Крылья феникса - Матлак Ирина Страница 37

Третья пауза была еще короче, а последовавшие за ней повторившиеся слова — еще более резкими:

— Откуда у простой девчонки эта способность?

Ответить я бы не смогла при всем желании. Хотя бы потому, что сама задавалась тем же вопросом и была откровенно потрясена. Я совершенно не понимала, как такое возможно, что со мной происходит и что со всем этим делать. А Кайл Снэш, подливая масло в огонь моего внутреннего напряжения, продолжал испепелять меня тяжелым взглядом.

— Я не знаю, — ответила чистую правду. — Мне…

— Не знаешь? — не дослушав, перебил он. — Или смеешь мне врать? У маленькой мышки есть большие секреты… По крайней мере, теперь понятно, почему ты привлекла к себе внимание Нора.

Если бы существовала шкала, определяющая уровень подавляющей силы, Кайл Снэш добрался бы до самой ее верхушки. Не знаю, как бы повел себя кто-нибудь другой на моем месте, — возможно, трясся бы от страха, пытался оправдываться или доказывал, что действительно ничего не знает. Мне тоже хотелось делать и первое, и второе, и третье, но я заставила себя собраться.

Это было трудно. Очень трудно. Но, вновь посмотрев ему в глаза, я выдержала адресованный мне взгляд. И внутреннюю дрожь подавила, и оправдываться не стала, потому что тем, кто оправдывается, никогда не верят. А граница между попытками доказать свою невиновность и оправданиями, как правило, очень тонка.

Повисшее между нами молчание было тягостным. И инородным на фоне окружающей, подсвеченной бликами пламени суеты. Спустя некоторое время глаза феникса как-то странно блеснули, и не успела я сообразить, что это значит, как нас окутал яркий, но холодный свет.

Уже сбилась со счета, в который раз за этот день совершала такой переход. Кажется, еще немного — и начну к этому привыкать.

Далеко Кайл нас не перенес. Мы очутились в соседнем квартале, где к этому времени уже полностью потушили огонь и улица утопала в остатках серого дыма. Как когда-то в коридоре, я оказалась стоящей спиной к стене одного из уцелевших зданий — цирюльни, кажется, а феникс вновь нависал надо мной, окруженный ореолом холодного света.

У меня не было времени, чтобы сообразить, что он собирается сделать. Но как только холодный свет сгустился вокруг меня, как только стал проникать под кожу, впитываться в кровь, стремясь добраться до самого сердца, — поняла. Не разумом — скорее таким обострившимся сегодня шестым чувством.

Кайл Снэш хотел увидеть мои искры. Не спрашивая разрешения, без моего согласия, что в высших кругах являлось недопустимым. Но я ведь не из высших кругов — с какой стати ему заботиться о чувствах какой-то «мышки»?

Я не хотела, чтобы он видел мои искры. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Не хотела, чтобы его свет прикасался к ним, изучал, обволакивал своим чужеродным холодом. И я непроизвольно сосредоточилась на этом желании, хотя сознавала, что противостоять фениксу все равно не смогу. Ни убежать от него, ни спрятаться, ни оградиться. И руку из его руки тоже не выдерну, слишком крепка его хватка — наверное, синяк останется…

Я все еще смотрела в сияющие золотые глаза, поэтому и не пропустила внезапно произошедшую в них перемену. В какой-то момент в них отразилось отчетливое удивление, как если бы он столкнулся с чем-то очень странным.

— Какого риаха… — нахмурившись, негромко произнес Кайл Снэш.

А в следующее мгновение наполняющий меня холодный свет усилился. Ускорился, быстрее побежал по венам, подобрался к самому сердцу и… остановился, так и не пробравшись внутрь. Уже неоднократно испытав те ощущения, когда кто-то прикасается к искрам, я помнила их очень хорошо. Сейчас этих ощущений не было. Как будто феникс остановился в шаге от моих искр, почему-то не дойдя до конца.

— Чем дальше, тем интереснее, — задумчиво добавил он, склонившись ближе к моему лицу.

Порыв вжаться в стену сдержать не удалось. Мне хотелось впечататься в нее, раствориться, пройти насквозь, оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, оставшись в долгожданном одиночестве.

Следующее, что сказал феникс, удивило уже меня:

— Поцелуй меня.

