Юрий Иванович - Мария-Изабель Страница 32

– Ты вполне можешь быть гидом. Откуда ты столько знаешь? – удивлялась она.

– Ну, во-первых, я тебя специально веду по тем местам, о которых мне что-нибудь известно. А во-вторых, все эти два года, где бы мы ни работали, я всегда интересовался прошлым того района у каждого попадающегося мне испанца. И всегда находились люди знающие что-то интересное. Вот, например, эта картинная галерея, видишь вывеску? – они как раз проходили по улице Беларде. – Так в её помещении, во времена Наполеона, находился военный госпиталь, который посещал неоднократно сам император.

– Так выходит этому зданию уже… – она начала подсчитывать в уме.

– Да! Более двухсот лет! – подтвердил он.

– А как же этот дом до сих пор не рухнул? – она недоверчиво осматривала здание, освещённое уличными фонарями до самой крыши.

– Фактически весь каркас здания уже заменён. Вынимаются старые деревянные балки, а на их место вставляются металлические тавры и швеллера. Потом накрепко сваривают между собой и готово! Ещё лет триста простоит.

– Древесина, наверняка, уже полностью сгнила?

– Только в местах постоянного соприкосновения с водой, а где сухая – в идеальном состоянии. А как пахнет! Особенно когда пилишь.

– Лучше чем новая?

– Намного лучше! – подтвердил он.

– А почему? – продолжала допытываться Мария.

– Более двухсот лет назад деревья обладали гораздо большим количеством живицы и смолы. Это-то и помогает древесине прекрасно сохраняться и иметь резкий, душистый запах.

– Как интересно тебя слушать! – призналась она.

– Я – что. Ты бы послушала одного испанца, который здесь с нами работал. Какой человек! – Григорий с восхищением покачал головой. – Мы его называли не иначе как маэстро Дон Эладио. Вначале наш мастер представил его как вредного и крикливого старикашку и советовал вообще с ним не общаться. Хорошо, что мы этот совет игнорировали. Да, дон Эладио шумный человек, но какой душевный и добрый. Как он умел преподнести и заинтересовать нас своими знаниями. Он ведь один из лучших спецов по подземным артериям Мадрида. Бывало, он спускался в колодец, в одном из близлежащих домов, с одной только карбидной лампой. А вытягивали мы его верёвкой где-нибудь посреди проезжей части, за несколько улиц отсюда, в точно указанном им месте. Я всегда буду восхищаться его любовью к Мадриду и теми знаниями, которыми он пользовался! Да и с нами щедро делился.

– А где он сейчас?

– Не знаю, – сокрушённо вздохнул Григорий. – На фирме его недолюбливало начальство и страшно боялось. Он всегда говорил только правду, даже шефу. А ведь не всем это нравится… И Эладио ушёл. Но я уверен, такой человек всюду на вес золота. Наверняка где-то работает. Там и труд его оценят надлежащим образом.

Они вышли к центральному зданию трибунала. В сквере, напротив, сидели шумные компании молодёжи, пьющих кока-колу и пиво из огромных пластиковых стаканов. Слышался смех, хруст чипсов и шелест кульков с бутербродами.

– Как тебе хорошо! – пожаловалась Мария.

– В каком смысле? – не понял Григорий.

– Ты можешь долго не есть! – она похлопала его легонько по животу. – А я вот зверски проголодалась.

– Это я то могу не есть? – возмутился он. – Да я голоден как волк! А тут ещё эти, – он кивнул в сторону трапезничающих. – Своими чипсами аппетит нагоняют.

– Так давай, и мы купим что-нибудь пожевать.

– Увы! Признаю с прискорбием и стыдом: мои денежные запасы исчерпались.

– К сожалению и мои тоже! – не моргнув глазом солгала Мария, незаметно нащупывая нерастраченные деньги в кармане шорт. И вдруг невинно спросила:

– А ты любишь яблочный пирог?

– Обожаю!! – зарычал Григорий.

– Я вчера спекла для гостей, а они не пришли. Не пропадать же ему! Пошли, попробуем?

Он озадаченно покрутил головой, будто пытаясь от чего-то избавиться. У него явно ничего не получалось.

– Так ведь метро не ходит, а мне с утра на работу…. – он выглядел слегка растерянным.

– Поедим пирога, а потом я тебе одолжу денег на такси.

– Одолжишь? – переспросил Григорий.

– Ты извини, но я и так еле свожу концы с концами. – Ей начинало нравиться врать, тем более, что заметила в глазах Григория сочувствие и понимание. – И наверняка ты отверг бы мою безвозмездную помощь. А?

– Конечно! Ты ведь женщина. Тебе намного трудней заработать.

– Тогда чаще шаг, нам уже недалеко до горячего чая и сочного яблочного пирога.

– Меня гнетёт смутное подозрение, – в раздумье заговорил Григорий, приноравливаясь к быстрым и частым шагам Марии и пытаясь идти с ней в ногу. – Что весь день, о чём бы я ни подумал, всё тут же исполняется. Иногда я даже не успеваю высказать своё желание вслух. Мне думается это очень странно.

– Пусть думают кони, у них головы большие! – пошутила она. – А мы будем просто радоваться жизни. Договорились?

– Попробуй с тобой не договорись! – нарочито пробурчал Григорий. – Ты тогда ни пирога не дашь, ни денег не одолжишь!

– На что только не идут мужчины, – притворно ужаснулась Мария. – Лишь бы вкусно поесть.

– Да, да! Голод не тётка! – сочувственно поддакнул он и впервые обнял её за талию. Мария почувствовала тепло, исходящее от его большого тела и сделала то же самое, пытаясь плотнее к нему прижаться. Ей стало так хорошо, что она молчала всё время пути до самого дома. А Григорий завёлся и стал рассказывать про Северные сияния и длинные полярные ночи. «Господи! – думала Мария. – Где он только не побывал!»

Зайдя в квартиру Мария, повела Григория сразу в салон.

– Присаживайся, я поставлю чайник и принесу пирог.

– Так и я с тобой, помогу. Да и удобнее на кухне. Не надо носиться взад, вперёд. Сорить! У тебя здесь вон какая идеальная чистота. Прям ходить боязно.

– Садись, садись! – довольная похвалой Мария силой усадила его на софу, – На кухне я принимаю только раненых, что бы перевязать и дать попить. А ты уже здоров.

Он сидя, взял её за руку и держал не отпуская.

– А с чего ты взяла, что я здоров? Я очень тяжело ранен….

– И куда же, если не секрет? И как именно тяжело?

– Ну конечно, кровь не хлещет наружу и ткань не повреждена… Но, уж очень, очень беспокоит. Тем более что рана не одна. Одна вот здесь, – он указательным пальцем ткнул себя в лоб. – А другая, – он приложил ладонь к сердцу. – Тоже очень болит.

– Как жаль! – она смотрела сверху вниз прямо ему в глаза. – Может быть есть какое-нибудь лекарство для твоих ран?

– Не знаю. Может быть…

Но в этот момент наклонившаяся Мария прервала его поцелуем в губы. Через мгновенье, чуть оторвавшись, она спросила: