На волоске (СИ) - Брай Марьяна Страница 32

Выглянув в сторону ворот, я заметила серую рубаху, которая при свете двух лун была просто ярчайшим пятном. Лафат? Пришел? Сердце забилось от страха и радости одновременно. Значит, я была права, и эти парни никакие не злые ангелы мести и убийцы девушек.

— Лафат, - шепнула я и помахала ладонью, приглашая его пройти за мной к дому.

— Мне тут нельзя, - подошел он с особой осторожностью, словно ожидал какого-то подвоха. Я бы на его месте тоже не поверила себе сразу.

— Я быстро. Ты можешь сюда приходить ночью?

— Зачем Лафат ночью? – белки его глаз то появлялись, то исчезали, когда он часто моргал.

— Я хочу знать, что там, за забором, далеко ли твои земли…

— Ты хочешь туда ходить? – его испуг был таким сильным, что я запереживала – не зря ли я все это затеяла.

— Нет, но мне надо знать, Лафат. Я не расскажу никому. Пока нет, а потом да. Я не хочу, чтобы хозяйка отрезала мне язык. И еще одной девушке. Лафат, ты можешь рассказывать?

— Приходи душ ночью, за ним есть такая трава, - он указал на заросли лианы. Я там встану. Будешь говорить, - он поторопился к воротам, а я осталась за домиком рассуждать, насколько это безопасно, да и вообще, насколько правильно я поступаю.

Крита долго отговаривала меня, пугая тем, что эти «звери» не щадят никого, но я почему-то была уверена, что мне ничего не грозит. Может, потому что, если бы эти ребята были действительно кровожадными, давно бы уже сбежали отсюда. Не уходят, значит, сами боятся. А мы даже не представляем, что там, за стенами этого дома.

Как только стемнело и возле хозяйственных построек не осталось девушек, а служанки, как всегда, ушли, укрыв посуду и остатки еды тканями, я отправилась в душ.

Усевшись внутри кабинки на деревянный табурет, я сняла сапоги и поливала ноги тонкими струйками воды, наслаждаясь подступающей прохладой. Тишину вокруг на секунду прервал негромкий лязг воротины. Хоть бы это был Лафат, - про себя сказала я и прислушалась. Шагов не было слышно.

— Мали? – не шепотом, но очень тихо, низким голосом сказал кто-то сзади, за каменной стеной.

— Да. Я здесь. Почему здесь говорить безопаснее? – прошептала я, но он, видимо, имел отличный слух.

— Позади меня высокая трава, а за ней есть слабое бревно, а еще, я вижу отсюда весь двор, и никто не придет сюда незамеченным, - спокойно ответил он.

— Там можно пройти, не касаясь ворот? – удивилась я. Травой он называл плети этого растения, похожего на виноград.

— Да, Парамай попросил починить недавно, а я поставил там хитрый запор. Он незаметен глазу, но если это бревно немного приподнять, оно отрывается от пола и висит. Толкнешь рукой - и вот он, лаз, - он говорил так спокойно, что мне стало страшновато.

— Зачем ты мне это рассказал? – собрав все мужество, переспросила я.

— Ты хочешь уйти отсюда, я знаю где ты прячешь нож. Я не хотел подсматривать, но ты очень шумела, да так, что я не мог спать. Мои уши и глаза не такие как ваши. Пустыня – хитрая большая кошка, она слышит все. Значит, и тот, кто идет по пустыне, должен быть хитрым.

— И ты никому не сказал? – я думала только о том, что я скоблила песок так тихо, что не хрустнул ни один камешек. Что у него за уши такие?

— Нет. Я тоже должен уйти, но один я не пройду по Алавии, - грусть в его голосе была неподдельной.

— Раньше ты не был рабом? Ты хочешь вернуться в пустыню?

— Нет, я хочу вернуться в Балай, там мой дом и моя семья.

— Как ты оказался здесь?

— Я водил караваны, и когда человек, что заплатил мне, решил забрать одну из девушек в пустыне, где есть оазис с маленьким домом, вместо нее он оставил меня. Он сказал, что я его раб, а унгары, что с радостью получают новых рабов, даже не стали меня слушать.

— Так тебя просто украли?

— Да, если бы их было трое, они не удержали бы меня, но с пятерыми я не справился.

