Золотой перстень с рубином - Елена Добрынина Страница 34

- Вряд ли твой отец будет рад этой связи, - осторожно предостерег сыщик.

- Я знаю. – С сожалением согласился Ильинский.

Как быть с этой щекотливой ситуацией, он еще не придумал. Но обязательно должен был что-то предпринять. Надворный советник предпочел не развивать тему, в конце концов - это лишь дело Николая.

Коней офицеры оставили в соседнем доме. Гнездилов кликнул какого-то мальчишку и тот тихонько увёл лошадей в проездную арку. Дворник узнал сыщика и, сунув ему ключи, поскорее ретировался в свои комнаты.

Мужчины прошли в арку, дошли до бокового флигеля, в котором квартиры были беднее, меньше и дешевле, и зашли с чёрной лестницы на четвертый, предпоследний этаж. Выше был только пятый с квартирами на мансарде. На чёрной лестнице пахло сырыми овощами и под ноги в сумраке то и дело попадался мусор. Видно было, что ступени давно не мели. Освещения тоже не было и лишь через узкие тонкие фрамуги проникал в помещение тусклый вечерний свет с улицы.

На нужном этаже Александр Сергеевич повернул налево и открыл крайнюю дверь выданным дворником ключом. Второй ключ на колечке был от трёх, подряд друг за другом расположенных комнат. Остальные помещения, догадался Ильинский, сдавались по комнатам или даже койками.

- Для встреч довольно хорошую квартиру держите, Александр Сергеевич, - усмехнулся граф, проходя в первую дверь. - Сколько здесь, аж три комнаты?

- Филеры разные бывают, друг мой. - Пояснил сыщик, осматриваясь впотьмах. - Иной раз дамы, иной приличные господа. Да и чем меньше народу, тем меньше глаз и ушей. Начальство позволяет оплачивать из казны, мы и пользуемся.

- Согласен. - Ответил Николай и оглядел первую комнату.

В ней совмещалась передняя и что-то вроде кабинета. Николай заглянул в соседнее помещение и увидел там смесь гостиной и столовой. Мебель была не новой, но добротной. На окнах висели портьеры, правда, они были коротковаты – словно бы с «чужого плеча», а может, просто из экономии пошитые куце. В целом создавалось ощущение, что квартира нежилая. И так оно и было на самом деле.

Александр Сергеевич бегло осмотрелся - печь давно не топили, вещей лишних не было, однако, по некоторым признакам он всё же понял, что здесь кто-то присутствовал, а именно ночевал. Кровать была смята, но не расстелена, как будто ложились спать прямо на покрывало. На столе во второй комнате стояла недопитая чашка с чаем.

- Значит, придёт, - сделал вывод Гнездилов. - Ну что ж, подождём.

_____________

*пол койки - арендная "мера" для бедноты в дореволюционном Петербурге, когда спальное место делили двое, порой чужих людей. Пока один работал (например, смену на заводе), другой отдыхал. Так было и дёшево, и постель оставалась прогретой, так как комнаты часто были сырые и холодные.

Глава 31.

Аня собиралась спать. Она была сейчас чем-то похожа на Натали, только не выражала свои эмоции столь явно. Николай не вернулся из управления к ужину и это дало ей повод к целой гамме чувств – от беспокойства до ревности. Глупо? Безусловно, но что поделать? Ане все больше не нравилось то, что она стала словно зависима от него, жаждет каждого взгляда и жеста, ждет его появления. Как в омут с головой. А он? Такие ли чувства она в нем вызывает? Или это просто симпатия и желание развлечься с миловидной гувернанткой? На душе у девушки было препротивно. Такие перепады настроения – не к добру, чувствовала она. Что же будет с ней, когда придется уйти домой? Эта мысль отзывалась болью и непринятием. Головой понимала, а сердце отказывалось даже помышлять об этом.

Пришла Глаша, по традиции принесла воду. Словно в тон настроению хозяйки она была молчалива.

- Что-то ты грустишь! – Аня с тревожным любопытством взглянула на служанку.

- Да худо мне как будто. Может, съела что. Весь день маюсь. – Призналась девушка.

Аня обеспокоилась. Не хватало еще всякой заразы до кучи к душевным терзаниям.

- А температура нормальная? – Спросила Аня и, увидев, как камеристка непонимающе уставилась на нее, поправилась. – Жара у тебя нет?

- А, нет, барышня. Просто есть не могу второй день, да спать хочется. – Глаша через силу улыбнулась и на минуту Ане явилась прежняя служанка. – Да все хорошо будет, просто лягу сегодня пораньше.

- Ну смотри, если будет плохо, то отдохни завтра, прошу тебя. – Встревоженно попросила Аня. – Справлюсь сама день-другой.

Глаша согласно кивнула и, пожелав хозяйке доброй ночи, удалилась.

Вот и еще одна проблема нарисовалась, с раздражением подумала девушка. Ей было жаль Глафиру – та действительно выглядела больной. Лишь бы не ротовирус какой-нибудь, взмолилась про себя Аня, а то не хватало еще слечь с недугом без нормальных лекарств.

***

Цыган добрался до квартиры, когда уже стемнело. Шел осторожно, проходя где можно сквозными дворами, петлял, запутывая след. Сменить бы маскировку: переодеться, избавиться от бороды. Ему нужно еще побыть здесь, отыскать таинственного колдуна, к которому ходила внучка оценщика. Всяких шарлатанов по Петербургу принимало множество, люди верили в помощь потусторонних сил вместо того, чтобы поднять свою пятую точку и предпринять некоторые усилия. Но зато Цыган точно знал, что кольцо осталось в 1912 году. А значит, он его обязательно найдет. А потом займется своим планом. А он у мужчины был подготовлен давным-давно и ждал исполнения. Теперь, когда все участники выявлены, он начнет, наконец, воплощать его в жизнь. Но прежде перстень!

Квартира встретила его темнотой и холодом. В минувшую ночь Цыган специально не затопил голландку, не зажигал свечей, чтобы не привлекать лишнего внимания. Нагрел на хозяйской кухне чаю и пил в темноте в прикуску с хлебом.

Но сейчас, войдя в темное помещение, он вдруг понял, что не один. Почувствовал кожей. Осторожно прошел вглубь комнаты и повел носом. Так и есть, чужой, еле уловимый дух. Одеколон ли, запах ли упряжи, табака ли - смесь ароматов, которой еще вчера здесь не было. Цыган напрягся и замер. В квартире его ждали. Не стоило труда догадаться, кто мог действовать чуть тоньше, чем жандармерия или городовые.

- Здравствуйте, Александр Сергеевич! – Выкрикнул в пустоту Цыган. Уж лучше прослыть сумасшедшим, чем дать завладеть положением врагу.

- Так и знал, что почуешь. – Устало отозвался Гнездилов с кресла у печи.

- Это было не трудно,