Кровавая любовь (ЛП) - Халле Карина Страница 35

— И ты там живешь?

Он улыбается.

— Там живут все вампиры в Хельсинки. Так безопаснее.

— Они выходят только для того, чтобы утолить голод, — мрачно говорит Солон.

— Не всегда, — говорит Калейд. — Иногда мы забираем жертв в красный мир и расправляемся с ними там. — Он прочищает горло, морщась. — Прости. Доноры. Я должен перестать думать в этом смысле. Они больше не жертвы. Видишь ли, я пытался позаимствовать идею у братишки и найти доноров. Добровольцев. Должен сказать, так гораздо веселее. Они тоже получают от этого удовольствие.

— И каждый вампир последовал твоему примеру? — сухо спрашивает Солон.

Калейд пожимает плечами.

— Я не отвечаю за них. Ни за кого. Они вольны делать все, что им заблагорассудится. Если хотят продолжать убивать людей и приводить их в красный мир, это их дело. Но многие приходят к мысли о согласии и всяком таком. Это, по крайней мере, избавляет от полиции.

Вскоре самолет останавливается, и мы выходим. На удивление тут жарко и солнечно, и к тому времени, как добираемся до черного «Лендровера» в сопровождении личного водителя Калейда, я почти вспотела. Знаю, что сейчас начало июня, но почему-то не думала, что здесь так жарко. Я оказалась неправа.

Поездка в город из аэропорта довольно скучная. Множество невзрачных, похожих на коробки многоквартирных домов и торговых центров с рядами высоких сосен. Но внутри меня буквально распирает от волнения. Ладно, может быть, это неподходящее слово — больше похоже на беспокойство. У меня немного кружится голова, вероятно, из-за смены часового пояса, или потому, что я сижу рядом с Солоном, прижавшись к его плечу, и мой желудок продолжает скручиваться сам по себе.

Я понятия не имею, чего здесь ожидать. В некотором смысле, жалею, что не бодрствовала в самолете, тогда у меня было бы время подумать. Хоп, и мы здесь, во власти Калейда. В Сан-Франциско я не боялась его. Даже в самолете. Но здесь? В его стране, в его мире, на его территории и так близко к Скарде? Страхи начинают подкрадываться.

Он использует меня как приманку, чтобы подобраться к своему отцу. Это немного пугающе. Единственная причина, по которой я хоть немного доверяю тому, что он на нашей стороне, — это то, что тот был откровенен. Калейд мог солгать (ну, попытаться) нам и сказать, что моя магия всесильна и может уничтожить Скарде. Ему необязательно было говорить мне, что я буду приманкой. Никто не хочет слышать подобное. Так что эта честность приносит Калейду крошечную галочку в моей книге доверия.

Но между ним и Солоном все настолько натянуто, что немного беспокоюсь, не является ли это какой-нибудь изощренной уловкой, чтобы заманить Солона к отцу и принести его в жертву или что-то в этом роде. Я на сто процентов уверена, что Солон тоже настороже, поэтому мне не нужно слишком беспокоиться по этому поводу, ведь Солон сделает все возможное, чтобы не потерять голову. Но все же.

Единственное, что немного успокаивает нервы: Джеремайс видел это. Он знал, что я буду способствовать уничтожению Скарде; знал, что Калейд придет за мной. Видел будущее, и если я хочу, чтобы это будущее осуществилось, то должна смириться с этим и принять в нем свое участие.

К счастью, по мере того, как мы приближаемся к городу, пейзаж начинает привлекать мое внимание. Здесь есть мощеные улицы, старинная архитектура, похожие на русские церкви и соборы, трамваи, снующие туда-сюда, все люди светловолосые, загорелые и улыбающиеся, ходят по магазинам и обедают во двориках кафе.

Черт возьми. Не могу поверить, что я в Хельсинки! Внезапно все страхи и беспокойства отходят на второй план, и мне хочется вести себя как туристка, исследовать улицы и все такое.

— Я забыл, что ты никогда здесь раньше не была, — говорит Калейд, наблюдая за выражением моего лица. — Надо будет выкроить время, чтобы показать тебе окрестности. Сходить в местную пивоварню. Или даже отправиться на пароме в крепость Суоменлинна.

— Отличный способ заставить ее думать, будто она здесь в отпуске, — ворчит Солон. — А не в качестве приманки для Скарде.

Калейд прищуривается, глядя на него.

— О, ты просто светишься радостью.

Я разражаюсь смехом. Ничего не могу с собой поделать. Полагаю, все эти смешанные эмоции должны куда-то деваться.

Солон просто издает низкий рокочущий звук презрения и отворачивается.

Вскоре машина останавливается у величественного здания с видом на оживленный парк, вдалеке видна вода. Коридорные бросаются нам на помощь, подхватывая наши сумки, когда мы входим в элегантный отель.

— «The Rolling Stones» обычно останавливаются здесь, — сообщает нам Калейд, когда мы направляемся через выложенный плиткой вестибюль к лифтам. — К сожалению, я не смог забронировать их номер люкс, но уверен, ваши номера тоже неплохи.

Обе наши комнаты расположены рядом друг с другом, на верхнем этаже, с видом на парк. Отсюда видны деревья вплоть до гавани.

Но времени разглядывать нет. Коридорный вносит мой чемодан и ручную кладь в номер, а затем Калейд выводит нас с Солоном из отеля. Я бы с удовольствием приняла душ, надела платье, немного накрасилась, но он, кажется, торопится.

— Куда мы? — спрашиваю я, когда мы идем по улице. Большинство людей не обращают на нас никакого внимания. Можно подумать, что двое великолепных, высоких, эффектных мужчин, таких как Солон и Калейд, должны обращать на себя внимание, но вампиры искусно заставляют людей игнорировать их — до тех пор, пока они сами не захотят, чтобы их заметили.

— Извините, я вас тороплю? — спрашивает Калейд. — Хочу застать Валту, пока есть шанс. Он сказал, что недолго пробудет в Хельсинки.

— Дракула? — спрашиваю я, волнение в моем голосе ощутимо.

Калейд смеется.

— Да. Дракула. А так, он обитает в Румынии.

— В Трансильвании? Серьезно?

— Я же говорил, что он вдохновил Стокера. Но Валту повсюду. Его главный дом находится в Карпатах, но он проводит много времени и на пляжах Хорватии. Обычно вампиры не любят много солнца и жару, но Валту это нравится. Или, может быть, ему просто нравится находиться рядом с девчонками в бикини.

— Дай угадаю. Он богат.

— Мы все богаты, детка, — говорит Калейд, на что Солон издает еще одно ворчание, вероятно, из-за «детка».

В конце концов, мы оказываемся перед гигантским собором, белым с зеленым куполом. Я читала, что Россия долгое время контролировала Финляндию, и это место определенно имеет русский след.

— Вот мы и пришли, — говорит Калейд.

— В смысле?

Он указывает на собор. Перед входом ряды ступенек, толпы туристов слоняются вокруг, фотографируются или сидят на солнышке и пьют сидр из банок.

— Это вход в красный мир, — говорит он.

— В церкви?

— Увидишь.

Он уходит, и я смотрю на Солона, ожидая объяснений.

— Красный мир скрыт от невооруженных глаз, — объясняет Солон. — Требуется некоторое усилие, чтобы увидеть. Как на тех картинках, которые были популярны в девяностых.

— Стереограммы?

— Уф, ужасная задумка. Никакой магии вообще.

Мы следуем за Калейдом вокруг задней части собора, на улицу. Между собором и дорогой длинная стена, и в стене богато украшенная дверь.

Я показываю на нее.

— Ее не так уж трудно увидеть.

— Это дверь для людей, — говорит Солон.

Мы проходим вдоль стены еще несколько метров, пока Калейд не останавливается и не указывает на стену.

— Тут ничего нет, — говорю я.

— Продолжай смотреть, — тихо говорит Солон. — Постарайся заблокировать любые мысли.

Легко сказать. Но я делаю, как он говорит.

И внезапно в скале начинает появляться дверь, точно такая, как портал «Черного солнца». Языки пламени создают очертания, пока передо мной не появляется черная деревянная дверь с золотой защелкой и ручкой.

— Ну вот, — отмечает Калейд. Подходит к двери и отодвигает щеколду в сторону. Я не вижу ничего, кроме красного цвета в длинном коридоре, который исчезает в темноте, и в этой темноте чувствуется опасность.