Ты убивала колдунов? (СИ) - Свирская Анна Страница 32

В доме Льессумов учили не наносить ударов зря.

— Я так испугалась за тебя, — сказала она, крепко обняв Эстоса. — Они охотились за тобой. Я видела…

И в этот момент она почувствовала нечто странное там, где сходились рёбра, чуть ниже груди: в этом месте их тела должны были соприкасаться, но вместо это там зияла горячая пустота. Что-то дрожало и билось, словно сердце.

— Это… — Альда отстранилась.

Это было второе сердце Эстоса Вилвира.

Он начал воздвигать преграду, когда на поместье напали. Потом обрушил её, чтобы использовать другое заклинание… И то второе заклинание, ещё не завершенное, трепетало сейчас, готовое вырываться из второго сердца.

Внезапно в нос ей ударил резкий запах дыма.

Она обернулась. Потолок стал таким, как раньше, только серебро теперь медленно ползло вниз по сводам купола.

Оно не было расплавленным, по-настоящему жидким, а казалось вязким, точно загустевший мёд. Там, где оно наползало на стены, начинали тлеть занавеси и резные панели.

— Уходите отсюда! — скомандовал Ульпин Вилвир.

По его белым одеждам расплывалось кровавое пятно. Он был ранен в шею — и, казалось, рана его волновала.

В ту же секунду над головами собравшихся в комнате людей возникло нечто вроде светящегося щита: несмотря на рану первый господин позаботился о том, чтобы на его гостей не начал капать расплавленный металл с потолка.

Когда все покинули Ирисовый зал, первый господин снял колдовской щит, а потом стал творить какое-то длинное заклинание.

Он водил по воздуху пальцами уверенно и медленно, абсолютно спокойно, хотя все остальные, стоявшие рядом, едва губы себе не кусали от волнения: занавеси по двум стенам уже полыхали во всю, и пожар грозил охватить весь Ирисовый зал.

А потом первый господин сжал ладони в кулаки, и пламя погасло. Сразу всё, мгновенно. И даже дыма не осталось.

Альда почувствовала, как Эстос потянул её за руку:

— Пойдём отсюда.

— Что там произошло? — спросила Альда, когда они возвращались назад, на этот раз в одном паланкине.

— Я не видел, — ответил Эстос. — Я сидел с закрытыми глазами. Моё заклинание требует большого сосредоточения. Пока оно не завершено, я должен удерживать его… Впрочем, неважно. Я сидел с закрытыми глазами, и вдруг почувствовал… Не колдовство, а… Серебряный потолок в зале покрыт невидимыми для обычных людей знаками. Их нанёс ещё мой прадед при строительстве зала, это очень древнее заклятие защиты, и его присутствие постоянно ощущается. Ты видишь серебряный купол, а колдуны ощущают его как защитную сферу. Так вот, я почувствовал, что она стала меняться, как будто кто-то переписывал знаки. Я открыл глаза, а вместо купола был уже портал… Сотворить такой под силу очень немногим, а уж видоизменить для этого защитное заклинание!.. Даже отец… Я не уверен, что ему известно, как такое проделать.

Альда впервые слышала, как в голосе Эстоса звучит настоящая тревога. Страх.

— Но это значит, — заговорила Альда, — что эти люди могут проникнуть в любую комнату…

— Нет, нет, — перебил её Эстос. — Не в любую. Соколиный дом надёжно защищён, и проникнуть в Ирисовый зал получилось только из-за того заклинания на потолке. Я думаю, что сейчас отец и братья снимают похожие во всех остальных покоях. Я помню ещё два зала, где использовалось такое же, но, возможно, их больше.

— Они пытались убить тебя, — повторила Альда то, что говорила ещё в Ирисовом зале.

— Меня и отца, — поправил её Эстос. — Они нападали только на нас. И ни у кого из нас не было оружия… Внутри домов мы слишком полагаемся на нашу магию.

— Она медленная, — зло отозвалась Альда.

— Да, поэтому того, кто бросился на меня первым, я ударил золотым кубком, а не заклинанием. А потом появилась ты… — пальцы Эстоса сжали ладонь Альды.

— Ты должен всегда носить с собой оружие, — сказала она. — Самое обычное оружие. Твоё второе сердце… Если нападающих много, и они знают, что делать, и действуют быстро, даже оно не спасёт. Ты понимаешь это, Эстос Вилвир?! Оно тебя не спасёт!

