Деспот на кухне - Милена Кушкина Страница 33

Я рванула к спасительному выходу.

Сама не заметила, как оказалась на улице и бросилась в сторону от дома, почти не разбирая дороги.

— Куда несешься, непутевая? — передо мной внезапно возникла Апполинария Петровна.

— Ой! Здасьте, — буркнула я, — а я тут это…

Чего «это» — я пока не придумала, просто многозначительно обвела двор рукой.

— Мужики твои у меня дома. Чаевничают, — сказала она, — а мы с Соней тебя вызволять пошли.

От удивления я открыла рот и распахнула глаза, самой себе напомнив рыбку. По дороге к бабушке Поле мне была рассказана история моего вызволения.

— Повела я кота своего, Фимку, на прогулку вечернюю. Он у меня любит по кустам походить, на уличных котов высокомерно посмотреть. Вот и сегодня только мы вышли, услышал Фима в кустах шуршание, и рванул туда.

Апполинария Петровна показала на кусты под окнами моей старой квартиры.

— Глядь, а там мужик лежит красоты неземной. С банкой какой-то. Я еще подумала, кто ж такое добро-то выбрасывает. Ближе подошла, слышу, а там голос-то Аркашин.

До меня начало доходить, кого она там повстречала.

— Я сначала подумала, что дух это муженька моего явился. За мной, значит, — продолжала баба Поля, — а я еще женщина молодая, может, еще пару раз замуж схожу. Ну я и решила его на всякий случай шугануть, чтоб не приходил за мной еще лет тридцать.

Она погрозила кустам кулаком, а я уже представляла себе эту трогательную встречу и едва сдерживала смех.

— Ну я его сначала отдубасила для профилактики. А потом смотрю: Фима-то из аквариума твоего воду пьет. И вот-вот рыбку твою шебутную выловит. Пришлось кота отгонять. А мужик тот оказался не духом моего покойного мужа, а самым что ни на есть всамделишным Эрнестом Кортелло!

Я тихонько хихикала в кулак. Наверное, нервы дали о себе знать.

— Оказывается, они тут на задании были, а ты у них главной шпионкой была. Только они не знали, как тебя вызволить. Пришлось Соню в подельники брать, а за это твой Эрнест нам обещал приготовить такой омлет, какого мы в жизни не пробовали. Так что пока он свои яйца готовит, Сонюшка вломилась к твоему бывшему и его подружке.

— Баб Поль, я вам так признательна! Вы себе даже не представляете! — рассмеялась я, радуясь тому, как все повернулось.

Эрнест развернул на кухне бурную деятельность. Когда мы пришли, он как раз поджаривал тосты на сковороде. Той самой. В общежитии все равно не было кухни, поэтому сей ценный предмет временно квартировался у Аполлинарии Петровны.

— Лорочка, как ты? — переполошился Аркадий, едва я вошла в кухню.

Кортелло с неприязнью покосился на брызги, которые разлетелись по кухонному столу. Кажется, совместный поход в разведку не сблизил их.

— Все прошло удачно, спасибо за помощь, — ответила я.

Аркадий важно раздулся, всем своим видом показывая, кто тут самый большой молодец и храбрый герой.

— Попрошу убрать со стола все, что мы не будем есть, — буркнул Кортелло.

Аркадий надулся еще сильнее. Теперь уже от обиды.

Пришлось переставить рыбку с тонкой душевной организацией на подоконник, где его быстро нашел кот. Аркадий на случай очередного приступа сушняка у Фимы спрятался в водорослевые заросли.

Я устроилась на подоконнике между котом и фамильяром. На всякий случай.

С моего места было удобно смотреть за действиями Кортелло. Я впервые видела, как он готовит не в привычной поварской форме, а в повседневной одежде. На «дело» он отправился, одевшись во все черное. Чтобы его сразу в случае чего приняли за преступника. Черные кожаные штаны, которые плотно облегали его крепкие ноги, наверняка стоили целое состояние. Рукава черной рубашки он закатал так, что я как следует смогла разглядеть его странную татуировку.

Я долго всматривалась в узоры и переплетения, любуясь каждой черточкой, пока мне снова не начало казаться, что изображение живое и шевелится, словно дышит.

Наконец, пришла и баба Соня. Она в красках описала, как заставила Тима и Киру лазить по всем углам, выискивая несуществующую протечку. Мне даже стало жаль несчастную парочку. Никогда не думала, что пожилая соседка может быть такой коварной.

Эрнест тем временем сервировал стол по всем правилам: разложил салфетки, поставил тарелки из сервиза и разместил приборы под строго заданным углом.

Старушки чинно расселись и принялись пробовать угощения. Судя по их довольным лицам, подали им не обычный омлет, а блюдо высокой кухни.

— Эрнестик, и ты с нами садись, — позвали подружки.

— Настоящий шеф не переходит эту тонкую грань, иначе вся магия теряется, — с достоинством ответил он.

После этого Кортелло сварил кофе со специями, которые придали напитку благородных оттенков. Затем наполнил им две чашки из тончайшего фарфора: одну оставил себе, а вторую подал мне.

— Ты, наверное, испугалась там, — сказал он с сочувствием, заглядывая мне в глаза.

Не ожидая такого участия от сурового шефа, я слишком неаккуратно схватила протянутую чашку, обхватив его пальцы своими. От неловкости я, кажется, покраснела. И едва не уронила фарфоровое великолепие.

Мне показалось, что Эрнест тоже смутился моей неловкости. Но он тряхнул головой и постарался придать своему виду больше независимости и отрешенности.

— Ты уже оповестил всех остальных о сути задания? — вспомнила я о цели нашей операции с внедрением шпиона в стан врага.

— Да, отправил сообщение Драмену, чтобы он занялся покупкой продуктов. Сейчас здесь закончим, и нужно будет проконтролировать. Может быть, придется что-то дозаказывать.

Казалось, говорить о деле Эрнесту было намного приятнее.

— Еще не очень поздно, — я взглянула на часы, — пара часов у нас есть. Могу я тоже пойти в ресторан и подумать над тем, что хотела бы приготовить?

— Почему нет? — пожал плечами шеф. — Можем отправиться прямо сейчас.

***

В ресторане никого не было, но было ощущение, что наши коллеги буквально только что ушли. На решетках остывали коржи. Видимо, Сладель сделал заготовки для особых десертов. Я водрузила аквариум с задремавшим от качки Аркадием на стойку для готовых блюд.

На полу и на столе уже были ящики с фруктами и овощами. Кортелло придирчиво оценил содержимое и поцокал языком.

— Тут много всего, — сказала я, мельком глянув на предлагаемый ассортимент.

— Вот потому ты не пройдешь