Дарья Гущина - Вечность как предчувствие Страница 34

— Что же за тайны ты хранишь? — негромко спросила я, а парень закусил нижнюю губу. — Что же это за тайны, ради которых ты рискуешь своей жизнью? Они ведь не спасут тебя. Никто за тобой не придет, никто тебя не спасет, и ты замерзнешь здесь вместе со своими тайнами. И толку тогда тебе от них?

Мальчишка порывисто отвернулся, но я заметила, как нервно дернулась его левая щека. Я задумчиво прищурилась. Не прост парень, ой как непрост… И хранит слишком много секретов, ради которых может уйти в Вечность. И, судя по всему, сейчас готов туда уйти, если, конечно, я не решу его спасти. А я… я решу. Не могу иначе. И пусть внутри просыпается и тревожно попискивает ощущение опасности, которое еще никогда меня не обманывало. Что–то натворит парень, и меня туда втянет… И пусть. Справимся. Выкарабкаемся. Но просто так уйти я не смогу.

Я обошла вокруг парня, внимательно изучая ловушку, пока не нашла то, что искала. Сквозь грязно–тусклый лед робко пробивались солнечные блики. Значит, магия светлых сумерек. Я подмигнула Молчуну, и тот понял меня без слов. Повертевшись возле сталактита с неприкаянным видом, он якобы случайно коснулся его кончиком хвоста и с визгом отпрянул в сторону, оставив на ледяном острие клок угольно–черной шерсти. Я едва заметно, одобрительно кивнула. И, ничего не сказав парню, развернулась и продолжила путь по коридору, ожидая, когда за спиной раздастся привычный, едва слышный шорох шагов. И когда в мою ладонь ткнулся влажный холодный нос пса, обменялась с ним многозначительными взглядами.

На сей раз Молчун четко выполнил мои указания, обойдясь без самодеятельности. Паутинное проклятье, которое он оставил в виде клочка шерсти на одном из сталактитов, постепенно растопит лед, освободив парня из одной ловушки и заманив в другую. Мне не нужны новые неприятности, а мальчишка, судя по всему, умел в них с треском влипать. И потому — новая ловушка тихо усыпит парня на некоторое время, а я на обратном пути его разбужу и заберу с собой. И наверху уж точно узнаю все, что меня тревожит, даже если придется частично ворошить чужую память.

И, закутавшись в извлеченный из сумки плащ, я продолжила путь, не забывая поглядывать по сторонам, хотя все мои мысли опять заняло рыжее чудо. Откуда он только взялся такой на мою голову, тьма его побери… Я свернула за очередной угол, бегло изучив стены и пол, и раздраженно фыркнула. Парень начинал действовать мне на нервы. И я искренне надеялась, что ощущение опасности мне померещилось, а мальчишка сам по себе денется из пещер куда–нибудь, подальше от меня…

Молчун, шедший рядом, повел ухом и насмешливо закудахтал. Я остановилась, прислушалась и обреченно вздохнула. О, Вечность… Зачем же ты встретилось на моем пути, глупое создание?.. Или тебе суждено сыграть некую важную роль в моей судьбе? Несносный парень, быстро очухавшись, уже осторожно крался за нами по следу. Я возмущенно нахмурилась, но мой пес, пожав хвост, оправдываясь, тихо заскулил. Я присела на корточки и озадаченно почесала его за ухом. Сонную сеть Молчун поставил на совесть — это я видела его же собственными глазами, и поставил так, что парень не мог в нее не угодить. Значит… Я переглянулась с Молчуном и встала. Значит, повторим попытку и посмотрим, сработает ли она.

— Делись, — я осторожно погладила Молчуна по спине. — Мне не хватит того, что у меня есть.