— Я сегодня даже царапины не получил.

— Не думай, что тебе всегда будет так везти! Кто-то нацелился на тебя!

— Скорее, на отца. А я — просто досадная помеха.

Занавеси паланкина откинулись, голос Лигура объявил:

— Мы у дверей в ваши покои, господин!

Эстос, притворно вздыхая, начал выбираться из паланкина. Когда он ступил, наконец, на пол, Лигр подхватил его под руку.

— Господин, пусть стража останется с вами внутри.

— Не нужно, — ответил Эстос. — Через эту преграду никто не пройдёт. И пусть никто не смеет беспокоить меня сегодня. Мои боли усилились.

— А если пришлют от первого господина?

— Скажи, что я не могу подняться с кровати.

Когда они остались одни, Эстос первым делом начал разводить водой порошок, который должен был свести на нет действие того снадобья, что вызывало бледность и слабость. Альда стала снимать украшения с пальцев и шеи.

Первым она вынула кинжал из рукава и положила на стол. Его надлежало очистить от крови. Одежда и запястье Альды тоже были перепачканы.

— Я позову слуг, чтобы наполнили ванну, — сказала она.

— С удовольствием разделю её с тобой, — отозвался Эстос.

Как он мог думать о подобном в такой час?

Альда почувствовала, как краска приливает к лицу. Горячая ароматная вода сама по себе заставляла Альду чувствовать томление меж ног и внизу живота, а оказаться в ванной вместе с обнажённым Эстосом…

Альда даже забыла, что она делала, и стояла возле стола, не зная, что же дальше.

— Жаль, что мы не сможем сегодня побыть в саду, как я обещал, — сказал Эстос. — Но я подумал о другом. После новолуния наступит время, когда мне якобы станет лучше, я смогу покинуть поместье. Мы можем уехать в Ариземму или Пельту, у нас есть там загородные усадьбы. А ещё есть дом на берегу залива Камассис… Он стоит под утёсом и обдувается ветром с моря, так что даже в самые жаркие дни там прохладно, а море там такое голубое, как нигде больше. И воздуха такого больше нигде нет. Он пахнет морем, мёдом и смолой синих сосен. Далеко на западе эту смолу считают благовонием и продают в два веса серебра, а там — дыши сколько хочешь. Я пытался высадить эти сосны здесь в саду, но они не приживаются. Слишком жарко, слишком сухо… Ты поедешь со мной?

— Я поеду… И ты можешь не называть своего имени, путешествовать под чужим, — предложила Альда. — Тогда тебе не нужно будет притворяться, что ты болен.

— Мы так и сделаем… Я не смогу уехать надолго, но хотя бы до следующей полной луны. — Эстос подошёл к Альде сзади и обнял её. — Без тебя бы всего этого не было, — он нежно поцеловал её под ухом. — Я бы выл от боли в постели. Кто послал мне тебя и за какие заслуги?

Альда могла бы ответить на этот вопрос: «Дзоддиви, меня послал Дзоддиви, чтобы убить тебя».

От прикосновения губ Эстоса к шее по телу потекло сладкое тепло, но в сердце оно отдавалось болью.

Альда была в отчаянии. Она не знала, как выбраться из этой ловушки — и выбраться вместе с Эстосом. А он ведь даже не знает её настоящего имени…

Как же сказать ему об этом? Не обо всём, а хотя бы лишь о части… О маленьком кусочке правды.

Альда лежала в постели без сна. В неверном, трепещущем свете маленькой лампы казалось, что лицо Эстоса меняет выражение, и он словно силится что-то вспомнить или сказать, но никак не может.

Альда убрала волосы с его лица, открыла гладкий лоб с резкой чертой морщинки над переносицей, широкие золотистые брови.

Как же она любила его! Необъяснимо, неправильно. Точно тяжёлые, неприступные ворота её души были заперты много лет, а потом вдруг распахнулись.

Если бы они могли уехать навсегда, сбежать…

Каждый день Альда встречала, как последний, думая о том, что в какой-то злой час Дзоддиви надоест ждать. Ему уже надоело, судя по тому, что он послал в Соколиный дом целую армию. У него большая цель: сокрушить Ульпина Вилвира и занять его место в Совете. Конечно, он не поставит всё на одну лишь убийцу из Льессумов, совсем юную и почти никак себя не показавшую.