Это было требование. Приказ, произнесенный наполненным обаянием и внутренней силой бархатным голосом. Эта сила обрушилась на меня подобно гигантской волне, которая сбивает с ног и не дает шанса устоять.

Нечто похожее уже случалось однажды — в первую нашу встречу в кабинете доктора. Тогда у меня тоже появилось неконтролируемое желание повиноваться, выполнить все, что он пожелает. Какое-то безумное наваждение…

Где-то на задворках сознания промелькнула догадка, что это невероятное обаяние — особая способность, доставшаяся Кайлу Снэшу от рождения так же, как Нориану — устойчивость к огню.

И без того вымотанная событиями последних часов, теперь я испытывала невероятные муки из-за внутренней борьбы. Одна моя часть неимоверно жаждала поцеловать стоящего напротив феникса, а другая прикладывала все оставшиеся силы, чтобы этого не сделать.

Я даже не заметила, как ногти с силой вонзились в многострадальные ладони, оставляя на коже красные полумесяцы. И как практически до крови прикусила губу, не заметила тоже.

— Поцелуй, — повторился приказ, и по коже рассыпалась дрожь.

Эта волна оказалась еще больше предыдущей, еще неистовее. Не знаю, существовал ли во всем Артогане хотя бы один человек, способный ей противостоять. Если и существовал, то я этим человеком не была.

Ненавидя себя за то, что не могу справиться с этим наваждением и одновременно до боли желая ему поддаться, я медленно оторвалась от стены и подалась вперед. Сердце гулко билось о грудную клетку, в висках неистово стучал пульс. Я не понимала и не видела уже ничего — только выразительные губы, которые с каждым мгновением становились все ближе, ближе, ближе…

— По-моему, я выразился предельно ясно, когда говорил тебе держаться от этой девушки подальше, — неожиданно прозвучал поблизости знакомый голос.

Окружавшее меня плотным коконом наваждение пошло мелкими трещинами и мгновенно разлетелось на множество осколков. Пошатнувшись, я едва устояла на ногах и снова привалилась спиной к стене.

— А вас, мисс Трэйндж, я, кажется, просил идти к доктору, а не в охваченные пожаром кварталы, — произнес все тот же голос.

У меня даже испытать облегчение сил не хватило. Зато испытала чувство дежавю — уже в который раз Нориан Снэш появлялся рядом именно в тот момент, когда это было очень нужно.

— Я не твой подчиненный в Приграничье, чтобы делать все, что ты мне скажешь, — посмотрев на брата, бросил Кайл. — Она, — кивок в мою сторону, — прошла сквозь пламя. Без артефактов. Как феникс. Более того — как ты.

Судя по изменившемуся выражению лица, об этом Нориану еще известно не было.

— Это какая-то ошибка, — с долей сомнения произнес он.

— Свидетелей — десятки, — опроверг Кайл. — И я не могу подступиться к ее искрам из-за мощного внутреннего щита. Это не говоря о ее сегодняшнем «подвиге» но отношению к риаху. Она даже мне противиться сумела, хотя в итоге все-таки сдалась. Я ведь все равно выясню, что с ней не так, ты меня знаешь. Но, может, облегчишь нам обоим жизнь и сам все расскажешь?

Нориан перевел взгляд с него на меня и обратно, после чего ответил:

— Проблема в том, что даже если бы хотел, ничего тебе рассказать я бы не смог.

— Хочешь сказать, ты не знаешь, почему у этой девицы столько… особенностей? — явно не поверил Кайл.

Усмехнувшись, Нориан вернул его же реплику:

— Я не твой подчиненный, чтобы оправдываться и что-то тебе доказывать.

Удивительно, как он практически точь-в-точь повторил мои недавние мысли.

Происходящий разговор касался меня напрямую, но я наблюдала за ним как будто со стороны. Казалось, что весь сегодняшний вечер и ночь — просто сон, который исчезнет с первыми проблесками рассвета. Желание оказаться в одиночестве было единственным, что осталось во мне в настоящий момент.

И оно быстро исполнилось. Нориан Снэш не позволил брату больше меня задерживать и вознамерился вернуть в институт. Но завтра… или, вернее, уже сегодня был выходной, и проводить его в своей каморке неподалеку от Эмбер и ей подобных я не хотела.