Давайте разведемся, Ваша Светлость! (СИ) - Орлова Марина Страница 34

– Жак… – позвал Сиэль. – Я… знаю, как это сложно. Можешь не говорить, я все понял и так. Если промолчишь, твоя совесть перед ней будет чиста, чтобы не случилось.

– Нет, – внезапно прохрипел секретарь, вновь посмотрев на болезненное лицо совсем юной герцогини, на чью долю выпало столько страданий, в том числе и потому что он, Жак, закрывал глаза на происходящее из заботы о своей матери. Но сегодня он лично стал свидетелем того, чему подвергалась молодая и беззащитная девушка все эти годы, пока он боялся причинить вред своей семье. Она была невинна, но страдала больше всех. И он, Жак, также был ответственен в этом. – Смена штата не может возыметь толк, если управление остается прежним. Штат подчиняется главной экономке и дворецкому, а те, в свою очередь, уже герцогу и герцогине.

Произнеся это, Жак ощутил, как у него закололо в груди от чувства предательства родного человека. Но в то же время он ни на секунду не усомнился, что поступил правильно. Впервые за три года, он поступил по совести в отношении к герцогине, что стала жертвой в этом доме.

Встретившись взглядом с Сиэлем, секретарь заметил в темных глазах герцога понимание, сочувствие и… благодарность.

– Это было непросто и требовало большого мужества, – похвалил герцог и грустно улыбнулся. – Идти против родного человека, очень больно…

– Я поступил так, как должен был, – глубоко вздохнув, уверенно заявил Жак. – Вступая на должность, каждый работник поместья обязан нести ответственность и служить своему господину. Сейчас я на службе и личные причины не должны стать препятствием для выполнения своего долга. Об остальном я подумаю, когда рабочее время закончится, – заявил Жак, но Сиэль видел, что его друг отчаянно храбрится.

– Хорошо, продолжай доклад. Я хочу знать все, что произошло. Каждую деталь, – добавил герцог со значением и его секретарь в точности выполнил приказ.

Под конец своего доклада, Жак с тоской смотрел на своего задумчивого друга, как никто иной понимая терзания, что сейчас наполняли душу герцога. Ведь ему, как и Жаку, предстоял непростой выбор: поступить по совести, либо струсить и избежать боли.

Глава 9

Глава 9

Открыла глаза и обнаружила себя в своей комнате. Воспоминания о произошедшем обрушились на меня разрушительной волной. Вновь стало тошно и тоскливо. Я искренне верила, что уже не та, что раньше. Я полагала, что воспользуюсь вторым шансом и не позволю своему прошлому взять верх надо мной, но все едва не рухнуло всего лишь от встречи со свекровью. То чувство, когда я буквально онемела, а тело парализовало от страха – было… ужасным. Я не могла контролировать собственное тело, ощущая себя фарфоровой куклой, которая может сломаться по одному желанию мадам Фелиции.

Я вновь позволила руководить моей жизнью другим…

И только неожиданное появление Жака и Гаспара смогли уберечь меня от больших последствий. Но что их привело тогда?

Смутно припомнила обеспокоенное лицо Дафни, когда за мной закрывалась дверь в логово свекровищи. Неужели она позвала на помощь, и мужчины послушались служанки? Верится с трудом. Ладно сэр Гаспар, он не мог не отреагировать на просьбу Дафни. Но Жак? Еще и так решительно противостоял мадам Фелиции и собственной матери ради меня? Что бы это могло значить?

Пока предавалась этим размышлениям, обратила внимание на странные ощущения в руке, которой я не могла пошевелить нормально. Чувствовала я себя разбитой после пробуждения, но это не могло стать достойным объяснением такой странности, ведь не помнила, чтобы успела повредить кисть. Потому скосила взгляд и поняла, что моя кисть находится в капкане большой и горячей ладони, а ее обладатель уже некоторое время наблюдает за мной со странным выражением на лице болезненного вида.

– Вы очнулись, – заметил он хрипло, как после длительного молчания.

