Принцы и нищая, или Золушка на двоих (СИ) - Миленина Лидия Страница 31

Про себя она удивилась тому, с какой легкостью Грайнор сыпал историями из дворцовой жизни. Ведь она знала, что на самом деле младший принц не так много времени тратит на светские мероприятия. Ему интереснее отдельные разделы политики и всяческие интриги, многоходовки. И для того, чтобы осуществлять их, умному Грайнору было достаточно изредка появляться в строго выверенном нужном месте в не менее строго выверенное нужное время.

Братья странно переглянулись, и… дальше в разговоре позволяли себе легкие братские подтрунивания, которые скорее веселили, чем вызывали напряжение.

Но час настал.

Ева думала, что для обсуждения вопросов, связанных с принцессой Верианой, Бормиас все же отведет Грайнора в сторонку. Но благородный и прямой старший принц, видимо, решил ничего не скрывать от Евы.

— Грайнор, я хотел обсудить с тобой один… сложный вопрос. Помнится, мы уже его касались…

— Я весь внимание, брат.

— Любезные матеры, быть может, я могла бы отправиться пройтись вдоль моря? — спросила Ева.

— Нет, моя любезная маркиза, прошу вас останьтесь, — Бормиас даже весьма невежливо накрыл ее руку своей и прижал к столу, чтобы не убежала.

Грайнор бросил на их ладони взгляд одновременно огненно-гневный и… насмешливый, мол: «Вот солдафон!».

— Через пару недель явится принцесса Вериана, — пристально глядя на Грайнора, сказал ему Бормиас. — Они с ее папашей пожелали, чтобы я встретил ее на границе, этим обозначив ее статус невесты. Помнишь, о чем мы говорили, брат? Если ты по-прежнему готов… оказать мне услугу, то встречать принцессу должен отправиться ты. В противном случае… — Бормиас замолчал и жарким, решительным взглядом посмотрел на Еву.

Потом на Грайнора…

— Что в противном случае, брат? — мягко, но настороженно, спросил Грайнор.

— В противном случае я официально объявлю о помолвке с дочерью маркиза Гуадор, и Ева отправится со мной встречать Вериану — как официальная невеста, сопровождающая жениха. Боюсь, подобный позор Марета не переживет…

— Что?! — одновременно воскликнули Ева и Грайнор.

Еве вспомнилось решительное выражение лица Бормиаса на лесной дороге. Его обещания, что Ева поедет встречать принцессу лишь в самом почетном статусе. Как ей тогда подумалось, не собирается ли Бормиас в скором времени сделать ей предложение…

Вот как! Бормиас не только собирался! Он просто-напросто все решил. Про себя, с в душе, в уме. Не спросив ее согласия.

— О помолвке я объявлю в любом случае, — поправился Бормиас прежде, чем искренне изумленные Ева и Грайнор успели что-либо еще сказать.

Грайнор резко встал, сложил руки на груди — словно удерживая себя — и отошел к перилам. Ветер всколыхнул его гладкие волосы, твердый профиль четко вырисовывался на фоне солнца, пробивающегося через тучи. Злой профиль.

Острый, твердый, решительный и злой.

В тот же миг сверкнула первая молния отдаленной грозы, и ветер донес гул — отзвук грома.

Ева опустила глаза, руки сами собой начали теребить складку на платье, словно она была провинциальной скромницей из романа.

Проклятье! Грайнор зол, рвет и мечет внутри, хоть сам это все придумал.

А Бормиас даже не подумал спросить ее! Он что, решил, будто маленькая маркиза пойдет за него просто потому, что он «старший принц»? Просто из-за того, что мало кто отказывается стать королевой?!

Бормиас удивленно оглядел брата и Еву, но тут же видимо, понял в чем дело.

— Грайнор, прости, что не предупредил тебя прежде… — начал он. Грайнор сосредоточенно и злобно кивнул ему от перил.

Вдалеке сверкнула еще одна молния, выхватив очертания его прямого, строгого носа.

Бормиас обернулся к Еве и, отодвинув мешающий стул, опустился перед ней на одно колено.

Взял руку Евы, заключил ее между своих больших ладоней. У Евы тонко забилось сердце. Она понимала, что он сейчас скажет, что будет происходить.

И это предложение прозвучит в присутствии Грайнора!

Дальше уже ничего нельзя будет изменить. Ведь она действительно не может отказаться.

