Ведьма для императора - Дарья Ву Страница 31

Подождав, я медленно пошёл к ней. Ведьма сидела тихо, зато сила вокруг неё накалилась. Затрещала. Заискрилась. Вытянув руку над макушкой Летты, я хорошо ощущал, как реагировала на меня её энергия. И раз выход у неё был, то:

— Зажги благовония. Нет, не так. Сиди смирно, глаза можешь открыть. Нет, Летта, руки положи на колени.

— И как мне их тогда зажигать?

— Глядя на них и желая увидеть огонь.

Энергия вокруг Летты чуть сгустилась. Мою ладонь обдало горячими покалываниями. Ведьма запыхтела. Я слышал, как потрескивает её энергия, но ничего не происходило. То ли у Летты не выходило сосредоточить силу, то ли направить. Я слышал, как Летта сопела, видел, как сжимала руки в кулаки. Ничего. Энергия трещала и сгущалась, словно готовясь к взрыву, но разлеталась. Покачав головой, я не просил ведьму прекратить, зато сам взглянул на неё иначе. Не обычным для меня путём — через магический след, а тем же, которым магию наблюдало большинство тенери — через тени.

Отступив на шаг назад, я позволил им окружить себя, а себе раствориться в них. Краски померкли. Светлые стены и циновка окрасились лиловым сиянием. И средь мерцания теневого расплывчатого мира, на одной из циновок разгоралось два огонька. Один побольше, трещал и вспыхивал подобно затухавшему угольку, на которого подули из мехов. Второй, поменьше, кружил по первому маленькой ящеркой.

— Гадёныш, — не сдержался я, поняв, что Хиноко оставил с нами не только свои печати, но и одно из своих воплощений.

Мне хотелось растоптать саламандру, но пришлось оставить это на потом. Ведь она мне не мешала, а цепи, окружавшие Летту, очень даже. Я потянулся к ним, разглядывая переплетения и пробуя подцепить, подтянуть, слегка расплести.

Не вышло.

— Не выходит, — устало сказала Летта и запрокинула голову. — А? Господин, вы где?

Глава 40

Летта

Запрокинув голову, я обнаружила, что осталась наедине с собой. Вроде господин стоял у меня за спиной совсем недавно, но теперь там было пусто. Я не слышала, как он выходил. Хотя, если честно, я не прислушивалась, слишком поглощённая мыслями об огне и попытками сосредоточить их в одной точке. На кончике палочки для благовоний.

Нет, так совсем невежливо. Господин не предупреждал, что даст задание, а сам свалит. Он предложил тренироваться, сказал, что делать, а потом сам же и ушёл без всякого предупреждения. К тому же не сказал мне, когда можно освободиться и передохнуть.

Поднявшись на ноги и побурчав для приличия, я подошла к раскрытым дверям в сад — там господина не оказалось. Солнце заливало зелёные растения, а лёгкий ветерок подталкивал ленивые облака в небе. В саду же трудился один-единственный мужчина, вымазанный в земле и удобрениях. Я заглянула в соседнюю комнату — пусто. Прошлась по открытой веранде, заглядывая, то туда, то сюда. На своём пути повстречала лишь двух занятых служанок. Одна протирала пол, а вторая, усевшись на край веранды и свесив ноги, начищала овощи и пела какую-то песенку на саадском языке. Судя по тексту, детскую.

— И тут пусто, — заключила я уныло.

С одной стороны, конечно, неприятно, что господин ушёл без предупреждения, а с другой — у меня появилась возможность узнать, о чём он разговаривал со своим другом Того Данном. Ведь помимо обсуждения уже знакомых имён, они вновь вспоминали про письма. Я находилась в полной уверенности, что слышала, как господин шуршал бумагой, явно зачитываясь.

Воровато озираясь я прокралась в гостевую комнату. Там многое осталось на месте. Даже еду ещё не убрали. Заходя, я чуть не хихикала от собственного везения. Обошла комнату, заметила конверты возле стола и заулыбалась во весь рот. Запоздало вспомнила, что хорошо бы двери закрыть, чтоб никто меня за чтением чужого не заметил. И уселась на подушку господина.

Я раскрыла первый, захваченный конверт и, готова поклясться, услышала вздох. Замерла. По спине прошёлся холодок. Медленно подняв голову, я увидела перед собой пустую комнату. Посмотрела налево и направо, но никого не обнаружила. Задержала дыхание. Руки сильнее необходимого сжались на конверте, отчего он зашуршал. От неожиданности я вздрогнула и заметила, что не до конца задвинула двери-ширмы. Вот откуда этот вздох!

— Ветер же, — нервно рассмеялась я, — просто ветер.

И вытряхнула письмо из конверта.

Нервный смех перешёл в икоту. Ощущение, что я в комнате не одна нарастало, но я упорно вчитывалась в чьё-то письмо. Затем во второе. В третье. И ничего не поняла. В одном говорилось про трудности разведения собак, во втором о празднике риса и рассказе о том, где его отмечать лучше, в каком заведении чего заказать, кто готовит самое вкусное вино. В третьем письме некто рассказывал про то, как сложно дрессировать мелких щенков, если их слишком долго держали с матерью, а после резко разлучают и отправляют в другой, к тому же в большой дом.

Разочарованно сложив письма обратно, я вдруг заметила, что щенка обозвали «Дзюн». Я нахмурилась. Вновь расправила письмо и перечитала текст повторно. Вдумчиво. Затем ещё и ещё. И вернулась к другому письму про собак. Там кличек не звучало, но тематика перекликалась с перечитанным. Закрыв глаза и помассировав виски, я возвратилась к рассказу о празднике риса и вдруг поняла, что мы с господином ездили в те самые места, которые в нём описали.

— Здесь не про собак, — осознала я, не до конца понимая, во что влезла.

Глава 41

Хорошенько задумавшись, я поняла, что писем в гостевой недостаточно. Надо бы пробраться в покои господина. В его кабинет. Я полнилась уверенностью, что среди бумаг и прочих документов, которые хранились там, обязательно нашла бы необходимые мне. Я бы сумела больше разузнать про Хасели и Мэйру, и про то, каким образом с ними связан Коэн. Пока из подслушанных разговоров я могла лишь понять, что они ему не очень нравились, а ещё, что господин не собирался оставаться в стороне. Господин, который приютил меня, обеспечил меня одеждой, полноценным питанием и собственной комнатой! Господин, без которого я бы уже пару раз умерла. Господин, который пусть и желал получить от меня благодарность весьма определённого характера, явно не стал бы меня к ней принуждать. Господин, жизнь у которого начинала мне нравиться.

Сложив всё как было, я поднялась, поправила растрепавшиеся волосы