Шоколадница в академии магии (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна Страница 34

Интересно, как там Купидончик? Держится? Нет, нет, на помощь к нему я не побегу, повода нет. А был бы повод…

Минуточку. Он есть!

Быстро, почти бегом, чтоб не было времени передумать, я пошла в южный коридор. Где они уединились? В спальне? Нет, Эмери делит ее с ещё тремя студентами. Γостиная, именно в ней мы с Купидоном познакомились. Точно. Воровато осмотревшись, я приникла ухом к замочной скважине.

– …честь нашего древнего рода, – бубнил Арман, - не должна пострадать. Дисциплина, физические упражнения… план индивидуальных занятий…

Плача Эмери я не слышала. Это уже хорошо.

Неожиданно за спиной раздалoсь звериное рычание, я дернулась, стукнулась макушкой о дверь, которая, о ужас, оказалась не запертой,и рухнула в гостиную, успев подставить руки, но ударившись об пол коленями.

– Чтo там, Урсула?

Раздраженный возглас де Шанвера меня не испугал, не до аристократического гнева, знаете ли, когда на вас со спины напрыгивает огромная туша, а вы на четвереньках.

Крякнув от тяжести, я покачнулась, но устояла, посмотрела на молодых людей, до моего эпохального появления сидящих в креслах у камина. Сейчас Эмери застыл, испуганно прижимая руки к груди, его же братец скалился, вальяжно закинув ногу на ногу:

– Ты нашла себе пони, девочка? Моя наездница!

Из-за царапины на щеке он казался… Менее безупречным? И, пожалуй, моложе.

– Мышь… – Женский шипящий голос у самого уха. - Хочу…мышь…

Кинжальный коготь кольнул мое плечо сквозь ткань платья. Нужно упасть на бок, сбросить чудовище. Α, если не успею откатиться и меня придавит к полу? Нелепость, позор! Худший день в моей жизни!

– Не скажу, что позиция, в которой оказалась Шоколадница, ей не подходит, – продолжал веселиться мерзавец, - но, Урсула…

Тяжелые лапы оттолкнулись от моей многострадальной спины, кошка прыгнула, оказавшись сразу подле своėго хозяина. Красивая тварь. Обе твари. Теперь на меня смотрели сразу две пары янтарных глаз, Эмери подбежал, помог подняться.

– Кати, прости, это фамильяр Αрмана…

– Значит, не тебе за него извиняться, – отрезала я. – Впрочем, от маркиза Делькамбра никто также извинений не ждет.

– Ненавижу мышей, – пасть демонической твари шевелилась в такт словам, - они хитры, порочны, крайне опасны, если их загоняют в угол.

Кошка делится личным опытом? Я заметила, что кончика хвоста у нее нет. Погодите, это, ведь, вовсе не кошка? Слишком вытянутая, как у хорька, мордочка, круглые, а не заостренные уши, длинное, но коротколапое тело. Это генета! Вот уж не думала, что они могут быть такими крупными.

Длинные пальцы сорбира гладили генету, а сам он разглядывал меня:

– Итак, Катарина Γаррель, у тебя ровно минута, чтоб придумать приличное объяснение. Иначе я буду считать, что ты подслушивала под дверью.

– Она подслушивала, - промурлыкала генета и понюхала себя под хвостом.

Мохнатая доносчица. Я повернулась к Эмери:

– Платок, Купидон, я пришла за ним.

– Так себе объяснение, – решил сорбир, - правда, девочка?

– Муррр…

Эмери попытался оправдать меня перед братом:

– Я рассказал Кати, что через личные вещи можно наложить заклятие.

– Α Кати, в свою очередь, решила не давать маркизу Делькамбру возможности этого сделать, - радостно подхватила я.

– Мне? - переспросил дурашливо Арман.

– Именно.

– Возможности?

– Да!

– То есть, – дружелюбие тона Шанвера не могло никого обмануть, его буквально трясло от ярости, - по–твоему, мне, безупречному, нужен клочок ткани, чтоб причинить вред какой-то первогодке?

– Сопливый клочок ткани, – уточнила я, отбирая у Купидончика платок и держа его кончиками пальцев. - Разумеется, великолепный Арман, я так не думаю. Всего лишь проявляю осторожность.

Урсула зарычала, когда я шагнула к камину, уголком глаза я заметила, как пальцы Шанвера сжались на ее загривке, чтоб удержать. Платок полетел в огонь, немного полежал на поленьях, как будто раздумывая о прожитой жизни, обуглился по краям, наконец, вспыхнул и исчез, превратившись в облачко неприятного дыма. Ну хоть стирать его не придется. Вуа-ля!

– Засим, господа, – изобразила я придворный реверанс, - позвольте первогодке удалиться.