— Ева, милая… простите, что я не поставил вас в известность о своих планах сразу, — начал Бормиас, стоя на одном колене и сжимая ее ладонь в горячих руках. А Еву охватывал жар. То ли от жадного прикосновения Бормиаса, то ли он режуще-горячего взгляда Грайнора, который искоса смотрел на них. — Я столько думал об этом, что упустил из виду некорректность своего поведения. Простите меня. Но… вы понимаете, что в сложившейся ситуации, когда вам грозит опасность, лучше всего будет, если вы останетесь со мной. И я… прошу вас, от всего сердца прошу принять мое предложение. Станьте моей женой, милая Ева. Примите мое сердце, мою руку и все, чем я обладаю. Это не предложение расчета. Я искренне полюбил вас. И если в вас есть хоть какой-то отклик, сделайте меня счастливейшим человеком на свете.

— Хм! — послышалось со стороны Грайнора.

Насмешливое и резкое. Просто выскочило из него.

Бормиас бросил на него короткий гневный взгляд, призывающий к тишине. Ева тоже быстро взглянула на него. На губах младшего принца стояла тонкая, злая усмешка. Но лицо его было… сведено от боли. Он так и держал руки сложенными на груди, и костяшки пальцев верхней кисти побелели от того, как крепко он сжал локоть нижней.

А Еве захотелось плакать. Теперь уже не от страха и безысходности.

А от ощущения чуда. Чуда, которое происходит, когда человек любит честно и нежно.

Бормиас говорил так искренне, так просто! Да, он вояка. Да, он забыл, что сначала нужно спросить девушку, а потом уже ставить в известность других и принимать решения. Но это можно простить!

Это легко простить!

Потому что он действительно чувствует то, о чем говорит. Потому что он от всей души предлагает ей всего себя.

Ева молчала долго.

А Бормиас с волнением мял ее кисть. Иногда — слишком сильно, ей даже стало больно от этой нервной ласки. Но она молчала. Искоса поглядела на Грайнора. Тот отвернулся к морю, и смотрел, как взрываются молнии. Одна за другой.

Скоро придется уйти в помещение, пронеслась у Евы посторонняя, неважная сейчас мысль. Так часто бывает. Решается твоя судьба, а ты думаешь о какой-то ерунде… О простых бытовых вещах.

Сейчас два пути. Согласиться — и пустить все по сценарию Грайнора.

Или…

Тоже согласиться — и пустить все по своему сценарию. Самоотверженному, тому самому, в котором Бормиас в итоге приобретет все, если пожелает.

Да. Она так и поступит.

Грайнор караулил ее, когда она спала в гостинице. Грайнор явно желает ее. Но он так и не отказался от планов подставить брата.

Именно Бормиас заслуживает ее жертвы.

Они с братом как свет и тьма. И свет (то есть Бормиас) ближе ее сердцу, чем тьма. Хоть тьма и цепляет душу, вызывает странные, даже пугающие чувства.

Ева вздохнула. Слезы все же выступили на глазах, и Бормиас с умилением посмотрел в ее лицо.

— Я понимаю, что такие решения требуют времени… — сказал он. — Но, если вы можете, я прошу принять его побыстрее… И, Ева, я в любом случае всегда буду защищать вас…

— Я согласна! — перебила его Ева. — Бормиас, я стану вашей женой. Этот отклик… Он есть во мне. Вы самый лучший, самый благородный на свете мужчина. И я сделаю все, чтобы составить ваше счастье.

…Яркая вспышка, кажется, молния ударила в море прямо под террасой, хоть это было и не так. Ева интуитивно зажмурилась. А в следующий миг мир взорвался громовым ударом. Ее просто оглушило.

«Вот ты и подписала себе приговор. А Небеса поставили на него печать!» — подумала Ева.

Бормиас склонил голову и поцеловал ее руку, потом поднялся.

— Брат, ты свидетель нашей помолвки! — сказал он Грайнору. — Завтра же отправлю гонцов к маркизу Гуадор. Нужно подтвердить согласием маркиза, хоть это и формальность.

— Уверен, он будет согласен, — сквозь зубы процедил Грайнор. — Рекомендую еще пожаловать ему герцогский титул, он будет доволен.

Потом резко расцепил руки на груди и подошел к ним. Прикоснулся к плечу брата и расхохотался: