Волчья любовь - Ульяна Соболева Страница 30

Белоснежный покров снега, покрывающий землю, создает иллюзию другого мира, мира тишины и покоя.

Говорят, мы бессмертны…но даже нашей жизни рано или поздно наступает конец. Бессмертные не умирают своей смертью никогда. И здесь за острыми зубьями торчащих из снега камней находится место упокоения мертвых бессмертных. Здесь их хоронили несколько сотен лет назад, позже императорская семья создала свои склепы, где покоились только члены клана.

Приближаясь к кладбищу Горных волков, я ощущаю древность и величие этого места. Здесь спят вечным сном великие воины и мудрецы нашей стаи. Я чувствую, как мое сердце наполняется скорбью, но и гордостью за наш народ. Именно здесь когда-то около шестисот лет назад было совершено последнее обращение.

С тех пор стая Горных Волков пополнялась только рожденными.

Следом за мной мчится черная волчица. Моя мать хочет помешать мне, остановить меня. Она выскакивает из-за деревьев и приближается ко мне, оставляя на снегу следы рядом с моими.

Остановившись на краю кладбища, я осторожно кладу Лану на снег.

Волчица тихо подходит и становится рядом, и вместе мы стоим над Ланой, затерянные в глубоком горе и раздумьях. Здесь, среди древних могил, мы прощаемся с Ланой, чья жизнь была так жестоко и рано оборвана. Это место становится свидетелем нашей любви и утраты, местом, где наша боль находит свое вечное убежище.

Лес вокруг нас полон звуков ночи, но в то же время кажется невероятно тихим. Снег продолжает падать, мягко опускаясь на землю и на ветви деревьев, словно природа сама скорбит вместе с нами.

Я стою над Ланой, которая все еще вздрагивает и дышит, чувствуя, как моя душа разрывается от боли и гнева. Оборачиваюсь на волчицу, а она смотрит на меня с мольбой в глазах. Потом становится между мной и могильными плитами, преграждая путь к кладбищу.

Но я не в состоянии удержать свой гнев. Я скалюсь и рычу на нее, прогоняя прочь.

Мать медленно пятится назад, ее взгляд полон боли и непонимания. Она хочет помешать мне…но здесь своя иерархия и для Альфы нет такого понятия как мать. А точнее он ее не пожалеет если она ему помешает или встанет у него на дороге…

Я наступаю, отталкивая ее еще дальше за пределы кладбища.

Роксана огрызается на меня, но я ощетиниваюсь, готовый к борьбе. В глубине души я понимаю, что она хочет помочь, но сейчас мое сердце охвачено только яростью и страданием. Я рою лапами снег, подчеркивая свою готовность защищать свои решения. Возможно даже ценой крови Роксаны. И волчица это знает, читает в моих глазах, ощущает в воздухе наполненном моей яростью и болью.

Наконец, мать отступает, жалобно воет и убегает в сторону, оставляя меня в одиночестве с моим горем. Я оборачиваюсь к Лане, мое сердце переполнено скорбью. Я поднимаю морду к небу, к луне, которая выходит из-за облаков.

Мой вой наполнен болезненной тоской и отчаянием. В этот момент я не только волк, я – воплощение горя и утраты. Луна освещает мое лицо своим холодным светом, и я чувствую, как ее сила соединяется с моим воем, создавая гимн печали и одиночества.

Я остаюсь там, рядом с Ланой, в объятиях ночного леса, погруженный в свои мысли и чувства. В этот момент я ощущаю себя потерянным в этом мире. Я хотел, чтобы все было иначе…Я хотел, чтобы ее жизнь была другой.

Но какая-то тварь вынудила меня принять это страшное решение. Вопреки всем законам.

Я наклоняюсь над Ланой. В моем взгляде – бесконечная боль и отчаяние. Я чувствую, как волчьи инстинкты борются с моим человеческим разумом. В конце концов, в отчаянии и горе, я впиваюсь клыками в ее горло. Этот акт – это не желание убить, а моя безумная, отчаянная попытка спасти ее, воскресить через часть моей волчьей сущности. Императорская семья знает тайну обращения и обязана хранить ее, никогда не пользуясь своими знаниями. Император дает клятву при коронации чтить все законы стаи. И знает, что за нарушение клятвы его будет ждать расплата…

Вдали слышится волчий вой, словно эхо моего собственного страдания. Мать уже знает…до нее доносится запах растерзанной человеческой плоти. Снег вокруг нас окрашивается в красный цвет, создавая контраст с чистым белым покровом. Природа кажется замирает в этот момент, словно скорбя вместе со мной.

Я сижу над Ланой, ожидая, надеясь на чудо, которое знаю, что возможно не произойдет.

Ритуал не проводился несколько сотен лет…и я не уверен, что все может сработать как надо. Кто знает, насколько правильно он записан в древних манускриптах. Нет ли там ошибки.

Завершая ритуал, я надгрызаю свою лапу, позволяя своей крови вытекать из раны. Затем я прижимаю ее к губам Ланы, пытаясь передать ей часть моей жизни, моей силы.

Я чувствую каждый ее вздох, каждое колебание ее сердца, пока они не становятся все слабее и в конце концов не прекращаются совсем. Она ушла, оставив меня одного с моим горем и отчаянием.

Чуда не случается, и она не открывает глаза…и

Стоя над ней в мертвом ледяном лесу, я чувствую, как моя душа опустошается. Я потерял не только свою любимую, но и часть самого себя. В этот момент я остаюсь один, один с моей болью, один с моей утратой, один с тяжестью моего существования.

Император не способный защитить свою женщину – это дно. Зверь доведен до отчаяния.

Волк задирает морду и душераздирающе воет…и этот вой заглушает судорожный вздох, который делает девушка, лежащая на снегу.

***

Я открываю глаза, и передо мной расстилается туман. Мое тело охвачено огнем. Мне адски жарко. Настолько жарко, что хочется содрать с себя кожу. Меня оглушает звуками, запахами, тактильными ощущениями от прикосновения одежды. И они настолько сильны, что у меня создается впечатление, что я схожу с ума. Мне хочется закричать и зажмуриться, чтобы проснуться снова, но уже в тишине.

Надо мной склонился Вахид, его глаза сверкают как изумруды и от того, что я вижу его лицо мне становится легче, страх, сковавший все тело вместе с адской тревогой отступают и я только чувствую насколько мое тело влажное от пота. Вахид аккуратно убирает волосы с моего мокрого лба и подносит к моим губам что-то теплое. Я чувствую резкий запах, который ударяет мне в нос. Этот запах… он напоминает мне кровь.

Мое горло болезненно сухое, и несмотря