Медные монеты на алтарь предков - Mu Su Li Страница 35

Его лицо сморщилось, глаза покраснели. Он открыл рот, чтобы поговорить с Сюань Минем. Однако, прежде чем он смог заговорить, его взгляд скользнул мимо бабушки Лю, которая держалась за жернов для поддержки, и он замер.

— Ба… бабушка? — нерешительно спросил Лю Чун. Возможно, это было потому, что его все еще пугала иллюзия бабушки Лю в массиве, но он вздрогнул и не осмелился подойти ближе.

Бабушка Лю взглянула на него безжизненными глазами, и слезы сразу же потекли по ее лицу. Взяв жернов, она махнула рукой Лю Чуну и вздохнула:

— Чун-эр, что случилось с твоей одеждой?

Лю Чун отбросил всю свою вину на задний план, как только услышал ее тон. Он бросился к ней с красными глазами и опустился на пол на колени, пытаясь схватить бабушку Лю за руки.

— Бабушка, а почему ты стала ниже ростом? Почему я не могу тебя обнять?

Жернов слишком долго истощал старую женщину, и она стала вдвое меньше обычного пожилого человека, отчего она казалась исключительно сморщенной и жалкой.

Она смахнула его и сверкнула подавленной улыбкой Лю Чуну.

— Бабушка старая, а когдаБабушка старая, бабушка съеживается. Что касается удержания, то давай больше не будем держаться…

— Бабушка, почему ты не… почему ты не навестила меня? Я сложил так много бумажных слитков. Разве ты не говорила, что, сложив их, записав свое имя и сжёг, ты приедешь и возьмешь их? Я… я складывал их каждый день, каждый день сжигал, но никто не приходил ко мне в гости. Почему не приехала ни разу? Я хочу послушать, как ты говоришь, я хочу поговорить с тобой, но я никогда тебя не вижу, и я… я забыл, что хотел сказать…

Лю Чун все еще имел ум и сердцер ебенка. Как только он увидел бабушку, по которой так сильно скучал, он вынюхал последние слова и заплакал. У него не было терпения и силы взрослого человека, и он просто рыдал, как будто он мог выразить три года забытых слов, плача сразу.

— Бабушка слушала, Чун-эру не нужно плакать. Бабушка знает все, — бабушка Лю вытерла слезы. — О, я слежу за тобой каждый день и каждую ночь…

Пара бабушка и внук плакали, когда в дом ворвался сумасшедший.

— Помогите! Помогите! Не трогай меня не подходи ко мне!

Этот человек выглядел ужасно, как сумасшедший, его волосы были спутаны, его одежда вся в беспорядке и в пыли, как будто он катался по полу неизвестно сколько раз.

Сюэ Сянь внимательно посмотрел:

— Разве это не советник Лю?

Учитывая это, Лю Чуну повезло. Советник Лю был явно потрясен этим массивом. Он поспешно ворвался в этот дом, не заботясь о том, как сильно он ненавидел входить в него раньше.

Сюань Минь увидел грязную фигуру советника Лю и, нахмурившись, отошел в сторону. Никто не блокировал его, он врезался в Лю Чуна и упал на пол.

И оказался лицом к лицу с бабушкой Лю.

15. Серебряные докторские колокола (I)

Советник Лю замер, его глаза расширились, а тело застыло от страха, он был так напуган, что забыл дышать.

Если кто-то совершит слишком много зла, наступит день, когда даже их собственная мать не захочет их видеть. Разница между ним, негодяем, и заплаканным Лю Чуном была очевидна, даже иронична.

Старая бабушка Лю вытерла горсть слез, наблюдая за советником Лю, ее рыдания постепенно утихали. В то время как выражение ее лица было собранным, ее глаза все еще были полны мутных слез, раскрывающих ее глубокое горе.

— Почему ты дрожишь? — Старая бабушка Лю сдержала свое горе. — Может быть, ты все еще боишься, что твоя мать придет за твоей жизнью?

Советник Лю инстинктивно покачал головой, его лицо было ужасно бледным, а губы неконтролируемо дрожали, запинаясь:

— Твой сын всего лишь… только…

Его голос дрожал, он не мог продолжать. Опустив голову, он сделал два глубоких вдоха перед тем, как поспешно встать на колени, резко ударив головой о землю, когда он поклонился старой бабушке Лю:

— Твой сын безрассудно доверял злой лжи этого практикующего и вмешивался во зло. Твой сын был неполноценным.

С плачущим лицом, полным слез и слизи, он прижался покрытым шрамами лбом к земле, не в силах составить какое-либо другое связное предложение.

— Что ты наделал? — Сюэ Сянь бросил омерзительный взгляд на сбившуюся в кучу фигуру. Будучи резким и прямолинейным человеком, он больше всего ненавидел тех, кто пытался извиниться. Неподобность — это неприемлемо, а токсичность и эгоизм — токсичны и эгоистичны. Чтобы просто свалить всю вину на культиватора, он действительно был бессовестным. Этой ложью он буквально обманывал свою дорогую мать.

Старая бабушка Лю ничего не сказала и просто молча посмотрела на советника Лю. Увидеть, что собственный ребенок, которого они вырастили, оказался таким человеком, любой почувствует себя неуверенно. После долгой паузы она тихо вздохнула:

— Хлопок не звучит только одной рукой.

Если бы кому-то было все равно, даже если бы земледелец спровоцировал появление цветов, он бы не стал слушать.

Советник Лю, все еще пребывающий в покое, застыл от ее слов. Он осторожно поднял голову, надеясь уловить намёк в ее глазах, но не обнаружил никакой ауры, похожей на злобный дух, окружавший её.

Бабушка Лю снова вздохнула, поманив его рукой.

— Подойди ближе.

Эта бабушка, должно быть, была одарена вспыльчивым характером. Ее тон оставался мягким и нежным, но все же был намек на беспомощность. Не слыша обиды на ее просьбу, советник Лю проигнорировал свои предыдущие колебания и двинулся к бабушке Лю с проблеском надежды в глазах — в конце концов, тот, кто превратился в злобного духа, не будет говорить с такой нежностью. Возможно, решение было.

— Посмотри на свою мать, — тихо сказала бабушка Лю.

— Я действительно очень давно не смотрел на тебя так. — Советник Лю испытал удачу, добавив еще одно предложение.

Старая бабушка Лю уставилась на него и взмахнула открытой ладонью!

Хлоп!

Никто не ожидал, что она внезапно сделает такое, оставив всех в оцепенении.

Больше всего пораженный, Советник Лю держал лицо с выражением полного шока.

— Мама, ты… — Он потерял дар речи.

— Аааа… Моя рука тоже чешется, — разочарованно вздохнул Сюэ Сянь.

Сюань Минь, «…»

Находясь в таком состоянии, советник Лю совершенно не замечал бормотания Сюэ Сяня. После долгой паузы с рукой к лицу, он наконец нашел свой разум.

— Я… я не знал другого метода. У меня действительно не было другого