Как приручить одинокого волка (СИ) - Лемешенко Зоряна Страница 31

— Думаю, что… Глеб, правда, дело не в тебе… Я уже говорила тебе, просто ты не помнишь… и моя теория опять подтвердилась…

— Света, тебя ко мне тянет, меня к тебе до одури тянет, какие нахрен теории? — он отобрал у меня платье и швырнул куда-то в сторону.

— Которые работают… Глеб, послушай… — говорить стало сложновато, потому что он упёр обе руки по сторонам от моей головы и начал меня словно обнюхивать. — Что ты делаешь?! — взвизгнула я, когда он носом коснулся моего уха, а потом спустился к шее, прошептав так, что гусиная кожа проступила на мне от макушки до пяток:

— То, чего ты так хочешь…

Как он был прав, но какая-то вечная женская потребность посопротивляться никак не могла угомониться, что в общем не мешало мне млеть от его лёгких поцелуев, которые расцветали на моей коже. Он слегка касался шеи, скул, подбородка, всё так же не удерживая меня руками, а я стояла, словно в ловушке и уже в полубессознательном состоянии шептала:

— Не хочу.

Глеб засиял какой-то азартной улыбкой и конец-то, взяв одной рукой меня за затылок, а второй за талию, поцеловал в губы. Поцеловал так, что я в тот момент, когда он отстранился от меня, какое-то время пыталась понять, где нахожусь. Целовался он более, чем хорошо, зажигая где-то в глубине моего тела настоящий вулкан.

— И сейчас не хочешь? — немного задыхаясь, спросил он, глядя мне в глаза.

— Ни граммочки, — прохрипела я, потому что голос отказывался говорить такую гнусную ложь.

— Я так и думал. Какая жалость, — он продолжил наш сумасшедший спектакль без зрителей, забравшись под футболку, чтоб приняться ласкать мою грудь, которая давно торчком торчала, выдавая с головой моё состояние. Он тёплой ладонью гладил возбуждённые соски, продолжая целовать, пока я изо всех сил пыталась не застонать, — И даже это не помогает? — вновь отстранился он.

— Нет, никак, — я едва вспомнила, о чём речь, чтоб ответить ему.

— Беда какая, — Глеб вдруг развернул меня лицом к стене, в которую я тут же упёрлась руками. А его руки продолжили истязать моё упрямство, которое, впрочем, было сейчас частью знойной и волнующей игры. Одна его рука всё так же массировала мою грудь, а вторая медленно заскользила по животу вниз.

— Не надо, Глеб! — едва слышно сказала я, не забыв потереться попой о его выпирающее достоинство.

— Мы просто проверим, вдруг так сработает, и ты меня захочешь? — этот искуситель сам вошёл во вкус.

— Неа, не срабоооо- ох! Не срабатывает! — я поджала пальцы в туфлях, и зацарапала стенку, когда он проник тёплыми пальцами в мои трусики.

— Я вижу, сладкая, — прошептал он мне на ухо, тяжело дыша и растирая мою влагу по складочкам, чем запустил череду искрящихся волн по моему телу.

— Глеб, ну перестань, — не выходила я из роли, больше всего боясь, что он меня послушает. Тоже из упрямства.

— Еще немножко и перестану, — он упёрся лбом в мой висок, а я для надёжности перехватила его руку своей. Его умелые движения плавили сознание, и я уже автоматически время от времени шептала «Нет, не надо», заводясь от его решительных властных движений еще больше. А потом я почувствовала, как с моего зада соскочило бельё, означая, что кульминация спектакля вот-вот наступит.

Глеб резко взял меня за шею, вынуждая запрокинуть голову к нему на плечо, и второй рукой прогнул меня в пояснице, чтоб тут же войти в меня на всю длину своего члена. Он любил меня страстно и отчаянно, словно боялся, что не успеет, или так долго ждал этого, что вбивал в меня своё право обладать мною. А во мне разливалось и усиливалось чувство, что вот-вот я взорвусь на миллиарды золотистых конфетти, потому что я вся — моё тело, мой ум и моя душа были в полнейшем восторге от этого момента нашего с Глебом единения. Это казалось правильным, и даже более того — единственно возможным.

Взрыв сверхновой настиг нас одновременно. Когда я содрогалась внизу, сжимая в себе его плоть, Глеб припал поцелуем к мои губам, закрепляя словно печатью то, что я его отныне и навсегда.

— Люблю тебя, — сорвалось с его губ, а я резко пришла в себя. Эту фразу я ненавидела и боялась. И она подействовала на меня как ведро ледяной воды. Я не отстранилась от Глеба лишь потому, что не могла пошевелиться, прижатая его тяжело вздымающейся грудью к стенке.

