Танец масок - Мария Николаевна Сакрытина Страница 35

Давно… не помню, в каком году. Послушным магом быть можно, Мира. Это как… — Фрида кивнула на закрытый ширмой с журавлями камин. — Как огонь. Тебе нравится за ним наблюдать? Да? Пока он совсем ручной? В камине, в свечах. А представь лесной пожар — его не приручишь. Вот и с магией так же: придворные маги как ручное пламя, а от всех остальных император не знает, чего ждать. Поэтому колдовать можно только Виндзорам…

— Но, миледи, почему тогда другие колдуны не принесут императору клятву верности?

Фрида посмотрела на девочку: глаза блестят, щёчки порозовели… Ни дать ни взять, человек. Только в ошейнике для фейри.

— Ни один колдун так просто не откажется от свободы. Никто точно не знает, что произошло с Виндзорами: официальные хроники пишут, что они по своей воле признали власть императора. Вряд ли. Свобода для мага — всё.

— Но почему, миледи? Если выбирать между смертью и клятвой…

— Смерть, — убеждённо выбрала Фрида. — Никакой клятвы, никогда. Лучше смерть, чем проклятая жизнь на привязи.

Мира, всё ещё хмурясь, поставила пустую кружку на столик.

— Спасибо, что рассказали мне, миледи. — Она запнулась — и захлопнулась, как раковина. Фрида очень ярко это почувствовала. — Какие будут указания?..

— Мира, скажи, ты видела когда-нибудь море? — глядя на её ошейник, осторожно поинтересовалась Фрида.

— М-море? Я… Я не помню, — голос Миры снова задрожал. — П-простите, миледи…

— Всё хорошо, Мира. Мы отправимся на море этим летом, тебе понравится, уверяю. А теперь, будь добра, займись моим гардеробом… — Фрида запнулась. — Или лучше давай вместе займёмся.

— Простите, миледи, — сконфуженно прошептала Мира. — Я всё ещё не понимаю, какие туфли к какому платью подходят, и когда их полагается надевать…

— Вот я тебе ещё раз и объясню, — пообещала Фрида. А про себя вспоминала Мэри, которой такие вещи рассказывать не приходилось. Что ж, зато она крала по мелочи и шпионила. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

* * *

«Вот стерва!» — думал Эш, вертя в руке портрет леди Вустермор. На нём она была одета в кружева и бархат, держала на руках мопса, а не гадюку, но улыбалась так же холодно.

Портрет — небольшой, с ладонь величиной — Эш забрал со столика у двери, когда уходил из гостиной — просто так взял, без заднего умысла. Вдруг захотелось. Леди Вустермор ничего на это не сказала: может, не возражала, а может, просто не заметила. Эша не волновало, что она думает. Но эта её улыбка, этот презрительный взгляд подстёгивали его, как кучер лошадей.

«А красивая, — решил Эш, подняв портретик. — Да, пожалуй, она вполне ничего. Интересно, от кого у неё ребёнок?» Живота у леди не заметно, да и ауры ребёнка ещё видно не было. Разве что чуть-чуть, яркая точка, солнышко под платьем у леди. Значит, срок беременности совсем ещё небольшой. Значит…

Что это значило, Эш додумать не успел: лошади неожиданно встали. Кучер закричал на них… Но и его крик резко смолк. Изумлённый Эш высунулся из окна, ничего странного не увидел и нахмурился. По-прежнему шумел в стороне лес, по-прежнему ветер гнал волны по лугу. По-прежнему хором заливались птицы.

— Выходи, стервец, — проскрипел старушечий голос откуда-то слева. — Вылезай-вылезай.

У Эша глаза на лоб полезли: говорила полукровка — в воздухе чувствовался запах дыма и хлеба — и говорила на фейрийском, чисто и ничуть не скрываясь.

— Ну давай! Не мне же к тебе прикажешь лезть.

Заинтригованный, Эш выбрался из кареты.

На обочине дороги, среди жёлтых лютиков сидела старуха в каких-то обносках. Сидела, жмурилась на солнце и кокетливо наматывала на палец седую прядь.

— Вон ты, значит, какой, — хмыкнула она, разглядывая Эша в ответ. — Что, ребёночка сделал и не признал, а?

— Что? — непонимающе переспросил Эш.

— Вы друг другу подходите, — фыркнула старуха. — Хотя намучается она с тобой…

— Да что ты несёшь, ведьма! — не выдержал Эш. — Кто намучается? Ты хоть представляешь, с кем говоришь?

— А то! — хихикнула старуха. — Это тебя в столице Серым кличут. Подкидыш. Железом от тебя за милю несёт. Что, болит твоя головушка?

— Болит. — Странно, но злости Эш не чувствовал: эта полукровка казалась забавной. — Вот твою силу выпью — и перестанет.

— Подавишься, — хохотнула старуха.

— Да неужели? — Эш шагнул к ней, но старуха вытянула руку и мотнула головой: — А-а-а. Смотри, вот это тебе нужно, ну?

«Вот это» было обсидиановой статуэткой волка, и магии в ней было завались — Эш даже отсюда чувствовал, как она жжётся.

— И вот это, милок, я сегодня нашла у своего дома. Знаешь, я обношу деревню защитным контуром, чтобы такие случайные гости не прошли. И они не прошли. А ты чувствуешь, чем пахнет, м-м-м?

Пахло морем. Летним. Пахло сиреной.

— Давай сюда, — приказал Эш.

— Не-е-ет, милый, только обмен. А попытаешься забрать — я руку сожму и… Это будет моё последнее заклинание. Ни подсказки, ни моей магии тебе не достанется.

— Тогда ты умрёшь, — спокойно заметил Эш. — Люди ведь боятся смерти.

— Ничего-то ты о нас не знаешь, — протянула старуха. — Злишься на нас, чудной, а что мы тебе сделали?.. Мальчик мой, я уже давно серую дожидаюсь. Так что умереть я точно не боюсь. Ну так что — меняемся?

Эш вздохнул. Лжи в её словах не было, а статуэтка — ключ к загадочной сирене. Выход, пожалуй, оставался только один.

— Что же ты хочешь?

— Отдай мне свою змею. — Старуха опустила руку.

— Всего лишь? Смешная ты, полукровка. — Эш повернулся было к карете, но не выдержал, спросил: — И что, ты думаешь, когда получишь её, я уже не смогу тебя выпить?

— О, да ты сразу домой помчишься, — отмахнулась старуха. — Вот прям сразу. И не смотри так, проверять мой защитный контур нужды нет, всё, что там интересного было, я тебе уже принесла.

— И почему же помчусь?

— Докладывать своему императору, исполнять его приказ… — Старуха зевнула. — Ох и устала я с тобой болтать, фейри. Давай уже змею, не жадничай.

Эш забрал из кареты корзину, поставил её рядом со старухой.

— Ну держи тогда, — сказала та, и бросила ему в руку статуэтку.

На мгновение Эшу стало нечем дышать: так вокруг пахло сиреной. Казалось, она стоит рядом — протяни только руку! А потом что-то горячее шевельнулось внутри волка, и Эш вздрогнул. Да быть не может! Демон?..

Потом локтя Эша коснулись узловатые старушечьи пальцы.

— Потом додумаешь, милок, хоть в карету-то сядь.

Как заколдованный, Эш потащился к карете, прекрасно понимая, что одной сиреной дело не обошлось. Сирена, которая вызывала демона?.. Ну конечно, после того, что оставалось от