Ледяное сердце Элленхейма - Ольга Иконникова Страница 33

Я налила воды из чайника в кружку, остудила ее. Потом принесла с улицы снега. Эйнар полыхал от жара, и я смочила носовой платок и положила ему на лоб. Это помогло, но ненадолго.

Он метался по кровати, силясь что-то произнести в бреду. Я прислушалась и различила: «Не трожь ее!» Возможно, он снова и снова переживал недавнюю сцену. И я почувствовала себя еще более виноватой. Он пострадал из-за меня!

Нерландцам вообще не стоило приезжать в Терцию! Наша страна приносит им только дурное!

Его величество бил озноб, и я подкинула в печь дров. В доме было тепло, но этого было недостаточно, чтобы согреть Эйнара. И я сняла свою теплую шерстяную, отороченную мехом накидку и укрыла ею его.

На мгновение его глаза открылись, а губы что-то прошептали, но я не сумела разобрать, что.

Я вернулась к столу, съела сухарь, выпила воды. Треволнения этого дня серьезно вымотали меня. Мне хотелось спать, но я не могла позволить себе этого до тех пор, пока в печи горел огонь. Так я и клевала носом, сидя на топчане у стола, до тех пор, пока на лес не опустилась ночь.

Зажженная еще Ансой лучина догорела, и комната погрузилась в темноту. Я осторожно подошла ко кровати. Мне нужно было хотя бы немного отдохнуть, а пол был слишком холодным, чтобы на нём спать. Я подумала, что не будет ничего дурного в том, если мы с его величеством проведем эту ночь в одной постели. Об этом всё равно никто не узнает. Даже сам Эйнар.

Я легла на самом краешке, закрыла глаза. Но заснуть не удалось. Я слышала тяжелое дыхание Эйнара, чувствовала, как его тело сотрясала дрожь. Он всё еще не согрелся.

Я подвинулась к нему поближе, чтобы согреть его своим теплом, и мне показалось, что его дрожь чуть унялась. Теперь мы лежали под одной накидкой, и это ощущение близости с мужчиной, которое я никогда прежде не испытывала, напрочь прогнало сон.

Я прижималась спиной к его спине, чувствовала его тепло. И при этом я не испытывала никакой неловкости. Никогда прежде я не подпускала к себе никого на столь близкое расстояние. Я всегда воспринимала мужчин и брак как некую неприятную необходимость. Как нечто, через что женщина должна пройти, потому что так определено самой природой. Я никогда и ни в кого не была влюблена, хотя при дворе короля было немало мужчин, которые оказывали мне знаки внимания.

Я с детства знала, что должна выйти замуж за нерландца — границы между нашими странами до недавнего времени были закрыты, и такой брак, каким бы маловероятным он ни был, был единственным способом добраться до Элленхейма. Но когда прежде я думала об этом, это не имело никакого отношения к любви. Это был мой долг, моя обязанность.

И даже когда после прибытия нерландской делегации в Свеадорф я смотрела на принцев и выбирала того, кто из них мог бы стать моим мужем, я не думала о любви. Так почему же теперь мое сердце так стучало?

Я хотела, чтобы он очнулся и пришел в себя, но одновременно и боялась этого. Боялась, что он увидит в моем взгляде то, что я надумала себе после разговора с Ансой. То, что поставит между нами преграду, которую ни он, ни я не сможем преодолеть.

Я не заметила, как заснула. А проснулась я оттого, что почувствовала, как кто-то сжал мою руку. Я открыла глаза.

Уже светало. Эйнар уже не спал. Он смотрел на меня каким-то странным диковатым взглядом. А потом и вовсе сделал то, что лишило меня способности думать. Он меня поцеловал!

Глава 38. Эйнар

Я проснулся в незнакомом месте — в странной бревенчатой избе, мало похожей на обычное жилище. Я лежал на низкой кровати на набитом сеном матрасе. Здесь было мало света — маленькое грязное окошко почти не пропускало солнечные лучи.

В печи потрескивали дрова, и в помещении было тепло. Я потянулся и почувствовал боль в плече.

Как я оказался здесь? Я ничего не помнил. Последнее, что отложилось в памяти — то, что я отправился в лес вслед за Кайсой. О том, что случилось после этого, я не знал.

Попытался встать. И пусть и не без труда, но мне это удалось. На столе был ковш с водой, и я жадно его опорожнил.

Под окном заскрипел снег, и я дернулся за ножом, который всегда висел в ножнах у меня на поясе. Но ни ножен, ни ножа не было. Попытался собрать магию в ладонь, но даже это действие, которое прежде всегда давалось мне легко, на сей раз заныть всё мое тело — словно из него вытягивали жилы.

Дверь приоткрылась, и вместе с морозным воздухом в избу вошла принцесса. Она несла охапку дров, и я посторонился, пропуская ее к печи.

— Как вы себя чувствуете, ваше величество? — спросила она, с грохотом сваливая поленья к стене.

В голосе ее не было ни капли тепла — еще накануне она разговаривала со мной совсем по-другому.

— Что со мной случилось? — я предпочел ответить вопросом на вопрос.

— Разве вы ничего не помните? — удивилась она и внимательно на меня посмотрела, словно пытаясь понять, говорю ли я правду.

Мне было тяжело стоять, и чтобы не упасть в ее присутствии, я сел на кровать. Впрочем, это тоже было не слишком вежливо с моей стороны — сидеть в то время, как женщина королевской крови стояла. Но сейчас мне было не до соблюдения этикета.

Я попытался сосредоточиться. Даже закрыл глаза, надеясь вспомнить хоть что-то. И уже когда я решил, что вспомнить не получится, в моей голове словно всплыла яркая картинка.

Это был огромный волк! Волк рядом с Кайсой! Волк, на которого я напал!

— Вижу, вы что-то вспомнили, ваше величество? — принцесса всё еще стояла возле печи.

— Что это был за зверь? — спросил я. — Для волка он был слишком большим. И как я оказался здесь?

— Это был волк, — ответила она. — Обычный волк, хоть и очень большой. Он бросился на вас и сильно вас поранил. Но вы успели применить магию, и он испугался и убежал.

— А вас? — забеспокоился я. — Вас он не поранил? Вы стояли так близко от нее.

— Нет, не поранил, — она покачала головой. — Вы подоспели вовремя. А он, должно быть, не был голоден.

Что-то в ее рассказе насторожило меня, потому что