В той части двора, где жила Фалея стукнула щеколда. Если кто-то вышел и направится сюда, у него есть три минуты. Я специально считала секунды. Когда шла от Фалеи. Услышав, как за спиной звякнул запор, я схватила сапоги и побежала к своему дому. Шаги у калитки, которая делила наш двор с хозяйственным, я услышала уже когда прикрыла за собой дверь, но оставила тонкую щель.

По двору кто-то ходил, явно не переживая, что его услышат. Служанки – церберы? Странно, ведь до этого я столько ночей сидела в своей засаде, и никто не приходил. Может, они что-то заподозрили, и теперь такие проверки будут постоянными?

— Я боялась, что ты не придешь, - прошептала Крита, когда я села рядом с ней.

— Да куда я отсюда денусь, дорогая? – я улыбнулась, и она выдохнула. - Ты внешне больше всех похожа на Фалею, Крита. В Алавии женщины похожи на нее и на тебя?

— Наверно, но я бы не сказала, что мы похожи, - ей не нравилось это сравнение, и она даже слышать не хотела, что у них есть что-то общее.

— Нет, Крита, я о том, что я и Палия, допустим, не похожи на Фалею, по нам сразу можно сказать, что мы чужестранки, а ты похожа на нее. Вот я и спрашиваю… Остальные женщины этого города…

— Да, здесь нет смуглых как ты и белых, как Палия.

— Кстати, ты не видела Палию?

— Нам запрещено ходить в комнаты, а на балкон она не выходит, - с досадой выдохнула моя подруга. – Я постоянно вспоминаю ее лицо, когда она осталась совсем без волос.

— Они отрастут Крита, и это отсрочит ее проблемы, - сказала я, как отрезала, дав понять, что эта тема закрыта.

— Ну, он пришел? Этот… Лафат…

— Да, и он сказал мне, что хочет уйти с нами, а еще, здесь есть лаз. Он сам его сделал недавно, уже после того, как узнал о моем ноже. Думаю, он делал его для нас, Крита.

Девушка посмотрела на меня так, будто я говорила что-то сверх удивительное, ведь в ее голове эти чернокожие мужчины были самим злом. Фалея была спокойна за своих работников, потому что за стенами города такие мужчины приходят лишь с караванами, и одеты так дорого, что бросаются в глаза. В этом мире люди с одним цветом кожи могли быть и хозяевами, и рабами.

Крита еще раз вышла на улицу и осмотрелась, а я собрала разложенные по полу детали будущего парика, сменила рубашку и забралась на подушки. Мои мысли были теперь только об одном – Лафат ведь не зря дал мне понять, что один он уйти не мог, но с нами у него этот побег вполне мог получиться.

Крита! Крита сыграет роль его хозяйки, а я могу быть ее служанкой, сопровождающей в длительной дороге. Но как они там вообще путешествуют? Как одеваются? Где взять одежду? Я думала обо всех мелочах, которые могли пригодиться, словно уже на утро мы должны были выйти в путь. Имея хоть какие-то шансы, а еще и Лафата в роли сопровождающего сильного мужчины, у нас не просто увеличивались шансы на выживание, они у нас появились.

Через несколько дней полагалась еще одна примерка парика, и я должна быть заинькой и душечкой, чтобы получить то, что сейчас очень важно, даже необходимо для всего нашего дела. А пока я трудолюбиво сидела и делала свою работу, вспоминая, что когда-то это приносило мне столько радости. Крита о чем-то постоянно думала, но как только сталкивалась со мной взглядом, улыбалась, будто ее поймали за чем-то неприличным. Я знала – так себя ведут люди, которые пока ничего не совершили, но им уже стыдно.

На следующий день я с трудом дождалась вечера. Солнце, будто и не собиралось прятаться за горизонт. Любимая работа впервые меня раздражала: из рук все валилось, послушный и очень качественный волос казался невыносимо сложным.

— Малисат, иди за мной, - в домик влетела Кали, и я чуть не проколола себе палец от неожиданности. Разложив работу аккуратно на подушках, я подмигнула Крите, глаза которой были по пятаку, и вышла за «правой рукой» хозяйки.

— Вы все же передали ей, что мне нужно срочно поговорить с ней? – я, как могла, сдерживалась, чтобы не нагрубить, хоть злые слова и рвались на волю. Встретив днем эту басурманку возле кухни, я решила закинуть удочку, сообщив, что мне надо поговорить с Фалеей о моей работе. Та сделала такое лицо, словно я просила аудиенции у самого Папы Римского.