— Чего только не скажешь после такого оргазма, — попыталась отшутиться я. Я чувствовала как его семя течёт из меня по внутренней стороне ног, но меня, как и прежде, это не пугало.

Он промолчал и резко вышел из меня, а потом развернул меня к себе лицом и прорычал в самые губы.

— Думай что хочешь, но кроме меня у тебя не будет мужчин. И мне никто не нужен, кроме тебя.

Глава 36

Меня страшно взбесила её реакция на моё признание. Не радость, не умиление, она дёрнулась словно от удара. Почувствовала слабость во мне и разочаровалась? Нет, что-то другое. Соперник?

Я смотрел в её лицо и видел отчуждение, чувствовал его нутром, хотя несколько мгновений назад она была вся без остатка моя, я упивался её эмоциями. Захотелось срочно её подчинить и покорить, чтобы занять целиком все её мысли и желания.

— Думай что хочешь, но кроме меня у тебя не будет мужчин. И мне никто не нужен, кроме тебя.

Я видел как расширились и сузились её зрачки и она попыталась освободиться, зажатая между мной и стенкой всё в той же футболке и чулках, но теперь вся пропахшая мной.

— Ничего не хочешь мне сказать? — где-то издалека я будто слышал истеричный крик своего разума, что не нужно давить и требовать, но он был так далёк и в принципе сейчас бессилен.

— Глеб, я тебе говорила уже…

— А я забыл, да. Так скажи еще! — я начинал кипятиться.

— Я не хочу! — она тоже показала зубки, отбрасывая мою руку и пытаясь уйти от меня. — Ай! Что ты делаешь?

— Я хочу знать. Я должен знать, — я вернул её на место, снова прижав собой. Я ничего не мог с собой поделать. Но тут в солнечное сплетение ударилось отчаянье и боль, и сразу я увидел её блестящие глаза, в которых она старалась сдержать слёзы, прикусывая распухшие от поцелуев губы.

— Ты скоро бросишь меня, вот что, — отчеканила она и опустила голову.

— Что?.. Света, что за бред?.. — я недоумевал.

— Один раз это уже случилось. В госпитале имею в виду.

— И что? Ирония судьбы, моя страшная ошибка, но мы всё преодолеем, — я коснулся ладонью её лица.

— Это не первый раз для меня. Это случается всякий раз, когда я начинаю доверять. Пока я буду от тебя далека, то буду тебе интересна. Как только я поверю, что смогу быть счастлива с тобой, ты сразу уйдёшь.

Она была убеждена в своей правоте. Убеждена настолько, что мне хотелось пробить кулаком стенку от бессилия её переубедить, это была аксиома её жизни — я чувствовал это.

— Света, если какой-то идиот… — и тут про себя подумал, что тоже в то число уже попал.

— Да не идиот, и не один, потом все женились, счастливые семьи…

— Ты следишь за ними что ли? — во мне всколыхнулась жгучая ревность.

— Общие знакомые делятся новостями, — Света всё так же избегала моего взгляда.

— И что мне делать с тобой? Я тебя не отпущу никуда, — я уткнулся губами в её висок.

— Главное мне никогда в это не поверить и тогда у нас есть шанс, — горько пошутила она, а я не придумал, что сказать в ответ, просто крепко сжал её в своих объятиях, стараясь не причинить боль при этом. А она решила сменить тему: — А ты сегодня видел во сне кошмар.

— Возможно, я не помню, — соврал я.

— И ты не удивился утром, что я рядом лежу?

— Конечно нет, я же чертовски хорош, кто бы устоял? — ответил я, чем заслужил лёгкий тычок её кулачком по рёбрам.

— Я подошла тебя успокоить, а ты набросился как дикий зверь, и я никак не могла от тебя отделаться, — она игриво заглянула мне в глаза.

— И сейчас не сможешь, — я не менее игриво взял её под бёдра и понёс в душ, закрывая рот поцелуем, лишь бы она не продолжала тему.

Я соврал, я помнил сон, но не понимал, что за выкрутасы такие со стороны моего подсознания. Я будто отправился к праотцам, но я был не Глебом. Я словно вспомнил, как любил женщину, как много лет спустя я видел её призрак во сне, но не узнал её. А после моей смерти я понял всё: что женился я на проходимке, она приворожила меня и заставила забыть единственную женщину, что я любил. В общем можно продавать сценарий мексиканским продюсерам. И, если бы я не знал, что в нашем мире может быть всё, то мог бы просто отмахнуться от видения. Но что, если это была моя прошлая жизнь? Вдруг это какое-то моё наказание или урок, который я никак не могу усвоить, почему я снова забыл ту, которую полюбил?