Зверя зависимость - Ляна Вечер Страница 35

— Да, я серьёзно.

Дядя с ехидной улыбкой наглаживает бороду, щурится:

— Не пойду — поеду. Каир ждёт.

Таким расфуфыренным я его ещё не видела. Сейчас Рамиль похож не на бывшего зависимого и не на алкоголика — на бизнесмена со стажем с миллионным валютным счётом в швейцарском банке. Мечта, а не мужчина! Аж сердце биться перестало.

— Правда, по делам? — спрашиваю тихо.

— Не, — он откровенно издевается, — по бабам я.

— Тогда я по мужикам, — хмыкаю и собираюсь удалиться с самым гордым видом, на который только способна.

— Не стоит так шутить, кнопка, — рычит дядя и перехватывает меня рукой за талию, прижимая к себе намертво.

Вопрос о равенстве даже не стоит — стоит кое-что ещё. У дяди. Я упираюсь ладошками в грудь Рамиля, пытаюсь оттолкнуть от себя. У него в глазах разъяренные черти скачут и от этого взгляда у меня внизу живота волнующие вибрации.

Дядя жадно целует меня в губы и толкается языком в рот — без слов предельно ясно объясняя, что шутки юмора тут неуместны. Его руки скользят по моей спине, ниже, жадно сжимают ягодицы, на которых красуются очень даже свежие синяки от несдержанных ласк, и я пищу тихонько, но он не слышит. В голове у дяди сейчас совсем другая «передача» — трансляция реальности отменяется.

Рамиль мастерским, но аккуратным броском отправляет меня на диван, и я ойкнуть не успеваю, как с меня исчезает его футболка, в которой я вчера ложилась спать. Безжалостно сдирает с меня трусики, рыча, разводит мои ноги и замирает… Смотрит мне прямо туда и гнёт бровь, а я чувствую, как лицо горит от смущения. Пытаюсь свести бёдра, но он не даёт.

— Это что такое? — спрашивает, не отрывая взгляда от моей интимной причёски.

— Что? — отчаянно пытаюсь сохранять спокойствие.

— Я не понял, кнопка, ты чо, реально по мужикам собралась? — у дяди клинит фазу.

— Дурак! — изловчившись, упираюсь пяткой ему в грудь. — Иди отсюда… — пыхчу, пытаясь выпрямить ногу.

— Или для меня старалась, пуговица? — в чёрных глазах блестит похотливая жадность, а я смотрю и молчу. — Я кого спрашиваю? — проводит по влажным складочкам крупными пальцами и погружает их внутрь.

Не могу сдержать стон, выгибаюсь, естественно, не в силах ответить. По крайней мере, внятно не получается. Тяжело поддерживать диалог, когда тебя бесстыже трахают пальцами, быстро и качественно доводя до оргазма.

— Отвечать собираешься? — хрипит Рамиль мне в приоткрытые губы.

Хватаюсь за его запястье и шиплю, вздрагивая от близости разрядки. Хорошо так, что покусать дядю хочется. Особенно за болтливость в неподходящий момент.

— Ещё-ещё-ещё, — прошу, задыхаясь.

Никаких моральных сил терпеть пытку, которую Рамиль устроил. Оргазм вертится на краешке оголённых нервов, но никак не случается, а контролирует всё это безумно наглый бородатый собственник.

Тяжело задышав, он дёргает собачку на молнии ширинки и освобождает напряжённый член, а я цепляюсь пальцами за его рубашку, но конечности не слушаются — несколько пуговиц выдраны с корнем. Дядя приподнимает меня за бёдра, вгрызается жадно и грубо мне в губы и входит на всю ни черта не маленькую длину. Тело прошивает сладкой крепкой судорогой, я кричу, пугая соседей ранним воскресным утром, а дядя двигается во мне яростно и рвано. Он тоже себя не контролирует — нам крышу друг от друга сносит одинаково быстро и крайне надёжно.

Цепляясь за мощный торс ногами так, что икры, кажется, вот-вот сведёт, я почти не даю Рамилю пространства для манёвра — насаживаюсь на член до упора, и оргазм у меня какой-то бешеный, бесконечный. Меня реально колотит под тяжёлым, почти стальным телом дяди, и отпускает, только когда он приходит к финалу — успев выйти из меня, кончает мне на грудь.

Расслабиться не получается. Я лежу, вцепившись онемевшими пальцами в плечи Рамиля, и тихонько скулю. На границе между штормовым удовольствием и штилем можно сойти с ума.

— Вещи собери, — приказным тоном командует дядя.

— А-аха… Щаз! — выдыхаю и щурюсь, глядя в чёрные глаза бородатого «генерала». — Я ещё не решила…

Рамиль ловко переворачивает меня на живот и от души припечатывает тяжёлой ладонью по голой ягодице. Взвизгнув, пытаюсь выбраться, но он держит крепко и шлёпает ещё раз, но уже по другому полупопию. Не больно, но, блин, обидно!

— Вещи собери, — повторяет спокойно, и тяжесть исчезает.

Я переворачиваюсь на спину, тянусь за покрывалом и, прикрыв обнажёнку, смотрю, как дядя деловито копается в спортивной сумке — ищет новую рубашку. Взамен той, у которой теперь не хватает пуговиц.

— Ты всегда такой? — спрашиваю сердито.

— Какой? — Рамиль улыбается краешками губ.

— Непробиваемый.

— Всегда, — он вдруг становится серьёзным. — Должность обязывает.

Дядя натягивает слегка помятую рубашку, рявкает по телефону на Каира, который посмел его поторопить, и я уже не знаю куда сунулась, если честно… Вчерашний алкоголик с сигаретой в зубах и лёгким флёром бандитизма остался где-то на обочине жизни — там ему место, но я не понимаю, кто передо мной сейчас. Крупный политик, бизнесмен, сам бог?

— Кем ты работаешь? — усаживаюсь на кровати, прижимаю коленки к груди.

— Главой одной крупной… — Рамиль замолкает, словно подбирая слово. — Корпорации.

— И чем занимается твоя корпорация?

— Инвестиции в основном, — бросает небрежно и снова поливает себя туалетной водой.

Запах дорогой и неброский. Я облизываю пересохшие губы и вздыхаю — ничего непонятно. Умеет дядя уходить от ответа. Профи.

— Ясно, что ничего не ясно, — фыркаю.

— Всему своё время, кнопка, — Рамиль садится на диван, поправляет мои растрепанные волосы. — Всё расскажу и покажу, но чуть позже. Через полгода закончится моя реабилитация, и мы свалим из этого города.

— Мы? — я с недоверием смотрю на него. — Зачем тебе хромоножка из провинции?

— Ногу вылечим, не сомневайся, — дядя сходу берёт самую правильную ноту. — И чтобы я больше не слышал вопросов типа этого, — он целует меня, едва касаясь губами. — Ты моя.

Сердце сжимается от нежности. Я кладу голову на сильное плечо — вот оно моё неодиночество. Мы. Мы уедем из Падалок. Куда? Да какая, к чёртям, разница?! С дядей хоть в пекло.

— Иди уже, — смотрю на мигающий экран смартфона в руке Рамиля, — Каир заждался.

— Ближе к ночи вернусь, — чмокает меня в нос, щекочет бородой. — Вещи собери.

Я улыбаюсь. Дядю, кроме моих шмоток, что-нибудь интересует? Другой бы пожрать приготовить попросил, а он с этими вещами привязался.

* * *

Выхожу из подъезда, сажусь в машину к бете, командую — поехали — и закрываю глаза. Никаких разговоров, только крепкий и здоровый сон всю гребанную дорогу. Беспокойная ночь и