Дело о похищенных туфельках (СИ) - Тулинова Лена Страница 32

Лид слегка покрутил головой. Со всех сторон шумело: говорили люди, гремела музыка, рассыпались, будто внезапные летние дожди, восторженные аплодисменты. А в ушах увязло: «Теперь-то не буду носом крутить!»

— В какой машине он был? — спросил Флай деревянным, чуть надтреснутым голосом.

— В серой, какой-то старой машине. Вроде «бисквита», только подряхлее, знаешь?

— Угу, — пробормотал Лид. — Я тоже вечно не запоминаю марки.

— Да нет, просто было темновато, он остановился там, где не горел фонарь, — зачем-то стала оправдываться Тони. — Лидия, не надо подозревать всех подряд! Человек просто хотел быть добрым, и в другой раз я…

— В другой раз тоже лучше не рисковать. Даже знакомые могут оказаться… не теми, кем кажутся, — осторожно сказала Лидия Пай. — Пойдем. Мне еще надо позвонить Флаю, пусть мчится сюда со всех ног. Он ведь не записан нигде, надо как-то поколдовать над этим.

— Ох, да, — вздохнула Тони. — Послушай-ка, а не надо. Над записью пусть колдует учитель Бато. А Флай…

Она снова вздохнула.

— Придется мне познакомиться с ним позже. Его заменишь ты.

— Прости? — удивился Лид.

В груди что-то будто тренькнуло. И за себя стало обидно — его вроде как отодвигали в сторону. И интересно было: что же дальше? И роль Лидии уже перестала казаться чем-то необычным и любопытным…

А еще, пожалуй, вспомнились слова капитана Тидо. О том, что от мужчины Антония убежит.

— Ну, с тобой мы уже станцевались. А стажера Муху, — девушка очаровательно улыбнулась, — я и видала-то всего пару раз. Опять все объяснять, обтанцовывать. Да еще ждать, когда он там освободится от службы да придет. А ты уже здесь. Ну, понимаешь? Ты будешь вместо него. Оденем тебя в его костюм, и будешь как… будешь как он.

И погладила Флая по плечам. Теплые крепкие ладошки сквозь тонкую ткань платья — стажер и забыл уже, что все еще одет в бальное платье!

Его разрывало на части. Его резало на кусочки. Его жестоко разрубало на замороженные куски тяжелым и тупым лезвием. Как бы ни прекрасен был случайный союз Лидии и Антонии, в танце и в жизни рядом с нею хотелось быть Флаймингу. И в его голове уже созрел план — только бы ничто не помешало.

— Хорошо, Тони, — прочирикала Лидия. — Давай где-нибудь перекусим, отдохнем — мои бедные ножки совсем устали! — и порепетируем в студии.

— Давай, — обрадовалась Антония. — Бежим переодеваться!

И менталистом быть не надо, чтобы почувствовать ее облегчение. Тони боялась, что Лидия откажет ей. И еще было что-то такое, потаенное, будто надежда. Флай почуял ее — но не посмел проверять, что это было. В конце концов, неприлично копаться в чужих мыслях и чувствах без разрешения, а он пока и спрашивать его не дозрел.

В маленьком кафе перед самым обедом он торопливо набросал в блокноте еще несколько абзацев. Про случайную встречу Антонии с человеком, похожим на Эдвелла. Про серую, старую машину — уж не было ли таких в угоне? Не забыл и про утреннюю встречу с администратором, оказавшемся в неожиданном месте в ранний час. Утром он лишь вскользь упомянул об Эдвелле, сосредоточившись на «соображениях» в адрес Ары Деннитсон, а теперь дал себе волю. А потом еще написал про подозрения насчет учителя Бато. И задумался: а не упущено ли чего? И не подозревает ли он кого-то еще?

Но вроде бы нет, не подозревал. Спросил у официанта, есть ли у них курьерская служба, выслушал ответ, что курьеры есть, но при заказе от пятнадцати кросетт, купил коробку маленьких воздушных пирожных и шесть пончиков и послал заказ в управление. Вместе с запиской!

Теперь можно было и перекусить.

ГЛАВА 24, в которой кое-что проясняется

— Шеф? — Рести вошла в кабинет Миллса с видом неуверенным и даже боязливым.

Это было на нее непохоже. Но шеф знал, в чем дело: он только что вызвал ее, а когда Рести замешкалась, перезвонил и назвал агентом Сольвинс. Нет, конечно, он имел на это право, а Рести всегда сердилась, когда ее называли иначе, чем по сокращенному имени, но нарычал знатно.