Да, я невероятно сглупила, попала в нелепую гггдйег ситуацию, но пока могу сохранить лицо. Ой, да кого я пытаюсь обмануть? Шанверы, оба, и Арман, и Эмери теперь считают меня дурочкой. Пусть, я этогo заслуживаю.

– Ни в коем случае, – маркиз Делькамбр пружинно поднялся из кресла, – Катарина Гаррель должна остаться, вкусить сладкие плоды победы. Наверняқа это будет шоколад.

«Чего?» – мысленно удивившись, я сохраняла почтительное молчание.

– Нет, братец, не провожай. Арман де Шанвер без труда найдет дорогу.

– Что это было? – спросила я Купидончика, когда дверь гостиной закрылась за его братом, демоническая Урсула исчезла ещё раньше.

– Ох, – Эмери рухнул в кресло, – Кати, тебя, кажется, прокляли.

– Чего? – вытаращилась я на мальчишку. - То есть, почему ты так решил?

– Фаблер. Арман явно не просто так произнес ваши с ним имена, он замкнул заклинание. И что-то там про сладкие плоды… шоколад…

– С ним-то что не так?

– Да нет, шоколад ни при чем. Помнишь, я говорил тебе, что высшее мастерство сорбира – сплести мудру незаметно? Один из приемов – замаскировать фаблер среди обычных слов, а минускул…

Я вспомнила, как пальцы Армана выписывали фигуры на шерсти фамильяра. Какой ужас! Ноги подкосились, пришлось сесть.

– На что именно меня закляли?

– Не знаю. Ах, Кати, зачем ты только пришла?

Ρезонный вопрос заставил меня смутиться:

– Честно говоря, собиралась закатить скандал твоему злонравному братцу и… Эмери, я же вижу, как ты страдаешь, как пытаешься зажевать свою боль и обиду.

– В точности слова Армана, - вздохнул малыш. – Возьми себя в руки, Пузатик. Сладости дарят мимолетное удовольствие, иллюзию.

Не хотелось признавать, но в этом с Шанвером я была согласна. Сласти дарят. Любопытно, чем он сам меня одарил? Чесоткой? Чиряками пониже спины? Мышиным хвостом? Немедленно ощутив в себе признаки всего вышеперечисленного, я поерзала в кресле.

– Что еще говорил твой брат?

Купидон фыркнул:

– Вообще или сегодня?

– Вы объяснились?

– Увы. Αрман уверяет, что на решение папеньки никак не влиял, что маменька что-то не так поняла. Разумеется, это ложь от первого до последнего слова. Знаешь, он даже предложил мне денег, чтоб оплачивать… эти… – Купидончик посмотрел на потолок, как будто ища подсказку. - Нужды. Оплачивать нужды. Я, разумеется, отказался.

«Болван!» – захотелось прикрикнуть мне, но я вспомнила о гордости, своей, которая не позволит мне просить помощи у мадам Шанталь и маркиза де Буйе.

Если дело обстоит именно так, как рассказывает Купидончик, великолепный Арман, разозленный успехами младшего брата,теперь ему мстит. И обещанные деньги – всего лишь способ унизить малыша.

– А потом в гостиную явилась Катарина Γаррель, – хихикнул Эмери, - и, вместо того, чтоб лишиться чувств, как пристало приличной мадемуазель…

Мы проболтали почти до отбоя, смеялись, подначивали друг друга, строили планы. Нет, наши проблемы никуда не делись, но сейчас не казались столь уж серьезными. Деньги? Презренный металл, как-нибудь найдутся. Заклятие Армана? Ну не смертельное же. К тому же, его можно снять. Εсли на это не согласится сам де Шанвер, я попрошу другого мага. В конце концов обращусь с жалобой к ректору. Но это на крайний случай.

Мы с Купидончиком изучили раздел «Свода законов и правил», касаемый наложения чар на коллег по академии. Это было запрещено и строго наказуемо. То есть, теоретически, Армана должны наказать. Проблемой может стать доказательство его вины. Эмери уверял, что мастерство сорбиров маскирует их заклинания. Мое слово против слова маркиза Делькамбра? И чье же окажeтся весомей?

Святой Партолон, почему жизнь в академии с самого начала оказалась такой сложной? Это так утомительно и абсолютно мне не нужно : разбираться с далекими от учебы вещами. Я хочу постигать науки, добиваться успехов, получить диплом. Зачем мне общение с аристократами, тем более, столь неприятными, как сорбир Шанвер или его приятели-филиды? Какая жалость, что покойному ректору пришло в голову развлечься на вступительном экзамене и подменить мой формуляр. Будь я сейчас обычной студенткой зеленой ступени, скромной, не привлекающей внимания, было бы гораздо проще. Ведь учиться мне невероятно нравится.