На волоске (СИ) - Брай Марьяна Страница 34

Вся эта одежна надевалась поверх рубахи, в которой ходили дома. Жара плавила мозг. И это только начало лета, как я понимала. Здесь было серое с синими вставками по подолу платье с широкими, но зауженным у кисти рукавами, безрукавка, доходящая до середины бедра, застиранного синего цвета и серый платок, который завязать нужно было назад узлом.

Да, жарковато, и эта дурацкая безрукавка только добавляла тепла. Платье можно было надеть на голое тело, но Кали не позволила мне снять рубаху. То ли ее задачей было организовать мне полное неудобство, то ли они все не понимали, что это просто негигиенично. Сама она была в светлом платье с голубыми полосками по подолу, безрукавка тонкая и короткой, как жакет.

Она ослабила мой пояс, завязав его так, чтобы он просто не сваливался с бедер. У нее пояс был повязан также слабо. «Значит, талию сильно выделять не принято. Только вот служанкам или всем?» - подумала я и решила, что нужно запомнить эту деталь.

— Иди, - Кали указала на выход, а я улыбнулась Крите и поторопилась в туалет, а потом к лоханям с водой, где мы умывались. Сегодня я не успела причесаться, и это значило, что мои волнистые волосы к вечеру будет достаточно сложно расчесать.

В комнату Фалеи мы не вошли. Кали оставила меня во дворе с двумя служанками из тех, что явно не были рабынями. Пока я рассматривала двор, услышала за забором бряцанье и как открылись ворота на улицу. Но не те, через которые нас сюда привели. Значит, за стеной есть еще какие-то помещения. Ну, не может же оказаться, что там живут обычные соседи!

Когда открылись ворота, мое сердце забилось в предвкушении свободы. Да, какой бы она ни была временной, но эти каменные стены постоянно напоминали, кто я здесь. Не думаю, что кто-то из девушек мог покинуть этот дом по своему хотению даже на час. Эта маленькая победа была для меня сейчас просто огромной!

На улице стояла лошадь. Со двора я видела только ее голову, а когда эти две жандармши вывели меня на улицу, то лошадь оказалась впряженной в… нет, это было не то, что мы привыкли видеть в фильмах. Не карета, не телега, не коляска. Это площадка, как у маленького грузовика без бортов. Колеса были маленькими, и их было три с одной стороны. Про себя я улыбнулась слову «трехоска». Но самое странное было то, что стояло на этой площадке. К деревянному полу были прибиты четыре столбика, на которых, как гамак, висело кожаное кресло, застеленное подушками и тканями.

Ничего более уродливого я никогда не видела. Телега, как я все же решила ее называть, была похожа на низенький грузовик, на котором в деревне располагаются местные музыкальные группы для исполнения местных же песен в какой-нибудь день поселка.

Фалея вышла из комнаты быстро и даже не подняла на меня глаз, когда подошла к нашему смешному транспорту. Телега подкатила прямо к ее ногам. Высота платформы была сантиметров пятьдесят – семьдесят. Мужчина, тоже, скорее всего, не раб, подставил скамеечку, на которую сначала ступила Кали, потом одна из служанок. Они-то и помогли хозяйке, одетой сегодня в густо драпированное платье бордового цвета с широким светлым поясом, усыпанным камнями. Тюрбан светлее платья, больше подходил к цвету пояса, а на губах явно блестела помада или какая-то мазь, добавляющая цвета.

За Фалеей поднялась я и последняя служанка. Мужчина в серой рубахе под самое горло и черных широких штанах, заправленных в высокие сапоги, убрал табурет в переднюю часть площадки, присел на край, свесив ноги в ожидании, когда все усядутся.

Здесь началось самое интересное. Столбики, на который крепилось кожаное кресло, были мощные, но короткие, и присев на него, Фалее пришлось подогнуть ноги в бок. Явно неудобно, но что поделать. Дурацкое исполнение требовало дурацкой позы. Меня просто придавила к полу одна из баб – охранниц. Остальные уселись на голом деревянном помосте, прижавшись кто боком, кто спиной к этим торчащим брускам.

