Лиза Смит - Дневники вампира: Голод Страница 31

Себе она выбрала гардеробную — и первым делом потыкала там половицы своей пилочкой для ногтей. Однако все половицы были надежно закреплены. Простукивание стенок тоже ничего не дало. Роясь в одежде, Елена обнаружила там несколько вещей, которые Кэролайн одолжила у нее в прошлом году. Ее подмывало забрать свою одежду назад, но этого она, естественно, сделать не могла. Осмотр туфель и сумочек тоже ничего не дал. Даже когда Елена встала на стул, чтобы как следует проверить верхнюю полку платяного шкафа, результат оказался тем же.

Мередит сидела на полу, изучая груду плюшевых животных, которые были уложены в сундук вместе с другими детскими вещами Кэролайн. Пробегая изящными длинными пальцами по каждой игрушке, она выискивала уплотнения в материале. Добравшись до плюшевого пуделя, Мередит вдруг помедлила.

— Ведь это я ей его подарила, — прошептала она. — На десятилетие. Я думала, она его давно выкинула.

Елена не могла видеть ее глаз — фонарик Мередит был направлен на пуделя. Но она прекрасно себе представляла, что теперь должна испытывать подруга.

— Я попыталась с ней помириться, — негромко произнесла Елена. — Правда, Мередит, еще тогда, в Доме с привидениями. Но Кэролайн просто сказала, что она никогда не простит мне одного позорного поступка. Того, что я отняла у нее Стефана. Я думала, все еще может быть по-другому, но она даже такой возможности не допустила.

— Значит, теперь война.

— Да, теперь война, — со спокойной обреченностью подтвердила Елена.

Она бесстрастно понаблюдала за тем, как Мередит откладывает пуделя в сторону и берет следующую плюшевую игрушку. А потом вернулась к собственным поискам.

Однако с комодом у нее получилось не лучше, чем с гардеробной. С каждым мгновением Елена чувствовала себя все более неловко. Ей навязчиво казалось, что на подъездную дорожку у дома Форбсов подкатывает машина.

— Никакого толку, — выдохнула, наконец, Мередит, шаря у Кэролайн под матрасом. — Должно быть, она спрятала его в… так-так, секунду. Там что-то такое есть. Я нащупала уголок.

На мгновение замерев, Елена и Бонни с разных концов комнаты неотрывно смотрели на нее.

— Ура, я его нашла! Елена, это дневник!

Тут Елену наполнило невероятное облегчение, и она вдруг почувствовала себя смятой бумажкой, которую чья-то добрая рука расправила и разгладила. Она знала, она все время знала, что ничто по-настоящему ужасное со Стефаном приключиться просто не может. Жизнь не могла быть такой жестокой — нет, только не по отношению к Елене Гилберт. Теперь все у них будет хорошо.

Но голос Мередит звучал озадаченно.

— Это правда дневник. Но он зеленый, а не синий. Это не тот!

— Что?

Елена схватила тетрадку, светя на нее фонариком и словно стараясь заставить изумрудно-зеленый смениться на сапфирово-синий. Этот дневник был совсем как у нее, но только другого цвета.

— Это дневник Кэролайн, — тупо произнесла Елена, по-прежнему не желая в это поверить.

Бонни и Мередит стояли рядом. Они посмотрели на закрытую тетрадку, а затем друг на друга.

— Там могут быть какие-то подсказки, — медленно сказала Елена.

— Вполне справедливо, — согласилась Мередит.

Но только Бонни отважилась раскрыть зеленую книжку.

Поверх плеча Бонни Елена вгляделась в остроконечный, с обратным наклоном почерк Кэролайн, столь отличный от квадратных букв на темно-лиловой бумаге. Поначалу ее глаза не могли сфокусироваться, но затем она различила одно имя. Елена.

— Погодите, а это что такое?

Бонни, которая единственная могла как следует разбирать текст, какое-то время молча шевелила губами. Затем она фыркнула.

— Вы только послушайте, — сказала, наконец, Бонни и прочла фрагмент текста: — «Елена — самая эгоистичная персона, какую я когда-либо знала. Все думают, что она просто сверх меры спокойна и самоуверенна, но на самом деле это просто холодность. Отвратительно видеть, как люди к ней клеятся, даже не понимая, что Елене совершенно наплевать на все и на всех, кроме себя самой».

— И это говорит Кэролайн? Она смеет такое говорить? — И все же Елена не смогла скрыть своего румянца.

Почти то же самое сказал ей Мэтт, когда она бросила его и устремилась за Стефаном.

— Продолжай, здесь есть еще, — предложила Мередит и ткнула кулачком Бонни, которая оскорбленным голосом продолжила:

— «Бонни в последнее время почти так же несносна. Всегда старается показаться важной особой. В этом учебном году она решила представляться медиумом, чтобы другие обратили на нее внимание. Будь Бонни и правда медиумом, она бы быстро прикинула, что Елена просто ее использует».

Последовала неловкая пауза, а затем Елена спросила:

— Это все?

— Нет, тут еще есть немного по поводу Мередит. «Мередит не делает ничего, чтобы все это безобразие остановить. На самом деле она вообще ничего не делает; она только наблюдает. Кажется, она просто не способна действовать, только может про всякую всячину разговаривать. А, кроме того, я слышала, как мои родители обмениваются мнениями про ее семью — неудивительно, что Мередит никогда о ней не упоминает». А это, интересно, о чем?

Мередит даже не шевельнулась, и в мутном свете Елена смогла различить лишь ее шею и подбородок. Наконец Мередит тихо вымолвила:

— Это не имеет значения. Давай дальше, Бонни, ищи что-нибудь про дневник Елены.

— Попробуй где-нибудь около восемнадцатого октября. Именно тогда он был похищен, — предложила Елена, откладывая в сторону все остальные вопросы. Она задаст их Мередит чуть позже.

Никаких записей от восемнадцатого октября или за последующий уик-энд в дневнике не оказалось. В последние недели Кэролайн вообще очень мало записывала. И никто из них троих в дневнике больше не упоминался.

— Ну, все, — подытожила Мередит, садясь на кровать. — Этот дневник бесполезен. Если только мы не хотим ее шантажировать. В смысле — мы никому не станем показывать дневник Кэролайн, если она не покажет твой.

Поначалу идея показалась заманчивой, однако Бонни быстро обнаружила изъян.

— Но здесь нет ничего плохого про Кэролайн; здесь только жалобы на всех остальных. В основном на нас. Ручаюсь, Кэролайн очень бы понравилось, если бы ее дневник прочли вслух перед всей школой. Это был бы день ее торжества.

— Так что же нам с ним делать?

— Положить на место, — устало промолвила Елена, обводя фонариком темную комнату. Ей показалось, что сейчас, после обыска, все в комнате выглядело как-то по-другому. — Нам просто придется и дальше притворяться: мол, мы не знаем, что дневник у нее. И надеяться на какой-то другой шанс.