Брюнетка в боевой академии. Любимая игрушка повелителя - Одувалова Анна Сергеевна "О' Страница 34

– Почему я так и думала, что ты к нам не придешь? – невесело усмехнулась Китти и села на свою кровать. – Вообще, мы тебя ждали, Флави. А ты так и не вернулась.

– Но я правда хотела прийти! – возразила я, испытывая непривычные угрызения совести. Оказывается, удивительно гадкие ощущения.

– Ну а почему не пришла? Раз хотела?

– У меня заболел живот, – соврала я, и Китти, обладающая удивительной проницательностью, это заметила.

– Ты обманываешь! – в сердцах бросила она. – Просто принцесса Холмов так и осталась принцессой, которая не считается ни с кем, кроме себя. Тебе наплевать на твои обещания!

А вот это было обидно. На глазах выступили слезы, и я зло их сморгнула, чтобы Китти не заметила слабости. Тоже привычка принцессы из Холмов. Но я не собиралась за нее оправдываться. Я такая, какая есть, и никому в друзья не навязывалась.

– Да, вру! – не стала отрицать я. – Но я действительно хотела прийти к вам, просто…

– Просто что? – устало спросила Китти. Было видно, она сделала это из вежливости, а слушать совсем не хочет. Возможно, именно поэтому я сказала правду, хотя сначала не собиралась этого делать даже под страхом смерти.

– На крыше я встретила Сильха, – тихо принялась рассказывать я, чувствуя, как вспыхивают щеки от воспоминаний.

– И что? – Китти, которая уже поднялась и, видимо, хотела уйти в душ, остановилась. – Он тебя обидел?

– Он меня поцеловал, а я сбежала! – всхлипнула я. – Поэтому забыла, что обещала прийти к вам. Я была растеряна, обижена и взволнована. Я как себя-то зовут едва не забыла! Правда, не злись на меня! Все действительно было очень неожиданно.

– Ух ты! – выдохнула она и села. – Да, я бы тоже забыла обо всем на свете. А сбежала-то почему?

– Не знаю. – Я натянула одеяло до подбородка. – Потому что Сильх непредсказуем. Сегодня он целует, а завтра столкнет в пропасть…

– Короче, как ты? – подметила подруга заставив меня задуматься.

– А? – Я вскинула на нее глаза и зависла, размышляя. – Наверное, ты права. Мы оба непредсказуемые, и делать больно у нас вошло в привычку. Я не стала ждать, пока он сделает мне больно, и сбежала.

– Жалеешь?

– Очень, – призналась я.

– Флави, спи. Утром он или подойдет, и тогда вспомни, как тебе было жаль, что ты сбежала и не прогоняй его, или не подойдет, и ты поймешь, что сбежала не зря. Все просто.

– С твоих слов – да. Но что, если он не подойдет, потому что я сбежала?

– А зачем тебе нерешительные парни, Флави? Рядом с тобой такой не выживет.

– Вот почему ты такая умная и тонко чувствующая? – вздохнула я, укладываясь обратно на подушку и заворачиваясь в одеяло, как в кокон. – Не обижайся на меня. Я правда пытаюсь не быть совсем уж эгоисткой, но иногда не получается.

– Ты стараешься. – Подруга миролюбиво улыбнулась, и на душе полегчало.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Китти ушла в душ, а я моментально уснула. Разговор с ней мне помог.

С утра волнение никуда не делось, и я была непривычно молчалива. Проснулась, уселась на кровати и приготовилась страдать. Просто потому, что казалось глупым вываливать на Китти поток того, что творилось у меня в голове, а мысли все равно никуда не уходили, и я зацикленно перебирала их круг за кругом, представляя следующую встречу с Сильхом.

С каждым новым вариантом она казалась мне все более ужасной. Я рисовала в голове разные унизительные и противные подробности, кожей ощущала, как он может воспользоваться моей уязвимостью и вывернуть наизнанку все, что произошло на крыше, и начинала себя ненавидеть. То ли за слабость ночью, то ли за мысли с утра.

Я накрутила себя так, что даже не хотела идти на завтрак. Аппетита не было – это раз, я боялась – это два. Но если решила бы остаться в комнате, пришлось бы оправдываться перед Китти, а все мои оправдания смотрелись бы глупо. Страх окончательного позора перед друзьями оказался внезапно сильнее страха перед гипотетической неприятной встречей с парнем, который меня вчера целовал на крыше. Сегодня произошедшее иногда начинало казаться сном. Но перед этим мне стоило хотя бы немного восстановить душевное равновесие.

