Невеста лунных принцев (СИ) - Лея Кейн Страница 33

Я поежилась от рассказов Хельварда Финна. Хоть он и предупредил, что это всего лишь легенды, звучали они не менее зловеще.

— Вы не задавались вопросом, зачем я оставляю тушки зверьков принцам на ночь? — продолжил он. — Мы вполне плотно ужинаем. До утра сильно не проголодаешься.

— Трансформация отнимает у них много сил? — предположила я.

— Нет, мидели, они вовсе не слабеют при обращении. Они становятся крепче, свирепее, безжалостнее. Только свежее мясо нагоняет на них лень и сон. Если бы я не подпитывал их, они бы буйствовали. Я не успевал бы чинить двери. А о том, что они могли бы сделать с собой, страшно подумать. Например, Рах-Сеим никогда недокармливает своих лучших волков. Эта политика делает его стаю самой сильной и грозной во всем Армаросе. Голоданием принц Бранд превращает себя в убийцу, чтобы победить врага, даже если тот пойдет на него ордой. Но он не учитывает одну особенность: голодный волк теряет рассудок. В припадке безумия он может начать убивать без разбора и причинить боль кому-то близкому.

Теперь все становилось ясно. Ночью я беззащитна. Бранд в человеческом теле тоже неважный телохранитель против целой стаи больных на голову оборотней. Заслонить меня от Рах-Сеима он мог, только превратившись в смертоносного мясника.

От моей надежды снять с Бранда проклятие осталась лишь гаснущая искорка. Я не смогу полюбить его таким, какой он сейчас. Мое сердце покорил совсем другой Бранд!

— Значит, он копит силы для Багровой Ночи, — обреченно прошептала я, потупив взгляд в стол.

Хельвард прочистил горло и деликатно добавил:

— Я всего лишь слуга, миледи, но позвольте поделиться советом. Вы добиваетесь расположения принца Бранда лаской, заботой, вниманием. Может, пришла пора поменять стратегию? Задумайтесь, на что его высочество острее всего реагирует? Выведите его на эмоции, даже если они причинят ему боль. Удивите его или напугайте. Докажите ему, что его замысел не спасет вас, а погубит.

— Как бы странно это ни звучало, но я совсем не знаю Бранда. Я влюбилась в него за два дня. Полюбила за простоту, открытость, прямолинейность. Но случилось бы это, если бы мы не были истинной парой? Если честно, Хельвард, я уже сильно сомневаюсь. Потому что того Бранда, который отталкивает меня, полюбить невозможно. — Я поднялась из-за стола и выдохнула: — Но все равно спасибо. Вы открыли мне глаза.

— Не благодарите меня. Я лишь выполняю свой долг — служу во благо принцев Скайдора.

Хельвард любезно вызвался проводить меня в барбакан и по дороге решил сменить тему. Не о том, как нашими совместными усилиями преображался замок. И не о том, что у Вермунда после работ в саду не осталось сил даже на глоток вина. А о картинах, которые я нашла в кучах выброшенного мусора, очистила от пыли и дала им второй шанс.

— Я уже не надеялся увидеть их снова, — признался он с улыбкой, прогулочным шагом пересекая двор. — Когда принц Мортен выбрасывал их, у меня сердце кровью обливалось. Вы знали, что он собирался сжечь их прямо тут? Во дворе?

— Чего? — вытаращила я глаза, отметив, что мне еще повезло: меня он пока сжигать не собирался. Может, потом — на кострище из картин. — Что ему живопись-то сделала?

— Дело в том, что когда он их писал, он верил в лучшее, светлое, доброе…

— Что-что, простите? Кто писал эти картины? — Я остановилась, чем заставила и Хельварда Финна замедлить шаг.

— Принц Мортен. Вы разве не осведомлены? — Его брови округлились полумесяцами от удивления. — Он отличный художник и поэт, миледи. Видели бы вы его пейзажи на полотнах в королевском дворце! А какие стихи он писал! Скайдорцы до сих пор поют их. И хотя после Багровой Ночи пятилетней давности он покончил с тем красивым прошлым, я верю, что однажды он вновь возьмется за кисть.

Я не верила своим ушам. Мортен, картины и стихи никак не хотели переплетаться во что-то единое. Это как магниты, отталкивающиеся друг от друга одноименными полюсами. Отрицательные электрические заряды. Но я вдруг вспомнила, что в день, когда с Брандом произошло несчастье, Мортен таскал с собой бумагу и перо. Неужели он что-то писал? Стих, рисунок или просто крестики-нолики?

— А что произошло в Багровую Ночь пятилетней давности? — поинтересовалась я.

— О-о-о… — с тяжелым вздохом протянул Хельвард и пошел дальше. — Тогда стая Рах-Сеима вспоминала его старшего сына, убитого королем Эмрианом Мирным. Первый квартальный обряд поминовения у волков принято проводить особенно громко. Если павший убит, то традиционно проливается кровь убийцы или его наследника. Рах-Сеим выбрал жертвой принца Мортена, самого спокойного и милосердного. Это была самая страшная ночь из всех, проведенных мной в Армаросе. Волки Рах-Сеима связали принца Мортена цепями и увезли. Я был уверен, что потеряю его. Всю ночь я рыскал по долине и лесам, искал их алтарь, но тщетно. А утром, когда я уже собирался вызволить остальных принцев из подземелья и во всем сознаться, Раги привез почти бездыханное тело принца Мортена. Сбросил с коня у ворот, по-шакальи оскалился и ускакал. С тех пор мы перестали узнавать поэта и романтика в принце Мортене. Он так и не сказал, почему его не добили. Ни разу не обмолвился, что ему пришлось пережить в ту ночь. Все раны затянулись при его первом же обращении, но душа его так и не излечилась. Поначалу мы пытались взбодрить его. Принц Айварис даже встречался с Рах-Сеимом и у них состоялся бой, в котором победу одержал старый, но более сильный Рах-Сеим. Он мог убить принца Айвариса, но ему гораздо приятнее наблюдать за страданиями своих жертв, чем мгновенно лишать их жизни. И хотя прошло пять лет, принц Мортен так и не оправился, а принц Айварис каждый день тренируется, чтобы стать лучшим воином и однажды победить Рах-Сеима.

Я была в шоке от услышанного. Как много я не знала ни о принцах, ни о тех двенадцати годах, которые Рах-Сеим превратил в ад!

— Хельвард, вы удивительный человек, — единственное, что я смогла вымолвить. — Вы столько