Я помедлила с ответом на очевидный вопрос, все еще с опаской переводя взгляд с лица супруга на его ладонь, которая не выпускала моих пальцев. Сиэль заметил мой взгляд и нехотя отстранился, убирая от меня свою ладонь. Вместе с облегчением, ощутила от этого странное сожаление, ведь нагретые его теплом пальцы, сейчас неприятно покалывали на прохладном воздухе.

Смутилась от подобной мысли и попыталась сесть на месте, потому что лежать перед супругом было неловко.

– Не заставляйте себя, – остановил он меня. – Доктор прописал вам постельный режим. Вы должны больше отдыхать.

Я сглотнула, припоминая, что меня действительно осматривал семейный врач, который дал мне что-то выпить. А затем я неожиданно для себя уснула. А проснувшись, обнаружила возле себя герцога, который выглядел так, точно пережил большое потрясение или… переживал за меня.

От подобной мысли стало неуютно, и я отвела взгляд в сторону, чтобы уберечь себя от ненужных и неуместных предположений.

– Со мной уже все хорошо. Простите, если доставила неудобства и отнятое время… Вам не о чем переживать, это просто недоразумение, – сдержанно произнесла я и вздрогнула, когда услышала непривычно холодный тон мужа:

– Так вот, какого вы мнения обо мне? – мрачно спросил он, чем удивил. Я резко обернулась и с недоумением заметила потускневший взгляд темных глаз, что на фоне довольно темных кругов под глазами, выглядело почти пугающе. Мужчина невесело, даже горько усмехнулся, смотря на свои сцепленные руки. – Это многое объясняет… Впрочем, не могу винить вас за это. Я заслужил этого.

Я молчала, не зная, что ответить на это, но почему-то ощутила, как в груди что-то неприятно сжимается от одного взгляда на герцога.

– Как бы то ни было, я здесь, чтобы поговорить, – так и не дождавшись от меня какой-то реакции, глубоко вздохнул Сиэль. Я насторожилась. – Мадам… Нет, Ария, – отчего-то исправился он и помедлил, сжимая кулаки, точно набирался сил для последующих слов. – Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что произошло, – решительно посмотрел он на меня, а я едва справилась с испугом и гулко сглотнула. – Ария, – вновь позвал он, заметив, как я отвела взгляд. – пожалуйста, ответьте. В общих чертах я уже понимаю ситуацию, но ничего не смогу сделать, если вы продолжите молчать. Мне нужно обоснование для дальнейших действий.

Первым порывом было заверить, что все в порядке. Так же, как делала это всегда. Прежде я не верила, что хоть кто-то будет на моей стороне, даже если признаюсь в том, как страдаю. Все в этом доме были против меня, сколько себя помню во время замужества. У свекрови была полная власть в поместье, потому в случае неудачи, моя жизнь из просто ужасной, могла превратиться в кромешный ад. А мои знания об аристократических семьях, которым учили еще с детства, говорили о том, что среди дворян не принято выставлять личные проблемы на всеобщее обозрение. Были темы, которые мужчинам знать было не положено и в которые вмешиваться считалось дурным тоном. Одной из таких вещей считались отношения между свекровью и невесткой.

Да и если подумать, мадам Фелиция всегда была очень осторожна. Если у нее было дурное настроение, она действовала чужими руками, чтобы изводить меня. Доказательств в причастности свекрови к травле внутри дома у меня не было. А если она прикладывала руки сама, то всегда под благовидным предлогом «обучения или наказания». В свое время мадам Фелиция вызвалась обучать меня недостающим познаниям этикета, и так у нее появилось достойное обоснование избиениям, ведь, по ее словам, через боль теория усваивается быстрее и лучше. И каждая аристократка проходила через это.

«Показывать подобные следы наказаний мужу считалось признанию своей никчемности в обучении и признанию вины» – так меня учили в прошлом.

И сейчас… сейчас вряд ли что-то могло поменяться. Я не знаю, как та ситуация выглядела со стороны для Жака и Гаспара. Я не знала, что о ней они успели рассказать Сиэлю, и рассказали ли вообще. Но точно уверена, что у мадам Фелиции найдется одно, а то и несколько убедительных объяснений произошедшему, подкрепленные свидетельствами такого важного и уважаемого человека, как Клары.