Отражения - Мария Николаевна Покусаева Страница 34

Все три взгляда устремились на меня. Я мысленно ойкнула и подумала, что если сейчас письмо Феликса вспыхнет в кармане и прожжет дыру, то я не удивлюсь.

– Да, так и есть, – я не стала увиливать. – Пожалуй, вы правы, господин Форжо. Но тогда вам придется подождать еще немного.

– У нас шла неплохая беседа, леди Лидделл, – сказал лорд Парсиваль. – Не переживайте.

– Если вы и письма пишете так же быстро, как меряете наряды, – Форжо едва не потянулся с видом сытого кота, наверное, останавливал его от этого только этикет. – То вам цены нет, леди Лидделл.

Он хитро посмотрел в сторону Кондора.

Тот промолчал, даже бровью не повел.

– Быстро, – кивнула я. – Но почерк отвратительный.

Форжо снова рассмеялся.

– Не преуменьшай свои таланты, милая, – Кондор плавно убрал руку с полки и сделал шаг ко мне. – Пойдем, я провожу тебя. Прошу прощения, – сказал он, глядя прямо на Андре. – Оставлю вас на несколько минут, а то вдруг леди выйдет не в ту дверь. В домах волшебников, как вам известно, господин Форжо, всякое случается.

Его ладонь мягко легла чуть выше моей талии, подталкивая меня вперед.

Лорд Парсиваль молча поправил трость, которая стояла рядом с его креслом. Андре выглядел довольным. Он откинул голову назад и посмотрел на потолок – темный, расписанный звездами.

– Главное, вернитесь до того, как ваша премилая тетушка снова решит позвать меня на ужин. А то я правда соглашусь, и вашей второй тетушке придется терпеть меня и мои скучные истории, и тогда мы все рискуем отравиться. При всем уважении, лорд Парсиваль…

Я не услышала окончание фразы, потому что Кондор выставил меня за пределы гостиной и закрыл дверь – со вздохом облегчения, как мне показалось. Он обернулся ко мне, все еще держа руки за спиной – наверное, даже на дверной ручке – и сказал, глядя сверху вниз:

– Рассказывай, – взгляд скользнул по моему корсажу вниз, туда, где корсаж соединялся с юбкой, потом в швах этой юбки появлялись карманы. – И показывай, что там у тебя.

Я без раздумий и мук совести протянула ему письмо.

Читая, он снова подтолкнул меня вперед – подальше от дверей гостиной, куда-то в глубину коридоров. Взгляд Кондора при этом не отрывался от листа бумаги, но я не смогла прочитать ничего на его лице, как ни старалась. Ни раздражения, ни злости, ни иронии – Кондор казался мне совершенно равнодушным. Не подчеркнуто равнодушным, как если бы он пытался напустить на себя холодность, а просто человеком, который не видит в происходящем ничего опасного или выдающегося. В отличие от меня.

– Держи, – он вернул мне письмо. – Не вижу в нем ничего такого.

– А дом? – спросила я. – Не многовато ли чести для меня?

– Приказ Дара, – ответил Кондор, глядя вперед. – Просто Феликс хочет выставить это своей идеей.

– А платье? – не унималась я. – И корона?

– Корона? – Кондор чуть повернул ко мне голову и тонко улыбнулся. – Какая еще корона?

– Веночек из листьев, – пояснила я, вспомнив, что про это в письме не упоминалось. – Прислали вместе с платьем. Кажется, золотой.

– Ерунда, – отмахнулся Кондор. – Если тебе будет спокойнее, я могу проверить его на скрытые чары, но, как я понимаю, Присцилла видела его?

Я кивнула.

– И ничего не сказала?

– Сказала, чтобы я не отказывалась, – вздохнула я.

– Вот и послушай ее совета, милая, – он отворил передо мной тяжелую дверь. – Мне кажется, мы все так запугали тебя фигурой младшего принца, что ты начинаешь искать подводные камни там, где их нет. Или есть, но незначительные. Постой, – он вдруг замер. – Я не спросил тебя, куда тебе нужно.

– Мы пришли, – ответила я. – Все еще библиотека, Кондор. И в ней обещала быть леди Присцилла, так что, думаю, я справлюсь. С ее помощью или вопреки ее советам.

Он задумчиво провел рукой по волосам.

– И мне тоже не нравится Андре Форжо, – добавила я. – И книжка его дурацкая – тоже не нравится.

– Которая из? – рассеянно улыбнулся Кондор.

– Которая с письмами, – ответила я и поежилась. – Нам обязательно быть при дворе через два дня?

Он застыл, словно не знал, что ответить, потому что я слишком быстро переменила тему.

– К сожалению, леди Лидделл, – улыбка из рассеянной снова стала кривой. – мы обязаны там быть, потому что принц номер один и принц номер два планируют официально представить одну маленькую, но очень важную леди миру и Дворцу. Я очень надеюсь, что эта леди проявит свои лучшие качества.

Я прикусила нижнюю губу.

Все это время, подумала я, мне казалось, что этот день – день, когда я выйду из сумрачного Гнезда дель Эйве – просто не наступит. Моя жизнь будет состоять из каллиграфии, прогулок и чтения книг, которые я таскала из библиотеки без зазрения совести и читала отрывками, пытаясь утрамбовать в голове разномастные осколки местной культуры – от истории путешествий и географических открытий до сказок и тех самых «Писем», в которых господин Форжо пытался изложить свои взгляды на женский ум и место женщины в обществе. Но все тот же Форжо стал вестником, не сказать чтобы добрым, и время, до того казавшееся патокой, вдруг ускорилось в десятки раз.

Я скрестила руки на животе, словно попыталась обнять сама себя, и наклонила голову, потому что в носу вдруг защипало. За моей спиной очень кстати обнаружилась ровная, без панелей, барельефов и прочих украшений стена, к которой я прислонилась.

– Не переживай так, – почти ласково посоветовал Кондор.

Он стоял в шаге от меня, совершенно спокойный с виду, уже не такой усталый, как вчера ночью. Мне очень хотелось подойти ближе и уткнуться носом ему в плечо, но я не делала этого. Потому что от одной мысли вдруг стало как-то стыдно и боязно – вдруг меня оттолкнут?

Или вдруг в этот момент мимо кто-то пройдет. Кто-то очень язвительный, например.

– Слишком быстро, – сказала я.

– Не все же тебе отсиживаться рядом с моими тетушками, – фыркнул Кондор, мягко разворачивая меня в сторону библиотеки. – И гулять на воле под ручку с Ренаром, пока я пытаюсь понять, как бы мне оказаться в трех местах одновременно. Но да, очень быстро, – согласился он. – Я думал, у нас будет еще пара дней. С твоего позволения здесь я тебя оставлю, – он остановился перед очередной дверью. – У Присциллы совершенно точно есть ко мне ряд претензий, а я все еще малодушно не готов их выслушивать. И правда, Мари, постарайся придумать это несчастное письмо побыстрее, пусть даже