Леди второго сорта (СИ) - Росси Делия Страница 31

Шкафы дернулись и сомкнулись, я еще пару минут пыталась их открыть, а потом развернулась и побежала прочь, по длинному темному коридору. Вот только я была не я, а маленькая девочка в длинной ночной рубашке и с фарфоровой куклой в руках.

Испуганное бледное личико, на котором блестели влажные дорожки от слез, перемазанный сажей подол — я видела все отчетливо, как наяву. А душа тоскливо ныла, отзываясь на чужую боль. «Беги, Белла, беги…» — звучало внутри, и я бежала. Все быстрее и быстрее, к виднеющемуся впереди просвету. Правда, узнать, что там, не успела. Меня выдернуло из сна, и я резко открыла глаза, с трудом пытаясь отдышаться. Сердце колотилось, как сумасшедшее, щеки были влажными от слез, а перед глазами так и стояло встревоженное женское лицо. Судя по всему, я видела Пенелопу Бернстоф, маму Изабеллы. Но почему она не пошла вместе с дочерью? Зачем осталась в горящем доме?

Свеча громко затрещала, заставив меня отвлечься, а уже в следующую секунду я замерла и напряженно уставилась на дверь. Точнее, на бронзовую ручку, которая медленно опускалась вниз.

Внутри все похолодело. Неужели очередное покушение? Только этого не хватало! Я потянулась к тумбочке и, не отрывая взгляда от двери, нащупала тяжелый подсвечник. Кто бы ни был этот злоумышленник, так просто я не сдамся. Пусть только попробует меня убить. Правда, когда увидела ночного гостя, пальцы сами собой разжались. Не может быть. Этот-то что здесь забыл?

Я смотрела на приближающегося мужчину, а сердце билось в странном рваном ритме, похожем то ли на сальсу, то ли на танго. Бред какой-то…

Лукас Хольм медленно, слегка согнувшись, подошел к моей постели и остановился. Глаза его были открыты, но выглядели странно, словно оборотень ничего не видел, да и лицо казалось непривычно неподвижным, будто застывшим. Все черты заострились, стали еще более хищными, зрачки вытянулись, отросшая за день темная щетина подчеркивала болезненную бледность.

— Лорд Хольм? Что вы здесь делаете? — окликнула я Лукаса, но тот не ответил.

Он шумно втянул носом воздух, как-то странно тряхнул головой, а потом обошел кровать, рухнул на свободную половину, уткнулся мне в плечо и затих.

И как это понимать? Я растерянно смотрела на Лукаса, а в душе билось что-то незнакомое и глупое, то ли радость, то ли волнение, то ли то и другое вместе. И хотелось провести рукой по широкому лбу, прижать плотнее голову лежащего рядом мужчины, обнять и раствориться в жаре его тела, почувствовать обнаженной кожей прикосновения его рук, зарыться пальцами в растрепавшиеся волосы. От Хольма едва ощутимо пахло полынью, степными травами, костром и чем-то еще — неуловимым, но странно знакомым.

— Лукас, — тихо позвала я, пытаясь побороть неизвестно откуда взявшиеся эмоции. — Эй, с вами все в порядке?

Оборотень не ответил. Он закинул руку мне на талию, с легкостью подгреб ближе, пробормотал что-то на непонятном языке, и отключился.

М-да. И что это значит? С какой стати Хольм пришел ко мне в спальню? А главное, мне-то что делать?

— Лорд Хольм!

Я попыталась разбудить оборотня, но тот не реагировал. Он только задышал сильнее и что-то проворчал на непонятном языке.

— Лукас! — чуть громче позвала я.

И снова никакого результата. Похоже, микстура, которую дал Хольму Штерн, оказалась слишком сильной. Я задумалась. Если позвать на помощь слуг, то они обязательно расскажут о произошедшем Давенпорту, и еще неизвестно, как тот отреагирует. Может, вызовет Лукаса на дуэль, чтобы вступиться за мою поруганную честь, или заставит его на мне жениться. Кто знает, какие у них тут правила? Нет, лучше никого не звать. Нужно только дождаться утра и выпроводить наглого оборотня пораньше, пока никто не видит. Тем более что спать я все равно толком не могу, просыпаюсь почти каждый час, так что рассвет точно не провороню.

Успокоенная принятым решением, я посмотрела на Хольма и почувствовала, как где-то глубоко внутри появилось странное ощущение. Казалось, будто в душе разгорается маленькая, яркая искорка, теплая, светящаяся, живая.

