Несущая пламя. Огненный ирис - Ольга Вешнева Страница 31

Тем временем глашатай объявил о начале набора в новую королевскую гвардию. На добровольной основе призывались мужчины от восемнадцати до тридцати пяти лет, при этом боевой опыт не ставился обязательным условием. Гвардейцам обещалось повышенное жалование и различные льготы.

Глава 17. Отборы

Ирисия

Обо всем, что ждет желающих вступить в королевскую гвардию, мы слушать не захотели. Побрели в сторону обозначенной на дорожном указателе гостиницы. Рен не стал скрывать от меня причину недовольства. Высказал все, что думает об отборах королевских невест и гвардейцев.

– Глупость! Обман для народа. Такой же, как ежегодная лотерея, в которой никто никогда не выигрывает, – громко выпалил парень, не обращая внимания на прохожих. Его явно не интересовало, согласятся ли те с его мнением. – Чистое вранье!

– Рен, не кипятись, – я попробовала остудить жар его негодования. – Нельзя во всем видеть обман. Понимаю, у тебя служба такая, – перешла на еле слышный шепот. – От нее привычка везде искать коварный подвох.

– Служба тут ни при чем, – со злостью прошипел Рен. – Все дело в простейшей логике, а еще в знании главных законов и порядков. Мне известно, по каким правилам живет народ, а по каким королевская семья. Меня этому с детства учили. И, видишь ли, они очень сильно разнятся.

– Можешь говорить проще? – я пожала плечами. – Мы не на лекции. Я не понимаю, что ты этим хочешь сказать.

– А тут и понимать особо нечего, – Рен затащил меня за угол дома, как уличный вор случайную жертву, и прорычал прямо мне в ухо. – Кронпринц не женится на простолюдинке. Такое по сути своей невозможно. Никогда еще в истории нашего мира ничего подобного не бывало, и никогда не будет. Уж поверь мне, маленькая наивная девочка, мечтающая о прекрасном принце на белом крылатом коне.

– Я ни о ком и ни о чем не мечтаю, – фыркнула ему в лицо. Неужели Рен ревнует? – Кроме божьей благодати и помощи в спасении мира от вирналов я ничего не смею желать. Если ты еще не понял, кого спасаешь, то я объясню где-то подальше от любопытных ушей.

– Не может стать королевой прачка-замухрышка. И в элитную гвардию не пойдет служить пахарь, – Рен не ответил на мой намек. Сделал вид, что не заметил его. – Вот и вся простая истина, которую пытаюсь тебе втолковать.

– Подумай иначе, – я придержала и его коня, выглянув из-за угла. – Со стороны народа, а не придворной знати.

Пока что поблизости никто не ходил и не стоял. Вдали от нас люди толпились на широкой улице дружескими кучками, обсуждая, как пристроить дочерей и сыновей на отборы.

– Это как? – не понял Рен, и, судя по его сердитому виду, не хотел понимать.

– Глашатай ни слова не сказал о матери принца. Может, она была служанкой во дворце, когда познакомилась с королем, – я предложила занятную версию, между прочим, очень даже похожую на правду.

– Вряд ли его величество мог соблазниться горничной, – с сомнением покачал головой парень.

– А если вдруг, то… Ты сам представь… Лерней вырос в простой семье. Не среди аристократов. Потому он хочет взять в жены девушку из народа, себе под стать. Скромную и трудолюбивую. Зачем ему нужна капризная заносчивая лентяйка из богатой и знатной семьи?

– Звучит все это глупо. Ты ничего не смыслишь в жизни при дворе.

– Но разве не справедливое желание? Ответьте мне, о, господин знаток.

– Поверь мне, о, сама наивность, – я не любила, когда Рен вот так меня передразнивал с обидным укором. – Признанный бастард ничего не решает сам.

– Он теперь кронпринц. А это многое значит.

– Ровным счетом ничего. Нет у него власти. Неважно, где вырос Лерней: в графском поместье или утлой хижине, да хоть в подворотне. Принц играет роль в спектакле, написанную для него кем-то другим. И я очень хочу знать, кто все это придумал, а еще от чего он старается отвлечь народ?

– Опять ты со своими подозрениями, – упрекнула я. – Плаваешь в них, как лягушка в мутном болоте, и не хочешь выглянуть на свет.

– На мысль короля идея ничуть не похожа. Ливеральд более прямолинеен, – Рен предпочел меня не слышать, лишь бы не вылезать из уютного болотца.

– Принц сам придумал условия отбора, чтобы найти жену себе по вкусу, – я устала спорить с ним.

– Кто бы еще позволил ему выбирать? – недобро усмехнулся Рен. – Уверен, там уже все решено, заранее известно имя победительницы. Не удивлюсь, если ею станет иностранная принцесса, это стратегически выгодно для страны на грани новой войны. Или наследница одного из великих родов. Но точно не простолюдинка.

– А почему нет?

– Да потому, что принца сразу же убьют, как только он посмеет назвать своей невестой прачку или кухарку. Никто такую не допустит в королевы. Аристократия придет в ярость, и Лерней не взойдет на престол. Его прирежут где-нибудь на винтовой лестнице башни или отравят. Да сам отец снесет башку его дурную раньше, чем подсуетятся герцоги с баронами.

– Значит, все как в старой народной песне, – огорчилась я, – принцы по любви не женятся.

– Рад, что до тебя наконец дошло. Древние порядки нерушимы. Если Лерней хочет стать королем, ему придется с ними считаться.

– Незнатная жена могла бы помочь ему снискать народную любовь. Его бы обожали, как ни одного правителя на свете.

– От него и так чуть в обморок не падают, – Рен взял уздечку своего коня и вышел из-за угла, кивком приглашая меня следовать за ним, – ровным счетом ничего не зная о нем. А уж как станет королем… Думаю, ему простят жену принцессу.

В голосе парня мне послышалась ревнивая досада. Не хотелось продолжать спор, и я привычно пошла за ним. Погладила по шее и морде странно занервничавшую кобылу. Рен фонтанировал плохими эмоциями, животные их чуяли. А я переживала, что не могу столь же легко успокоить парня, как эту лошадь.

Темный рыцарь привык слышать одного себя. Ну, может, еще приказы магистра Орнилла для него что-то значили. Уж точно не слова той самой девчонки из народа, которой близко не подойти к королевским покоям. Жалела, что не могла его утешить нежными прикосновениями. Напоминала себе, что нельзя поддаваться соблазну, хоть на миг уступать запретным чувствам, поднявшимся в груди