Когда конструкция двинулась, я чуть не хохотнула. Так нас возили «на картошку», но у машин были борта, а я сейчас ехала на какой-то передвижной виселице, о которую все и упирались спинами. Идиотизм. И он чуть не отвлек меня от тщательного и внимательного осмотра улицы перед домом. Все окна второго этажа занимали лица девушек. Вот разговоров-то будет! Я внимательно всматривалась, пытаясь увидеть лицо Палии. У меня было то же чувство, какое испытывают родители, когда устраивают детям разнос за серьезное нарушение. Знаешь, что ребенок обижен, ему горько и досадно, но понимаешь, что отказаться от этого нельзя для его же пользы. И даже пожалеть нельзя. Палии в окне не было.

Ров перед домом был, и правда, немаленький. Метра полтора ширины, глиняные берега. Он начинался под окнами и тянулся вдоль стены, где располагался наш двор. Мимо него мы и поехали. Я посмотрела туда, откуда нас привели по моим подсчетам уже пару месяцев назад. Гора сначала пологая, поросшая мелкой травой среди некрупных камней, а потом, выше, метров через пятьсот, по ней можно было подняться только по диагонали. Дорожки видись как змейка, чуть виляя между крупными валунами.

Забор, за которым был домик, в котором мы с Критой живем сейчас, и остальные домики, длился и длился. Да уж, квартал красных фонарей может выглядеть и так. Никогда бы не подумала.

Ров тянулся вдоль всей каменной стены. Когда стена закончилась и повернула, ров повторил изгиб, и я заметила, что вода в нем движется. Значит, в ров направлен какой-то ручей. Зачем? Колья внизу могли бы быть и без воды. Или же там, выше, как раз, где находится все хозяйство Парамая и поле для овец, есть река, от которой сделан отвод? И так к дому доставляется вода? Или может, благодаря этой воде вокруг дома хоть какая-то влага питает сад, что внутри?

Мы проехали поворот, и сплошной массой по обе стороны дороги потянулись кусты. Они были не выше трех метров, очень густо насажены или росли здесь сами. Ветви не колыхались, но и отсюда было видно, что они жесткие. Когда наша «карета» объезжала одну из выбоин в дороге мы достаточно близко подъехали к этим кустам, и я рассмотрела шипы. На ветках, кроме тонких, как у розмарина, иголок - листьев, были длинные и толстые колючки. Сантиметра три, не меньше. Этот бесовской лес был непроходим! Дорога пылила. Была похожа больше на сухую глину, чем пыль, но не желтая, а белая, как пепел.

Хорошо, что солнце сейчас светило в глаза вознице, а не мне. Я прадовалась, что удачно села спиной к лошади и радовалась, что на меня никто не обращает внимания. Через полчаса пути начались дома. Каменные, белые с небольшими окнами и открытыми ставнями. За всеми окнами двигались густо собранные в складку тонкие шторы. Материя похожа на дешевый ситец, явно ручной работы. Даже отсюда было видно, что переплетение нитей грубое и разное.

Видимо, так люди оберегали дом от палящего солнца. Стекол нет. Ставни открыты, и в холодное время они закрываются, вероятно, на недели, а может, и месяцы. Очага или хоть чего-то похожего на печь в доме Фалеи не было. Значит, особых холодов здесь не видели. Мысли о том, что эта жара будет мучать меня круглогодично не успокаивали. Успокаивала уверенность в побеге, только бы успеть, и не наделать глупостей, не попасться на ерунде.

Отдаленность нашего дома, думаю, была не случайной. Явно, не лучшее место в городе. А может, и сама хозяйка не хотела соседства. Это мне предстояло узнать, но, думаю, не в ближайшее время. Вряд ли мне кто-то позволит провести опрос среди населения на тему «как вы относитесь к тому, что в полукилометре от вас есть располагается бордель».

Передняя часть домов была открытой, а слева и справа высокие заборы из камня не давали увидеть даже часть двора. Сплошная белая стена. После каменного ограждения сразу начинался очередной дом. Как будто левая сторона улицы воюет с правой, и дорога между ними временами становится полем брани.

Ноги затекли, но я боялась пошевелиться, чтобы не привлекать внимания. Чем дальше мы въезжали в город, тем чаще начали попадаться люди. Это в основном были женщины. Открытые головы, распущенные волосы ниже плеч или собранные в жгут и подвязанные шнурком. Серые или белые платья под шею, как у меня. горловина даже сейчас давила, а завязки Кали не позволила схоть немного ослабить. Пояс - веревочка без намека на талию, но юбки были короче моей и Кали. Видны были щиколотки, на которых шнуровались кожаные тапочки, на кожаной, скорее всего, подошве.