Любовь без имени (СИ) - Валентеева Ольга Страница 36

Ох, уж эта Жени! На вид милая, нежная, а внутри стальная. Нет, Эден не воспылал чувствами к своей невесте, но благодарность порою лучше любви. Любовь слишком беспокойна, он не может себе ее позволить — и не хочет вовсе. А брак, основанный на сотрудничестве и благодарности, — то, что нужно Рендории и ее императору.

А парк манил. Эден редко позволял себе бездельничать. Сейчас же хотелось пройти по аллеям, вдохнуть свежий воздух, не размышляя о судьбе государства. И он решился: вышел из кабинета, махнул рукой охране, чтобы не следовала за ним, и спустился по ступенькам к большой стеклянной двери, украшенной росписью. За ней царило лето, пели птицы, благоухали цветы. Будто шла другая жизнь, в которой для императора Рендории не было места.

Эден шел по аллеям, в этот час пустынным — придворные предпочитали послеобеденный сон, и вспоминал академию. Ее тоже окружал огромный парк, и прогулки по нему быстро стали единственным развлечением, когда ворота академии закрылись. Казалось — навсегда. И все же очень много воспоминаний, приятных и не очень, связано с теми днями. Тогда он жил, стремился, боролся. А сейчас? Превратился в пустой сосуд без магии. Картинку, титул.

Император так задумался, что споткнулся и едва не упал. Вдруг послышался смешок. Эден тут же расправил плечи и окинул пространство вокруг пристальным взглядом. Никого… Странно. Кто-то ведь смеялся!

Справа что-то мелькнуло.

«Стоять», — ментально приказал император, направляя силу на злоумышленника, раздвинул руками кусты, желая узнать, кто посмел над ним насмехаться, и увидел замершего в нелепой позе Коршуна. Только глаза мальчишки жили — моргали, поворачивались. Мелькнула мысль так его и оставить на час или два…

Эден отменил ментальный приказ, и Корушн тяжело задышал, отшатнулся от него в испуге, будто намереваясь куда-то бежать.

— Простите, ваше величество! — Мальчишка вдруг упал на колени. — Я не хотел! Не гоните!

Понял, что за смех над императором по голове не погладят. Эден махнул рукой и пошел дальше. Он точно не ожидал, что Коршун догонит его на ближайшем повороте аллеи.

— А вы почему гуляете один, ваше величество? — с любопытством спросил он. — Где ваши придворные? Охрана?

Эден потянулся за блокнотом и карандашом, надежно спрятанными в потайном кармане.

«Мне тоже иногда хочется от всех отдохнуть», — написал он.

Коршун завороженно смотрел на огненные буквы, едва ли не раскрыв рот.

— Вас, наверное, враги боятся, — выдал он. — Увидишь такие надписи…

Эден усмехнулся. Боятся, да. И правильно делают! Страх — вот что удерживает многих врагов Рендории от войны. Иначе они бы уже попытались разорвать страну, как стервятники.

— А можно мне прогуляться с вами? — спросил вдруг мальчишка.

Эден удивленно приподнял брови. Странная компания для прогулки… Однако отказывать не стал, вместо этого согласно склонил голову, и они вдвоем зашагали по аллее к большому королевскому фонтану. Его струи взлетали ввысь, переливаясь тысячами отблесков, и казалось, будто в воде запуталось солнце. Коршун смотрел на него, как на чудо. Эден же привык. Пусть он и любил свой дворец, все же все рано или поздно приедается.

— А откуда берется столько воды? — спросил Коршун.

Какой любопытный подросток! Они с Конфеткой точно поладят. Кузина росла такой же непоседой, ей нужно было знать все и обо всех, иначе не угомонится. Она ничуть не походила на дядю… Больше на Маделену, ее мать, погибшую в академии. Жаль, что с Конфеткой не осталось родителей, но они сами сделали свой выбор.

«Вода попадает в фонтан из подземных источников, — написал Эден. — Их много под столицей, город специально построили так, чтобы он всегда был обеспечен водой в случае осады».

— А осад было много?

«Много».

Эден не собирался посвящать Коршуна в историю страны, с этим справятся и преподаватели. И все же приятно было бродить… не одному. И не с придворными, которые боятся при тебе пошевелиться. Мальчик казался искренним и непосредственным. А еще далеким от придворного лоска. В нем не было наносного, привитого с рождения дворцовым этикетом. Наверное, потому император и общался с ним, а не послал прочь с глаз.

