Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна Страница 33

— Вздумаешь меня просмотреть и это будет последняя пьянка в твоей жизни, — ласковый тон и неприкрытая угроза.

— А я и без просмотра вижу, что ты крупно попал. — Дамалла улыбнулась шире, с непонятным мне оттенком радости, но радости ехидной, вредной. Отпустила мою руку и пошла, чуть пошатываясь, прочь от клуба.

— Как она домой доберется? — спросила я. И без опоры стоять неудобно, а тонкие каблуки держали плохо, ненадежно.

— Она суккуба, ничего с ней не случится даже в изрядном подпитии. — Нордан обнял меня за плечи, повел вдоль ряда автомобилей.

— А ты правда с ней спал? — столица целой империи, а тротуар неровный, через каждый шаг каблук подворачивался. И нога вместе с ним.

— С кем? Осторожнее, котенок.

— С Дамаллой.

— Они тебе уже весь список предъявили?

— Какой… список? И… большой список?

— Не знаю, не считал. Ладно, забудь.

Как можно забыть о таком?!

— С Лиссет ты… тоже спал? — и лишь Серебряная ведает, с кем еще в этом городе. Не считая тех, которые из борделей.

Я привязана к… к гулящему мужчине!

— Нет.

— Точно?

— Не веришь мне, спроси у лисички, когда она протрезвеет. — Нордан остановился возле экипажа, открыл дверцу, усадил меня на переднее место. Закрыв дверь, обошел автомобиль, занял кресло водителя.

— Я поняла наконец, почему люди пьют. — Я сняла шляпку, бросила вместе с сумочкой на заднее сиденье. — Оказывается, опьянение — это хорошо… это очень-очень приятно. И как ты здесь оказался?

— Поехал за вами. Кто-то должен был проконтролировать вашу гулянку. И не зря, как погляжу.

Я закрыла глаза. Плавный ход экипажа убаюкивал, и шум в голове обратился вдруг морским прибоем. Накатывал волна за волной, пока не смыл, не утянул меня в глубины то ли сна, то ли забытья…

Глава 8

Пробуждение было тяжелым.

Болезненным.

Пугающим непониманием происходящего.

Голова ощущается колоколом, чутким, непрестанно гудящим. Утренние трели птиц слишком громкие. Солнце, проникающее из-за неплотно задернутых портьер, чересчур яркое. Во всем теле слабость. И пестрые лоскуты разрозненных воспоминаний.

Клуб, танцы, бессчетная череда напитков, названия которых мне ни о чем не говорили.

Привязка.

Нордан.

Кажется, я заснула в автомобиле. Смутное, готовое вот-вот рассеяться неверным миражом ощущение, что меня несут на руках. Укладывают в постель. Обнимают, бережно прижимая к себе.

Я медленно, осторожно перевернулась с бока на спину, осмотрела вторую половину кровати. Никого. Но запах тумана и мха, примятые подушка и одеяло не оставляли сомнений, что прошедшую ночь я провела не одна.

В тревоге я заглянула под одеяло. Платье на мне. Туфли на ковре возле кровати, плащ висел на спинке стула. И спала я под одеялом, а мужчина, судя по всему, на одеяле.

На тумбочке стакан с водой, маленький коричневый пакетик и бумажка. Я взяла, пробежала глазами ровные строчки.

«Мне эта обезболивающая дрянь обычно не помогает, но тебе должна. Пожалуй, отпускать тебя без присмотра в дамский клуб тоже больше не стоит».

Отложив записку, я села, надорвала уголок бумажного пакетика, высыпала белый порошок в воду. Размешала пальцем, выпила залпом горькую жидкость. С трудом встала, дошла до ванной. Переоделась в халат, с облегчением избавившись от тугого кокона облегающего платья. Удивляюсь, как после похмелья люди пьют снова. От одной лишь мысли о напитке крепче кофе к горлу подступала тошнота. И еще я расспрашивала Нордана о его женщинах. Не следует спрашивать мужчин о таких вещах, это неприлично, это не мое дело, в конце концов… а я спросила.

И что-то о списке.

И скребущее острыми коготками раздражение, когда Дамалла откровенно разглядывала Нордана.

Верно говорят, что нельзя пить, меры не зная, полностью отдаваясь во власть алкогольного дурмана.

В дверь постучали. Я открыла сама, не особенно желая приглашать в комнату. Да и вообще кого-либо видеть.

