Лунная песнь (СИ) - Шелинс Елена Страница 37

Я вспомнила банные пытки, и от всей души заранее пожалела Марику.

Мохак более о себе знать не давал. После той некрасивой сцены, он и шага не ступил на территорию резиденции, что укрепило меня в мысли о собственной правоте по его поводу. В конце концов, я действительно знаю его куда дольше, чем Иллиан. И как ему в голову пришло настолько несуразное предположение…

Я спала до полудня, днем читала принесенные Моисом книги, стараясь отвлечься. Ближе к вечеру приходил Иллиан. Мы ужинали вместе, затем расстилали карты Севера и обводили красным маркером места, где могли оказаться разломы.

Мы рассматривали все варианты около Оби, а также изучали маршруты Сэндома за последние три месяца. Пять шахт. Несколько поселений. У команды, в которую входил Сэндом и мой брат, выдалось много заданий перед началом эпидемии гнильянки, и где именно они могли пересечься с повелителем хейви, оставалось лишь гадать.

А время утекало сквозь пальцы…

Моя слабость раздражала. Как мне казалось, тело слишком медленно набирало силы, а единственный маршрут — от постели до ванной и туалета, давался с большим трудом. Слишком много ресурсов забрала гнильянка, а моральное опустошение лишь усугубляло физическую немощь.

Я хотела как можно скорее прийти к себя и вернуться к Лэнсу. Мысли о брате почти никогда не покидали меня, и в пребывании в резиденции Нэндос я ощущала лишь один плюс.

Иллиан был рядом.

Я не желала разбираться в чувствах, что вызывал во мне наследник вражеского клана. Груз, лёгший на мои плечи, и без того тяжёл.

Но несмотря на избавление от хвори хейви, едва Иллиан входил в комнату, мне становилось легче. Не было того особого тепла, что спасало от нападок темных сущностей в бреду, но рядом с ним я чувствовала себя… защищенной?

Когда он желал спокойной ночи, я едва сдерживалась, чтобы не попросить его остаться, просто остаться, без всякого подтекста, но слишком хорошо понимала, как бы это могло выглядеть со стороны. Образовавшаяся между нами связь бередила душу, и мне навязчиво казалось, что Иллиан и сам не хотел уходить… но после полуночи дверь за ним неукоснительно закрывалась.

Сердце сжималось, а внутри червячком грызла мысль, что так оно и лучше. Нить, связующая нас, наверняка, скоро исчезнет, не стоит её подкреплять. К чему бы привело потакание этой слабости?.. Зачем шутить с духовными узами?..

Наконец, рана на руке достаточно затянулась, и последний укол антибиотика был сделан. Я в легком нетерпении переоделась в свои вещи, которые ранее передал мне Моис, и попращалась с нэндесийцами до завтра. Иллиан решил лично объехать отмеченными красным на карте места, и я, конечно же, напросилась вместе с ним, обязуясь прийти рано утром обратно к их временной резиденции.

Ещё несколько дней вдали от Лэнса после продолжительной разлуки, но только так я смогу действительно что-то сделать ради его спасения.

Вышла на крыльцо и втянула свежий воздух. Аромат зелени кружил голову после вынужденного заточения. Ноги просились размяться, а значит, силы постепенно возвращались.

Поселок пытался жить своей жизнью, но людей на улицах стало в разы меньше. Детей не было видно, женщины быстро выходили вынести мусор или снять высохшее белье, и, едва не выскальзывая из домашних шлепанцев, спешили обратно. Даже волкособы и те сидели по будкам, не издавая ни звука при моём приближении.

Животные, как и люди, ощущали выпустившую щупальца угрозу, что все сильнее сдавливали Оби. Только мелкие духи, планктон тонкого мира, беззаботно раздували бока, таращились на пустые улицы и искренне наслаждались самим фактом бытия. Примитивные создания жили подобно мотылькам-однодневкам, им не к чему тратить драгоценные часы на страх и попытки даже простейшей рефлексии.

Я ощутила укол зависти. Много бы отдала, чтобы хотя бы минуту не испытывать тревогу о будущем.

Калитка дома оказалась не заперта. Ещё на ступенях я услышала перепалку, доносившуюся из гостиной.

Войдя, я застыла.

Перед Моисом, уперев руки в бока, стояла Мирра.

