Стать Медузой - Эмма Хамм Страница 34

— Думаю, нужно поискать комнату для ночлега, — буркнул он. — Помогает Афина или нет, но нужно отдохнуть, если мы хотим найти корабль утром.

— Думаю, ты прав, — ответил Персей.

Они ушли от конца причала, но Персей вскоре снова заговорил.

В этот раз его голос гудел радостью и бодростью.

— Как сын Зевса, я ожидал, что бог поможет нам в задании, достойном героя. Но я не думал, что это будет сама Афина. Как думаешь, почему она решила помочь мне?

— Нам, — ответил он.

— Хм? — Персей нахмурился, а потом его лицо прояснилось, он понял, что сказал Алексиос. — Ах, ты прав. Прости, Алексиос. Просто ты всегда тут, такой верный. Я забыл, что она помогает и тебе. Может, тебя тоже запомнят как героя, друг!

Последнее прозвучало так беспечно, что Алексиос был уверен, что Персей постарается, чтобы имя Алексиоса никто не запомнил.

Алексиоса это устраивало. Он не хотел быть героем. Он не хотел войти в историю.

Он был тут, потому что был в долгу перед родителями Персея и немного перед парнем. Но чем дольше они были вместе, тем больше Алексиосу казалось, что он уже десять раз отплатил Персею.

Наконец, он ответил:

— Думаю, боги любят лезть в происходящее. Если она предложила помочь, может, она верит, что ты преуспеешь в этом.

— Ясное дело. Боги теперь на нашей стороне, — Персей закинул руку на его плечи. — Давай поспим? А потом отправимся на корабле Афины в закат, где встретимся с Грайями.

Персей явно не помнил истории о жутких существах. Это были три сестры, которые видели сквозь вуали времени, но только одним глазом на троих. Они родились старухами, и им нравилось мучить смертных мужчин и женщин, которые приходили к ним, надеясь узнать что-то полезное насчет своего будущего.

Но пора было дать парню насладиться собой. Алексиос промолчал. Он не спорил и утром, когда они вернулись в гавань, и он увидел золотой сияющий корабль с золотой совой на носу, раскрывшей крылья.

Все вокруг глядели на корабль, потрясенно указывали на него. Это явно был корабль Афины.

Персей поднялся по трапу, не оглядываясь. Он выпятил грудь, словно корабль принадлежал ему, словно он уже был героем, которому поклонялись люди. Толпа уже шепталась о новом герое.

— Как его зовут? — спросил кто-то.

— Вроде друг звал его Персеем.

— Персей, — имя повторялось в толпе, и казалось, что боги на Олимпе слышали слово.

Персей уже стал героем в глазах смертных. Теперь нужно было только впечатлить богов.

Алексиос старался не потакать юноше, пока корабль отплывал от гавани. На борту были только они, корабль плыл сам. Без капитана. Без экипажа.

Холод пробежал между лопаток Алексиоса. Это было магией, и ему было не по себе сильнее, чем он ожидал. Богиня не шутила. Если она помогала Персею, она делала это с размахом.

Персей прислонялся к перилам борта, смотрел на море с широкой улыбкой. Это была его стихия. Он был счастлив в пути, а Алексиос уже хотел домой.

Он подошел к другу у борта и прислонился к золотистому дереву.

— Как ты?

— Лучше, чем когда-либо, друг мой. Мы, наконец, движемся к становлению героями, какими родились. Кто не был бы счастлив?

Алексиос.

Алексиос не был счастлив.

Но он не должен был портить веселье парня, потому что не хотел быть на волшебном корабле, плывущем к острову, где их ждали чудовищные женщины. И Алексиос не верил, что Грайи не знали об их задании. Те женщины ждали следующую добычу, и они окажутся добычей.

Но сейчас у них были мгновения покоя, пока они еще владели собой. Он мог хотя бы поговорить с парнем.

— Твой отец гордился бы тобой, — сказал он. Алексиос смотрел, как солнце сверкало на волнах океана.

Диктис был бы рад, что его мальчик делал то, что хотел. Старик хотел только этого. Чтобы его сын получил жизнь, какую хотел.

— Да, — ответил Персей. — Отец будет мною гордиться, особенно, когда я принесу ему голову Горгоны. Король богов примет меня с распростертыми объятиями. Может, он даже позволит мне быть полнокровным сыном.

Слова пугали, язык Алексиоса прилип к нёбу, а потом он пролепетал:

— Я говорил о твоем настоящем отце, Диктисе.

— О, — счастье на миг пропало с лица Персея, а потом он рассмеялся. — Ах, ладно! Просто совершить такую ошибку, когда у тебя два отца. Они будут мною гордиться. Увидишь!

Ему снова было не по себе. Парень уже забывал, откуда он был.

Во что Алексиос ввязался?

ГЛАВА 23

Медузу мутило. Хоть она привыкла, что по утрам ей было плохо, в этот раз было хуже, чем до этого. Уходили все силы, чтобы ее не стошнило на камни. Она не знала, почему.

Она спросила у сестер, испортилось ли мясо в пещере. Сфено и Эвриала рассмеялись и сказали, что они теперь были монстрами. Испорченное мясо не влияло на них, как не влияло на богов.

Медуза как-то думала, что отличалась от них.

Прижав ладонь к животу, пока желудок сжимался, она побрела к сестрам. Может, они знали лекарство, которое спасет ее от тошноты, которая не прекращалась.

Она не хотела портить их веселое настроение, особенно, когда они старались расслабить Медузу. Они каждый день заставляли ее говорить о хорошем, что она оставила. И это счастье растекалось по ее душе все больше, пока она говорила с ними.

Теперь эти воспоминания были горько-сладкими. Медуза знала, что не вернется в деревушку, где выросла. Она не увидит больше семью, и они уже могли думать, что она умерла.

Как они скорбели по ней? Как скоро продолжили жить своими жизнями?

Вздохнув, она прислонилась к камню и огляделась. Каждый раз, когда она думала о семье, тревога внутри нее усиливалась. Может, потому ее мутило.

Она думала о том, что было далеким для нее, от этого ей было плохо. Да, она сама себе делала хуже.

Но она надеялась, что Сфено и Эвриала приготовят что-то этой ночью, и ее не стошнит. Иначе это будет проблемой.

Прижав ладонь ко рту, она миновала оставшуюся часть туннеля и попала в пещеру, где они работали.

Все больше смертных приходили к ним, как и хотела Сфено. Они гнались за ее сестрами по пещерам, ведомые криками Эвриалы или преследованием Сфено. И в последнюю минуту Медуза появлялась и проверяла пределы своей новой силы.

Пока что было не важно, кто смотрел на нее. Ее сестры были