Юлия Жукова - Замуж с осложнениями - 3 Страница 34

       Сашка растягивается на диване и снисходительно предлагает:

       — Правильно, идите все в лес, а я хочу по-мужски поговорить с племянником. Давай его сюда, Лиза, и иди гуляй.

       — Ещё чего! Ребёнка проветрить нужно после города. Да и тебя неплохо бы. Вставай — и вперёд!

       Обмазавшись репеллентами и обмотавшись москитной сеткой, мы идём размяться.

       Насекомых в лесу оказывается меньше, чем я боялась. Азамат говорит, что к осени их всех съедают более-менее, так что жить можно. Мы вооружены гигантскими корзинами и куницей. В принципе, все зияния в пешей досягаемости мы уже нашли и огородили сетчатым заборчиком, но куницу-то тоже выгулять надо, а то сидит, бедная, в вольере под стеной, скучно. Мои, конечно, тут же затискали несчастную зверюшку и теперь сражаются, кто её будет вести. Не упустили бы совсем, а то сбежит от них, а самостоятельно жить в лесу она не сможет.

       Ребёнок, едва я его примотала к себе, тут же отрубился несмотря на панаму с сеткой. Мы движемся рыхлой группой по редкому лесу, не отходя далеко от дороги.

       Внезапно матушка останавливается, поводит носом и поднимает палец.

       — Чую грибы.

       Мы тоже все старательно принюхиваемся.

       — Грибами пахнет, — сообщает моя мама. Мы с Азаматом переглядываемся.

       — Ну давайте искать, разойдёмся немножко...

       Мы рассредотачиваемся так, чтобы не терять друг друга из поля зрения, и скоро наши родительницы по запаху обнаруживают две фантастических грибницы.

       Весной в лесу можно собрать только те смешные шарики, которыми мы питались, когда пересиживали войну. А с середины лета начинаются уже более привычные урожаи — на ножке, со шляпкой, всё как полагается. Вот только размером они всё больше с табуретку, хотя совсем не старые. Мелкотню до пятнадцати сантиметров брать зазорно — прогневишь лесных духов. Ну и расцветки у местных грибочков жизнерадостные, никаким мухоморам не снилось. Те, на которые мы набрели, фиолетово-оранжевые с плавным переходом от центра шляпки к краям.

       — Это можно есть?! — ужасаются Сашка с мамой.

       — Можно, вот так, — Азамат отламывает кусок ближайшей шляпки и отправляет в рот. — Сладко.

       Я рискую попробовать. Действительно сладко, как тёртая морковка.

       — Так чего, собираем? — по-прежнему не верит мама.

       Азамат мотает головой.

       — Из них не готовят. Ешьте здесь, домой другие возьмём.

       Мы идём гулять дальше, периодически закусывая грибочком или какими-нибудь лесными плодами (назвать здешних монстров ягодами у меня язык не поворачивается).

       Внезапно Сашка издаёт призывный клич — он набрёл на необъятное поваленное дерево, усеянное серебристыми зонтиками с бахромой.

       — Привет, опята, — изрекает маман.

       В таком вот духе прочёсывая лес шеренгой мы постепенно собираем грибы всех цветов радуги, кроме жёлтого (они нам тоже попадались, но они ядовитые) и коричневого с золотом (золото оказалось то ли плесенью, то ли ещё каким паразитом). Ещё несколько очень похожих на уже собранные нами грибы Азамат с матушкой отбраковали как поганки, притворяющиеся благородными.

       — А чего они все таких бешеных цветов? — спрашивает Сашка. — У нас грибы обычно в подстилке прячутся, мимикрируют...

       — Ближе к северу у нас они тоже всё больше серые да бурые, — отвечает Азамат. — А в этих широтах растут некоторые ядовитые травы, которые портят грибам почву, и эти травы едят всякие лесные звери, чтобы лечиться. Вот грибы их и приманивают — пришёл кабан грибочком угоститься, заодно и лечебной травы пожевал, а грибы на её месте вылезли.

       — И не червивые вообще, — дивится мама. — Ну у вас тут жизнь, я скажу...

       — А... что, тут кабаны водятся? — осторожно спрашивает Сашка.

       — А как же, — пожимает плечами Азамат. — Кабаны, волки, медведи, лисы, несколько разных крупных кошек, ну и всякие куньи, конечно, леса-то богатые.

       Сашка нервно сглатывает и оглядывается.

       — Да вы не беспокойтесь, — усмехается Азамат. — Днём близко к жилью никто не подойдёт, да и я с оружием. Но если увидите какого зверя, кричите громко, он сбежит.

       — У нас глюков-то не будет с этих грибочков? — вопрошает маман, закусывая очередной сыроежкой (их тут, оказывается, несколько видов разных цветов, только макушки у всех оранжевые).

       Я перевожу вопрос, меня он тоже интересует.

       — От этих нет, — заверяют Азамат с матушкой и Тирбишем хором.

       — Вот если увидите такие тёмно-тёмно синие, а снизу серебристые, это грибы истины, их лучше просто так не есть, — сообщает матушка, выразительно тыча пальцами в собственные синие штаны и Азаматову серебристую сумку, чтобы моя маман поняла, о каких цветах идёт речь. Мама даже повторяет названия.

       — Это не те ли, которыми меня Алтоша травил? — интересуюсь.

       — Они самые, — кивает Азамат. — Но просто так сырыми мы их тоже не употребляем, только отвар или настойку.

       Куница, которую ведёт Сашка, внезапно останавливается, вытягивается столбиком и рявкает куда-то в кусты.

       — Тихо, тихо, — Азамат пригибается и одним пальцем гладит маленькую головку. — Там лиса, она мимо идёт, тебя не тронет.

       Куница, почувствовав моральную поддержку, рявкает ещё несколько раз для самоутверждения и успокаивается.

       — Что там?! — выпаливают мои родичи.

       — Лиса, — говорю.

       — Ли-са, — повторяет Азамат. — Надо выучить всяких зверей вообще. А как будет волк? Или тигр?

       Я перевожу, Азамат повторяет.

       — Интересно, похоже на всеобщий немного. А как будет гхаррсан?

       — А это кто? — такого зверя я не проходила. Я и остальных-то знаю только по названиям болезней да по детским книжкам.

       — Выдровая кошка.

       — Э... Я такого не знаю. А на всеобщем как?

       — Никогда не интересовался, — пожимает плечами Азамат. — Но если ты подойдёшь ко мне на пару шагов, то вон в той развилке над оврагом увидишь.

       Я послушно подхожу и прослеживаю взглядом направление, в котором указывает Азамат. Там на золотой сосне и правда сидит кто-то жёлтый размером чуть покрупнее обычной земной кошки и таращит на нас светлые глаза. Тут ребёнок на мне, видимо, почувствовав напряжение, завякал, и загадочное существо ухнуло с дерева куда-то в глубь леса.

       — Я не знаю, кто это, — мотаю головой. — Оно хотя бы кошка или норка?

       — Скорее кошка, хотя трудно сказать. Ест всех, особенно любит разорять сурчатники.