Невысокая, крутобедрая, она высоко задирала остренький подбородок, и вопреки разницы в росте, взирала на нэндесийца свысока.

— Во мне до сих пор полно дряни, которой лечил меня мой бедный брат. Лекари подтвердили, что пока я не могу заразиться гнильянкой, — голос Мирры едва различимо грассировал, смягчая твердую “р”. — Вы не имеете права не пускать меня к Лэнсу!

— Мне необходимо распоряжение от вождя, — Моис держал на лице маску уверенности, но я видела, что воин отчего-то тушевался перед оппоненткой. — Поймите уже, наконец, я исполняю приказ, я не могу…

Мирра дернула пухлой губой, с раздражением перевела взгляд и наткнулась на меня.

— Лия… — уверенность слетела с её лица, и кожи цвета крепкого кофе с молоком коснулись серые тона.

Я стояла, не в силах шелохнуться.

Словно и не было четырех лет разлуки. Да, на широком лице Мирры четче выступили скулы, под большими карими глазами пролегли глубокие тени. Талия стала еще тоньше, руки худее, но при этом пышная грудь и бедра пережили несколько недель отравления лекарством Сэндома, а от природы почти детские, наивные черты лица время не коснулось…

— Лия… — повторила с дрожью в голове Мирра, и шагнула навстречу.

Не смогла ответить, пересилить застывший комок в горле.

Увитые татуировками тонкие руки сомкнулись в объятьях.

— Прости меня, Лия… если можешь, прости…

Она вжалась в моё плечо, и сквозь ткань футболки кожу я вдруг ощутила жгучие слезы. Мирра беззвучно рыдала. Длинные пышные кудри дрожали.

Моис с секунду уставился на нас. Затем смущенно отвернулся и вышел. Я с трудом подняла онемевшие руки и обняла подругу в ответ.

Мирра… сколько всего невысказанного легко между нами четыре года назад. И почти все оно, казалось, лишилось всякого смысла перед настоящим.

Девушка села на софу, украдкой вытирая слезы. Я поставила чайник, больше чтобы не сидеть на месте. Не думать.

— Я так виновата… твои родители… Лэнс, теперь Сэндом. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Проклятый дар. Что бы я не делала, я никогда не могла никого спасти… — тихо сказала Мирра.

— Ты знала, что Сэндом?.. — спросила, не поворачиваясь к ней.

— Едва он тогда вернулся домой, я поняла, что что-то не так. От него несло злом. Не таким злом, которое чувствуешь от человека, столкнувшегося с хейви, нет. Злом, которое источают сами темные духи. — девушка с трудом выговаривала каждое слово. — Нужно было бежать к лекарям, к Совету. Молить, чтобы они связали его, изолировали, придумали, чем лечить. Но я… я не сделала этого. Решила во всем разобраться сама. Не понимала, что все настолько плохо. Тем более… я до сих пор помню, чем может обернуться… спешка.

Я вздрогнула, крепко сжав упаковку чая. Бумага надорвалась под напором пальцев.

Четыре года назад Мирра, которая так и не стала говорящей с духами, ощутила нечто не так далеко от нашего поселения.

В тот роковой момент мы сидели у меня. Лэнс вместе с Сэндомом у них дома готовили какую-то очередную взрывоопасную смесь, а я и Мирра хотели спокойно подготовиться к выпускным экзаменам. Помню, как она замерла с широко распахнутыми глазами, судорожно зажав в пальцах ручку. Мама, которая принесла нам еды, спросила, что случилось, и Мирра сказала.

Как ловец, она слишком многое способна ощутить. Некоторые опасности ежедневно проходят мимо нас, мы живем на грани тонкого и нашего мира. О чем-то лучше не знать, но Мирра, увы, знала.

Она прямо рассказала, что в Шепчущем лесе показал голову древний могущественный хейви. Уже вечерело, и пугающие его солнечные лучи шли на убыль. Можно было закрыть на это глаза. Выждать, ведь истинная тьма не может находится долго на поверхности.

Но мои родители не хотели ждать. Они самонадеянно ушли вдвоем, оставив нам остывающий ужин.

Больше живыми я их не видела.

— Этот дар — насмешка, — голос Мирры пропитала едкая горечь. — Я так и не смогла научиться применять его во благо.