И я знала, что мне поможет. Выползла из-под одеяла, приложив к этому несложному действию максимум усилий, оделась и мрачно посмотрела на ничего не подозревающую Китти, которая причесывалась перед зеркалом.

– Ты что так на меня смотришь? Мне страшно. – Она обернулась ко мне и замерла с гребнем в руке.

– И не зря. Со всеми стрессами и убийствами мы забыли об одной еще толком не зародившейся традиции…

– О какой? – с подозрением спросила подруга и на всякий случай отступила, будто это могло ее спасти.

– Мы же с тобой планировали бегать, – коварно улыбнувшись, порадовала ее я.

– Это ты планировала бегать, – заныла Китти.

– Я планировала бегать с тобой, – уперлась я и указала подруге на дверцу шкафа с одеждой. – Твой спортивный костюм там.

– Может быть, пусть там и лежит?

– Нет. Он хочет, чтобы ты его надела и выгуляла. Смотри, за окном даже дождика нет. Хорошо. Вот выпадет снег, будет плохо, и мы не станем бегать, – сжалилась я. Соврала, конечно, но сейчас от моего заверения, Китти станет чуточку проще, и она будет жить мечтами о светлом будущем. Зачем говорить, что оно не наступит?

– Выгуляю во второй половине дня. Там у нас какие-то спортивные занятия стоят.

– Сейчас, – уперлась я.

Подруга еще немного пыталась сопротивляться, но потом сдалась. Собственно, у нее изначально не было никаких шансов.

Мне после пробежки стало намного лучше, а вот Китти – нет. Увы, она еще не достигла того уровня просветления, за которым приходит понимание, что физические нагрузки снижают уровень стресса и повышают настроение. Пока она просто шла и страдала у меня за спиной. Зато я могла думать о походе в столовую в скопление людей без приступов паники.

Да и энергии прибавилось. Никогда бы не подумала, что моя жизнь в боевой академии окажется настолько насыщенной, что я не буду успевать на ежедневные пробежки.

Пока сходили в душ и привели себя в порядок, времени совсем не осталось, в столовую бежали практически бегом. До конца завтрака было пятнадцать минут, и Китти очень волновалась, что упустит шанс пополнить потраченную организмом энергию. Я-то к еде относилась более флегматично. Часа через четыре уже обед. Толком проголодаться не успеешь.

От моего спокойствия не осталось и следа, когда в коридоре я увидела Сильха. Он стоял возле окна с кем-то из своих однокурсников и болтал. Я замерла как вкопанная, понимая, что ноги стали ватными. Именно поэтому не смогла сбежать, когда принц повернулся и с хищной улыбкой направился ко мне. Рядом тихонечко, как мышка, пискнула Китти.

Страх свернулся в желудке тугим комком, словно холодная змея. Мне стоило всей своей выдержки не пошевелиться, не сбежать и не разрыдаться прямо перед всеми. Вот зачем он такой красивый и мучает меня? Я же боюсь!

Я просто обреченно наблюдала за тем, как шаг за шагом принц приближается ко мне. Медленно, грациозно, словно хищный зверь.

Мир вокруг замер и сузился до размера его ледяных глаз в обрамлении колючих черных ресниц. Как же он красив! Если до вчерашней ночи у меня получалось худо-бедно сопротивляться его обаянию, то после того как я узнала, какие на вкус его губы и как невероятно он целуется, я перестала контролировать свое сердце. Сейчас оно стучало, словно сошло с ума. Вместе со мной.

Я готова была ко всему. К самому жесткому и подлому удару в лучших традициях Холмов, но точно не к тому, что сделал Сильх на глазах у кучи народа.

Он замер передо мной и, склонившись к губам, шепнул:

– Ну и куда ты вчера сбежала, Флави?

Его голос обволакивал и заставлял сходить с ума. А еще в нем не было издевки или агрессии, только легкое сожаление и ничем не прикрытое желание. Одна рука Сильха легла мне сзади на шею, а другая властно обняла за талию, притягивая к себе. Я даже сопротивляться не могла. Или не хотела? Стояла, словно послушная кукла, и гипнотизировала его губы.