Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 31

Нож, похожий на коготь тигра, так удобно лежал в ладони, что на какой-то миг ей показалось, что это он – тот самый шанс, которого она так ждала. Увы. Серая нитка оказалась крепче. Снова. Доминика уже столько раз пыталась от них избавиться, что сбилась со счета: и резала, и жгла, и травила. Все без толку. Оковы, такие хрупкие на вид и такие безжалостные, по-прежнему окольцовывали ее запястья.

Кхассер протянул раскрытую ладонь, поманил пальцами:

– Давай сюда. Порежешься. Он очень острый.

Еще раз вздохнув, Доминика отдала бесполезное оружие и тут же отдернула руку, чтобы лишний раз не касаться кхассера. Каждое, даже мимолетное прикосновение, еще долго преследовало ее то мурашками вдоль позвоночниками, то маленькими иголочками по коже.

– Я пойду, – печально понурив плечи, она попыталась его обойти, но он преградил ей путь.

– Сегодня вечером у нас будут гости.

Эти слова царапнули изнутри, задели какие-то струны в душе. Пусть Вейсмор так и не стал новым любимым домом, но она все равно уже привыкала. И к тяжелым серым стенам, и к суровым красотам природы за узкими окнами, и даже к людям. Сказав «у нас», Брейр заставил ее почувствовать себя еще чуточку ближе. На полшага. Но этого оказалось достаточно, чтобы сердце в груди сжалось, наполняясь тревожной надеждой. Она так устала быть чужой.

– Хорошо, – послушно кивнула, – что от меня требуется?

– От тебя? – янтарный взгляд завис на ее губах, – сидеть в своей комнате и не высовываться, пока они здесь.

От возмущения она чуть не здохнулась. Вот тебе и не чужая!

– Почему?

– Поверь, тебе нечего там делать.

– Но…

– Я все сказал. Ты сидишь у себя!

Невозможно синие глаза наполнились разочарованием. Доминика расправила плечи и холодно поклонилась:

– Как скажете… хозяин.

Походкой, достойной самой королевы, она прошла мимо него скрылась за поворотом, а кхассер устало потер переносицу, вздохнул тяжко и поплелся к себе.

В этой высшей все так сложно. Вроде хотел как лучше, а получилось как всегда.

На ужин Доминика не вышла. Вместо этого предпочла остаться в своей комнате и грустно смотреть в окно. А грустить было отчего. Ведь внезапно она поняла, что привыкла даже вот к этим совместным приемам пищи с молодым кхассером. Пусть разговоры у них не особо клеились и по большей части оба молчали, лишь сталкиваясь быстрыми острыми взглядами – лазурная синева, против хищного янтаря, – но незримое притяжение между ними нарастало с каждым днем.

А теперь она сидит в своей комнате. Одна. Голодная, сердитая и всеми заброшенная. Несчастная!

– Глупая гусыня, – прошипела сама к себе, – нашла из-за чего переживать. Радоваться надо, что в покое оставил!

Радоваться никак не получалось.

Поэтому она распахнула окно и, облокотившись на широкий каменный подоконник, уставилась вдаль, любуюсь тем, как вечернее солнце золотило склоны гор и как его мягкие теплые лучи пробивались сквозь облака, подсвечивая их волшебными цветами. В Шатарии никогда не было такого красивого неба. Даже в июле, в разгар лета, оно никогда не становилось настолько сочным и сказочным, как здесь.

Было тихо. Воины, весь день звеневшие мечами на площадке для тренировок, разошлись. Одни несли службу на крепостных стенах, другие готовились к ночному объезду долины, а третьи отправились в казармы. Неспешно помахивая темными хвостами и лишь изредка лениво фыркая, под навесами отдыхали сытые вирты.

Красиво. Сколько бы Доминика ни пыталась убедить себя, что ей все равно, что это место ничем не лучше остальных, сердце все равно каждый раз замирало и наполнялось трепетом.

От невеселых мыслей ее отвлекла большая тень, проскользившая над двором. Ника не успела поднять взгляд, как на мощеную площадь камнем упал крупный зверь. Возле самой земли он резко раскинул крылья и бесшумно приземлился на все четыре лапы.

Еще один кхассер! Совсем не такой, как Брейр, но не менее красивый и устрашающий. Его шерсть и огромные крылья с хищно изогнутыми когтями на изгибе, были чернее самой темной ночи. На груди пульсировал темно-красный камень в золотой оправе, на лапах – тяжелые браслеты.

Не успела Ника его как следует рассмотреть, как он обернулся человеком. Высокий, темноволосый мужчина потянулся, как большой сытый кот, и поднял голову к небу, высматривая что-то. Ника тоже посмотрела наверх и тихо охнула, увидев, как высоко над городом кружат еще несколько крылатых кинт. Двое палевых, изящных и гибких, как лоза, остальные – такие же пятнистые, как хозяин Вейсмора. Выглядели они настолько величественно и завораживающе, что Ника забыла как дышать. Залюбовалась звериной мощью и грацией, сквозящей в каждом движении, и пропустила момент, когда во дворе появился Брейр.

Он тепло поприветствовал первого гостя, дождался, когда спустятся остальные и пригласил их внутрь. Ника притихла, пытаясь не выдать своего присутствия, но в какой-то момент ей показалось, что быстрый взгляд янтаря сердито полоснул в ее сторону, словно говоря «сиди и не высовывайся!»

Гад лохматый!

Сидеть в комнате было скучно и очень обидно. И что бы Брейр ни говорил, все равно она была пленницей, у которой прав чуть больше, чем у зубочистки.

Ника послонялась из угла в угол, поторчала в окне, почитала книгу, развалившись на шелковом покрывале. Потом откинула ее в сторону, упала на мягкие подушки и невидящим взглядом уставилась в потолок.

Все это бесполезная трата времени! Высшая с удовольствием бы променяла эти удобства на хижину старой Нарвы. Там хоть она чувствовала себя полезной и занималась делом, которое ей нравилось. Да и травница, несмотря на возраст, была собеседником интересным и любопытным. Столько дел можно было переделать! Столько зелий полезных приготовить! Например, закат сегодня хороший, при таком нужно отвар из медуницы делать – он помогает роженицам боли ослабить. А ночью можно было отправиться на поиски северной мистеллы, из которой получалось лучшее зелье от похмелья, приворотов и желудочных порч. Крайне полезное зелье, учитывая, что в Вейсморе проживает настоящая ведьма.

Но кхассер предпочел сделать из нее комнатную собачку, которой нельзя выходить за ворота. Чувствовал, что попытается сбежать? Возможно. У этих демонов с янтарными глазами что угодно могло быть на уме. Ника бы даже не удивилась, узнай, что они умеют читать мысли. Хотя мысли-то как раз очень не хотелось показывать, потому что в них творилось не пойми что. А уж во снах… Говорить стыдно!

Вспомнив, как утром проснулась с бешено стучащим сердцем и алыми от смущения щеками, Доминика вскочила с кровати.

Плевать, что он запретил ей выходить из комнаты! Сидеть взаперти она больше не