— Ваше величество, простите… — А Коршун и не думал уняться! — В городе говорят, вы обменяли голос на победу над врагами. Это правда?

Эден замер на миг, а затем беззвучно рассмеялся. Это же надо придумать такое!

«Кто распространяет такие глупости?» — написал он.

— Ну… люди, — смущенно ответил мальчишка. — Разные. Я, правда, им не поверил, только… вы болеете, да?

«Нет. Я здоров. А голос… Это последствие неудачной попытки убийства».

— Ого! Страшно было?

Об этом его никто и никогда не спрашивал. Император пожал плечами. Он и сам не мог сказать, что испытывал в ту минуту. Он боялся, но не за себя, а за любимую девушку, которую пытался спасти. О себе же не думал. Только потом получилось, что он оказался не нужен той, за которую готов был отдать жизнь. Она не лгала ему, ничего не обещала. Просто любила другого.

— А меня сегодня учили магии, — насупился Корушн. — И знаете, ваше величество, моя сила — вот чего я боюсь. Что однажды не сдержусь и сделаю больно кому-то, кому не хочу причинить вреда. И… мне очень хочется контролировать магию. Спасибо, что не прогнали прочь. Я для дворца не гожусь, знаю, только где еще можно научиться?

«В академии, — вывел Эден. — Пока узнавай азы, а когда придет время, продолжишь образование там».

— Я был бы счастлив! Вы ведь тоже учились в академии?

Эден кивнул.

«Только вряд ли тебе подойдет академия имен», — написал он.

— А какая тогда?

«Увидим».

Коршун лучился радостью от такого обещания, а сам император думал о том, почему позволил Жени такую блажь — притащить во дворец этого безродного мальчишку. И понимал, что ответа не знает, но ему и самому было приятно общаться с Коршуном. На фоне придворных паренек казался очень искренним и настоящим. То, чего лишены в общении члены императорской семьи.

«Учись старательно», — напутствовал Эден, а затем, попрощавшись с Коршуном, свернул обратно к дворцу. Он ждал донесений от Мрака, и их долгое отсутствие вызывало смутную тревогу. Не то чтобы Эден питал иллюзии по поводу отношения к нему наместников… Но тех, кто мог вставить палки в колеса, следовало убрать с должностей. Он не собирался всю жизнь оглядываться, кто хочет ударить в спину. Вот только старый друг что-то не писал… Не случилось бы чего!

Впрочем, если разобраться, и уехал друг не так давно, а почтовой шкатулки, вроде той, что Эдену подарила Жени, у Марка не было. Над шкатулкой уже работали придворные ученые — Эдену и самому было интересно взглянуть на результат их трудов. А письмо… Письмо ждало его в кабинете.

«Ваше величество, — писал Мрак, — сообщаю, что я благополучно добрался до южного наместничества. Пока что поселился в Тиванне, наблюдаю за жизнью города и разговорами людей. Признаки готовящегося мятежа отсутствуют, однако кто-то явно подогревает среди горожан мнение, что столица живет за счет этих земель, пока они довольствуются крохами с императорского стола. Не мне вам говорить, такие разговоры никогда не появляются на пустом месте. Завтра у меня назначена встреча с одним из людей наместника. Деньги любят все, поэтому, думаю, мне расскажут что-нибудь стоящее. В следующий раз напишу, если будут серьезные новости. Берегите себя. Маркус».

Очень официально! Эден даже усмехнулся. Однако и немного успокоился — Мрак в порядке, выполняет свою миссию. Императору же оставалось отсиживаться во дворце и делать вид, что его жизнь прекрасна. Хотя, было ли, на что жаловаться, кроме отсутствия магии? По всему выходит: нет. И Эден не жаловался. Просто делал свое дело: правил, старался укрепить империю, увеличить ее благосостояние. А заговорщики… Если они есть, Маркус их найдет.

При этом Эден и не подозревал, что его брат, по сути, делает то же самое, что и Мрак: ищет заговорщиков. Шагая в назначенный час на площадь Трех фонтанов, Рейм нервничал. Он чувствовал себя на волосок от чего-то важного, и нужна была величайшая осторожность, чтобы не повернуть грядущие события во вред брату и стране. «Не безразлична судьба Рендории…» Вот именно, что не безразлична! Эта самая судьба заставляла Рейма искать встречи с заговорщиками. А может, очередными пустомелями? Кто может сказать?