— Доброе утро, Сая, — Дрэйк окинул меня взглядом обеспокоенным, пытливым. — Ты не спустилась к завтраку, и Норд упомянул, что общество Лиссет тебе на пользу не идет. Все хорошо?

— Да… нет… — я смутилась вдруг, чувствуя, как захлестывает стыд, стянула ворот халата у горла. Что Дрэйк теперь обо мне думает? — Я… мы… Обычно я не… То есть я никогда прежде не… — не пила столько.

— Понятно. — Мужчина неожиданно улыбнулся тепло, ободряюще. — Иногда бывает, и ничего страшного в этом нет. Лиссет же привезла тебя обратно?

— Нет, Нордан привез, — призналась я.

Тень удивления появилась и исчезла.

— Тебе что-нибудь нужно? У Пенни есть аптечка.

— Благодарю, я уже выпила обезболивающее. — Я не сдержалась, вдохнула глубоко привычный уже аромат сандала, согретой солнцем земли. И цветочный запах, резкий, чужой, смутно знакомый.

Раздражение заскреблось вновь. Я наклонилась чуть к Дрэйку, надеясь, что ошиблась, что мне всего лишь показалось на больную голову.

Не показалось. Слабый след женских духов пробивался сквозь сандал, сквозь запах мыла, который я помнила по первому своему утру в этом доме, вызывая абсолютно ничем не обоснованное недовольство.

Дрэйк свою любовницу посещает каждый день? Хорошо, через день?

— Сая. — Мужчина отстранился от меня, посмотрел непонимающе, настороженно. — Все в порядке?

— Нет, — прозвучало резче, чем следовало, и боль только усиливала раздражение, неприятное желание накинуться с претензиями, обвинениями на Дрэйка. Новый глубокий вздох в попытке успокоиться, и я постаралась ответить ровно, без неуместных сейчас эмоций: — Да, все в порядке. Простите, я хотела бы отдохнуть еще немного.

— Да, разумеется, — вежливая улыбка, но в глазах застыли искры непонимания, удивления.

Я закрыла поскорее дверь, легла, накрывшись одеялом до подбородка. Наверное, из-за плохого самочувствия обострилось обоняние. Никак иначе не объяснить, почему я смогла почувствовать женские духи на Дрэйке даже несмотря на уже принятый мужчиной душ.

Как пах Беван? Я поворошила память, но вспомнила лишь, что в обе наши встречи пахло от него мужским парфюмом. Однако я не помнила ни самого запаха, ни, тем более, оттенков. Да и прежде я не замечала за собой чрезмерной чувствительности к запахам. И если с Норданом все объяснялось привязкой, то в отношении Дрэйка понять причин я не могла.

Ни с запахом, ни с гложущим изнутри раздражением.

Мне даже удалось еще немного поспать. Разбудил осторожный стук в дверь и голос Стюи.

— Сая? Сая?

— Да? — Я приподнялась на локтях, быстро осмотрелась, убеждаясь, что все в порядке и в постели я одна. — Стюи, заходи.

Дверь приоткрылась и в комнату просунулась черноволосая голова молодого человека.

— Там тебе цветы прислали.

— Какие цветы? — удивилась я.

— Целый букетище красных роз. Пенни за него расписалась.

— Хорошо, благодарю. Я сейчас спущусь.

Стюи кивнул и закрыл дверь со стороны коридора.

Кто мог прислать мне цветы? Странно, но я уверена, что Нордан не стал бы размениваться на цветы и едва ли выбрал розы. После «Лисьих сказок» красные розы выглядели… слишком банально, словно избитый насквозь комплимент.

Кто же тогда? Дрэйк?

Умывшись и надев домашнее платье, я торопливо спустилась в холл. Высокая корзинка с охапкой роз, темно-красных, с пышными бутонами, водружена на столик у стены, а вокруг, перебирая цветы, прохаживался Нордан. Пенелопа бдительным стражем замерла рядом. Заметив меня, девушка улыбнулась приветливо.

— Добрый день, Сая, — поздоровалась Пенелопа. — Букет на твое имя, с курьером. Отправитель пожелал остаться неизвестным.

— Замечательно. Еще и аноним. — Ко мне мужчина не обернулся, но недовольство в голосе кольнуло неприятно.

Я приблизилась, не зная, что сказать.

Признаваться не в чем. Оправдываться глупо. Повиниться в том, чего не делала — глупо вдвойне.