Мой спутник послушно расслабился, и по его шерсти побежали огоньки темных искр. Жадничать я не стала. Впитала в себя столько силы, сколько, по моим расчетам, требовало заклятье, отстранилась и встала. Прищурившись, отмерила расстояние между стенами, выделила пять связующих точек и принялась плести паутину. Искры, мельтешащие на кончиках пальцев, послушно стекались в нити, а те, в свою очередь, заполняли проход, образуя нужный мне рисунок заклятья. Несколько мгновений — и готовая паутина, мигнув, растворилась в полумраке коридора, слившись с воздухом. И теоретически ее нельзя обнаружить ни одним поисковым заклятьем, можно лишь угодить в нее и запутаться в тонких нитях. Посмотрим…

Бережно впитывая остаточные клочья паутины, я поспешила дальше. И здесь на эффект Снежной луны указывал уже не только пробирающий до костей холодный ветер, сбивающий с ног. Стены и потолок застенчиво припорошил серебристый иней, а пол заледенел. Поскальзываясь, я держалась за стену, но шаг не сбавляла, опасаясь за собственные ноги, по–прежнему обутые в тонкие тапочки. Искать сапоги и переобуваться времени уже не было. На столь близком расстоянии от цели я не остановилась бы и под страхом смерти. Кто знает, что может случиться в следующее мгновение, когда я могу опоздать, промедлив и отвлекшись на незначительные мелочи? Бесконечность так легко уходит из–под ног, обрываясь на пороге Вечности…

Очередной поворот закончился узким пятачком, уходящим в пропасть, откуда и вырывался ветер. Я остановилась на краю, с интересом осматриваясь. Снежная луна здесь властвовала, презирая законы мироздания. Край пропасти, обрывающийся в неизведанную пустоту, обрамляли сосульки, стены покрывал толстый слой льда, загадочно мерцающий в свете заснеженных факелов. Я плотнее закуталась в плащ и отступила от опасно скользкого края. Дальше пути не было. Коридор приводил в большую круглую пещеру, и, что меня удивило, факелы в прежнем порядке горели и на противоположной стене, там, где она сливалась с пропастью.

Подняв голову, я посмотрела на потолок и невольно замерла в восхищении. Среди трещин распустил гигантские лепестки сияющий всеми оттенками льда огромный цветок. Заполняя собой потолок, он лениво спускал редкие льдистые щупальца побегов к полу. Расположенные в пять рядов многочисленные узкие лепестки, разрисованные морозными узорами, тонкие, полупрозрачные и хрупкие, изящно обрамляли стены. А в сердцевине цветка под выпуклой коркой хрустального льда притаилось… нечто. Сколько я не щурилась, так и не разобралась в расплывчатых очертаниях предмета. Но его силуэт смутно напоминал клубок дремлющего среди тлеющих углей огня. Приглядевшись, я различила и редкие красновато–желтые тени, неровно ложащиеся на лепестки и дрожащие под порывами ветра.

Я нахмурилась, потерев затекшую шею. На задворках памяти вертелось уверенное ощущение узнавания. О чем–то подобном я читала или слышала, но где и от кого? Ледяной цветок напоминал собой флисс, что, впрочем, неудивительно. Флисс — единственное растение, цветущее только в Снежную луну, но растение редкое, встречающееся исключительно на островах Девятого. Вернее, на тех их жалких остатках, что уцелели после эпохи Войны. Причем, что характерно, на разных островах никогда не встречалось флиссов одного и того же цвета. На одном острове цветок, распускаясь, краснел, на втором — желтел, на третьем — синел, и от чего это зависело — не знал ни один травник. Последние, кстати, в сезон Снежной луны открывали за флиссами дикую охоту, поскольку ценились цветы на вес золота. Обладая многочисленными полезными свойствами, разнящимися от цвета лепестков, флиссы использовались не только в алхимии и знахарстве, но и в магии, поскольку являлись накопителями силы. Для неуверенного в себе, но богатого мага — отличная копилка силы на черный день: флиссы удерживали заключенную в себе силу сколько угодно времени.