— Зайди, — коротко бросил Миллс, не извиняясь за это рычание. — Что там по Лидии Пай?

— Так это вам лучше у Оды спросить, — еще сильнее заробела Рести.

И стала зачем-то поправлять кокетливую белую косынку-галстучек, так удачно контрастировавшую с элегантной синей блузкой.

— Сядь, — еще короче сказал Миллс. — Не маячь. Рести. Мне надо посоветоваться с тобой.

И, отодвинув картонку с чем-то, судя по запаху, вкусным и сладким, выложил перед агентом Сольвинс три листка бумаги, исписанные аккуратным почерком Флая Лида. Выпуклые небольшие буковки словно танцевали, выстроившись в слова и строки.

Пока Рести читала, Миллс потянулся к бару, но отдернул руку. Женщина этого не видела, но почувствовала движение и с удивлением покосилась на шефа. Тот лишь пожал плечами в ответ.

— Ну, по-моему, синдром новичка, — отложив бумаги, сказала Рести. — Я, помнится, тоже каждого прохожего подозревала.

— Ты же обратила внимание, что все они — возрастные?

— Да не такие уж возрастные, — пылко возразила Рести. — Сорок шесть, сорок семь, пятьдесят. Ты забываешь, что мы с тобой примерно тех же лет?

Миллс кисло улыбнулся.

— Такое забудешь, — сказал он.

— Старость покуда не дышит нам в затылок своим ледяным и зловонным дыханием, — Рести процитировала великого писателя, пусть и с небольшой ошибкой. — Мы еще молоды, Андор. И еще можем быть счастливы.

Не заметить этот долгий ждущий взгляд и не распознать в нем любовь мог бы только слепой. Но увы, ум шефа Миллса был занят совсем другими вещами. Он не заметил и не распознал! Да и потом, разве интересовала его Рести, которая находилась в этом отделе, сколько он себя помнил?! Его не волновали ее внешность, возраст, взгляды, слова — помимо тех, что относились к делу. Да, в какой-то мере Миллс был глух и слеп.

— Значит, все подозрения Лида, по-твоему, безосновательны? — спросил он, возвращаясь к бумагам с заметками Флая. — Смотри, что он пишет: «Ара Деннитсон плакала и называла себя ведьмой». А затем еще вот, — Миллс взял другой лист, — «Антонией Бреннер были замечены потертости от другой пары обуви на лодыжках Деннитсон». Подозрительно?

Рести пожала плечами.

— Вызовем ее, — сказала она. — Хотя, конечно, регулировщик видел мужчину, а не женщину. С другой стороны — он мог ошибиться, а ведь к женщине в машину девушка села бы охотнее. Ара не визуалист — иначе она бы непременно улучшила бы свою внешность. Но зато могла нанять мужчину-водителя… И еще — жертва не была изнасилована. Почему? Не потому ли, что настоящая преступница тоже женщина?

— Сумбурно, но зерно истины есть, — проговорил шеф. — Но зачем ей?

— Думаю, Флай не зря указал в своем отчете, что она боится стареть. А женщина в поисках рецепта молодости может совершить что угодно.

— Ты бы могла? — спросил Миллс.

— Нет, — резко ответила Рести. — Ни глупостей, ни преступлений от меня в связи с этим не дождешься.

— Лучше и не буду ждать. Далее стажер подозревает танцмейстера из другой студии, Бато Кея. «Жаждет связей с партнершами и ученицами, нетерпелив, чересчур страстен. Может, он мстит девушкам за то, что они видят в нем только учителя или партнера по танцам. К слову, девушки не были из его студии, но могли видеть его на разных других площадках. То, что он выбирает не из своих учениц, тоже вписывается в мою версию!»

— Парень заигрался в детектива. Не напомнить ли ему, зачем нам вообще нужен менталист? — усмехнулась Рести.

— И вот это, — Миллс прочитал отрывок с третьего листа, — «администратор Эдвелл сделает для Ары что угодно, к тому же в паре она лидирует. Он был замечен в другом районе очень ранним утром и не мог дать внятного объяснения, что он там так рано делает. По словам Антонии Бреннер, похожий человек накануне вечером предлагал отвезти ее до дома на своей машине».

— Приглашу и Эдвелла.

— А Кея?

— Можно и Кея, но, по-моему, у него не то. Он скорее слишком кипит чувствами, когда танцует, и переносит страсть танца на партнерш.