Я вглядывалась в такое близкое лицо, слышала гулкие удары сердца, что билось совсем рядом с моим, и понимала, что этот чужой и совсем незнакомый мужчина почему-то кажется близким и необходимым. И такое ощущение, что я знаю его всю свою жизнь.

Глупо, конечно. Я всегда немного скептически относилась к мужчинам. То ли из-за отца, то ли из-за многочисленных примеров вокруг. Взять хотя бы Таньку. Подруга в свои тридцать успела побывать замужем дважды, и оба раза неудачно. Толик, отец ее дочки Верочки, пил и часто распускал руки; Генка, второй муж, оказался жутким бабником, и не пропускал ни одной смазливой девчонки. Танька намучилась с обоими и клялась, что больше ни за что и никогда. Правда, пару месяцев назад привела в дом Гришу, но что-то мне подсказывало, что и этот надолго не задержится. Да что там говорить? Я и Славика-то выбрала только потому, что он был удобным. Не пил, по клубам не шлялся, худо-бедно что-то зарабатывал. По нынешним временам — просто находка. А то, что любви у меня к нему горячей не было… Так может, и не нужна она? Нет, ну правда. Дожила же я как-то до своих двадцати семи без нее?

Но тогда почему сейчас, глядя на Хольма, я готова поверить в то, что любовь существует? И отчего внутри все сжимается от горячей, какой-то запретной надежды и сладкой боли, а в душе звенит незнакомая тонкая струна?

Лукас прижимал меня к себе крупной, поросшей темными волосами рукой, а я лежала, затаив дыхание, и вслушивалась в ровные удары его сердца. И мое собственное подстраивалось, билось с ним в унисон, и здесь, в тишине темной спальни, самым главным и важным в жизни казалось слышать этот стук и ощущать силу и уверенность, исходящие от Хольма.

Я осторожно коснулась ладонью широкого лба Хольма. Вроде прохладный, температуры нет. Лукас что-то еле слышно пробормотал и прижался к моей руке губами. От горячего дыхания по телу пробежали мурашки. И захотелось обнять Хольма, почувствовать его всем телом, коснуться поцелуем.

«Даже не думай, — проснулся здравый смысл. — Зачем тебе это нужно? Влюбишься по глупости, размякнешь, привяжешься, и что? Лукас никогда не будет хранить верность одной женщине, ведь на свете так много тех, кого можно осчастливить. Оно тебе надо? Не хватало еще мучиться из-за бабника-оборотня. Это было бы самой большой ошибкой в твоей жизни. И потом, вспомни, он ведь ищет свою пару-волчицу. Так что ты ему без надобности».

Что ж, все так и есть. Но беда в том, что я не могла сейчас думать о будущем и о завтрашнем дне. Не хотела изводить себя разумными мыслями. Я просто понимала, что впервые с тех пор, как попала в Дартштейн, чувствую себя живой и настоящей. Собой. И даже тело Беллы, которое я все это время воспринимала чужим, вдруг стало мне «впору».

«Динка, очнись. Хольм тебя терпеть не может. Это у него из-за болезни какой-то сбой случился, иначе он никогда не пришел бы в твою комнату».

Я посмотрела на Лукаса. Осунулся. Под глазами залегли темные тени. И все равно, такой красивый. И почему я на него реагирую? Почему внутри все переворачивается, стоит только увидеть проклятого оборотня? С самого первого дня, с самой первой минуты нашего знакомства, с того момента, как Хольм вошел в комнату, я почувствовала, как сильно забилось сердце. Так, как не билось ни для кого и никогда. И почему любовь — та, о которой я всегда мечтала, но в которую боялась поверить, — кажется такой реальной?

Глупо, конечно. Мне сейчас только безответной любви не хватает. И так проблем выше крыши, не успеешь с одними разобраться, как им на смену другие приходят.

Я коснулась непокорных темных волос, и провела по ним ладонью. Жесткие. Как проволока. Помню, тетушка как-то сказала, что какие у человека волосы, такой у него и характер. Судя по всему, у Лукаса характер еще тот. Хотя, это и безо всяких примет понятно. И завтра, когда Хольм очнется в моей постели, я сумею сполна ощутить на себе все грани этого характера. Сомневаюсь, что оборотень обрадуется, узнав, где и с кем провел ночь. Черт, звучит-то как! Провел ночь...