Поцелуй Ледяной розы (СИ) - Рябинина Татьяна Страница 37

- Все, - устало сказал Рене, присаживаясь к костру и протягивая к огню замерзшие руки. – Беннет умер. Но рассказал все, что я хотел знать. Думая, что я священник. И, кстати, святой отец, он ни в чем не раскаивался. Так что я уберег Святые дары от недостойного причащения.

- За это я отпускаю тебе грехи, сын мой, - кивнул монах и коснулся рукой его лба. – Данной мне от Господа властью вязать и решить. Каждый сам определяет свою участь – на земле и за гранью этого мира. А теперь давайте допьем этот достойный всяческих похвал напиток, веселящий душу и тело, и разойдемся.

- Итак, все закончилось? – спросил Хьюго, когда монах в сопровождении слуги, несущего факел, отправился обратно в монастырь.

Они медленно ехали по дороге, ведущей в город. Лошади, видящие в темноте лучше человека, без труда находили путь.

- Что-то закончилось, а что-то еще только начинается, - вздохнул Анри. – Все-таки Беннет столько лет был любимцем короля.

- Не думаю, что он пойдет против Божьего суда, - возразил Рене. – Да и герцогиня будет на вашей стороне.

- У нее такие же синие глаза, как у дедушки Рене, - устало улыбнулась Мэрион, глядя на Анри, который сидел на краю постели с дочкой на руках.

А может, и как у прадедушки, подумал тот. А вслух сказал:

- Он-то надеялся, что будет внук. Брайен де Дюньер.

- В следующий раз будет вам Брайен, - Мэрион пообещала ему взглядом не только сына, но и то наслаждение, которого он был лишен уже не один месяц.

Роды протекали долго и тяжело. С ума сходя от тревоги, Анри отправился в часовню. Почти всю ночь он провел на коленях, вкладывая в молитву свою любовь к жене и страх потерять ее.

- Сэр, леди Мэрион родила дочь, - слуга остановился на пороге. Голос его звучал чуть виновато, как будто он просил прощения за то, что не смог обрадовать вестью о рождении сына.

- Как она? – Анри с трудом поднялся: ноги затекли и не слушались.

- Леди отдыхает.

- А младенец?

- С девочкой все хорошо.

Анри поспешил по извилистым коридорам Хайбриджа к покоям Мэрион. Сам он в последнее время спал в комнате по соседству, мечтая о том времени, когда снова сможет занять свое место на супружеском ложе.

Ему так не хватало ее ласк – нежных и страстных. Не хватало разговоров в темноте, когда после близости он держал Мэрион в объятьях, ее смеха, похожего на колокольчик. А впереди еще долгие сорок дней очищения. Но главное, что она жива, что ребенок благополучно родился. Дочь, сын – не так уж и важно. Будут у них еще и сыновья, Анри в этом не сомневался.

- Поздравляю вас, сэр, - с тем же оттенком вины сказала пожилая повитуха и вручила ему младенца, которого уже успели обтереть и запеленать.

Вот еще только не хватало, чтобы и Мэрион начала просить прощения за то, что не родила сына!

- Любимая моя, спасибо вам! – неловко прижимая к себе дочь, он наклонился и поцеловал жену. – Я рад, что это девочка. Она вырастет такой же красивой, как ее мать. Как мы назовем ее?

- Если вы не против, Анри, пусть будет Мэган. Так звали мою бабушку.

- Хорошо. Но если потом родится еще одна дочь, назовем ее Матильдой.

- Матильда? Брайен? – приподняла брови Мэрион. – Значит, это правда? Те слухи?

Он вышел в коридор и, закрыв глаза, прислонился к стене. Внезапно навалилась такая слабость, что задрожали колени. Кто-то положил руку ему на плечо.

- Поздравляю, сын. Теперь ты по-настоящему стал мужчиной. Как Мэрион и девочка?

- Все хорошо. Я отец, а вы теперь дедушка.

- Да, совсем старик. Хотя… может быть, мне стоит жениться? На какой-нибудь приятной вдовушке? Хайбридж теперь ваш, а Оксен-мэнор скучает без хозяйки.

- Почему бы и нет? Только зачем вам вдовушка? – Анри усмехнулся. - У Мэрион осталась еще одна сестра, Бернарда, ей уже восемнадцать.

- Ты смеешься? Зачем мне девчонка, которая наверняка до сих пор играет в куклы? И зачем ей муж, который годится в дедушки? Кстати, что слышно от Хьюго и Элис?

- Они отложили венчание до Рождества. Чтобы Мэрион оправилась после родов и мы смогли добраться до них.

- А что леди Адалин? Приедет на свадьбу?

- Отец! – ахнул Анри. – Так вот о какой приятной вдовушке речь!

- Ну… - слегка смутился Рене. – Мы знакомы столько лет. У нас общий враг – к счастью, уже покойный. А теперь еще и общая внучка. Я не видел Адалин с тех пор, как мы жили при дворе в Пуатье. И до вашей с Мэрион свадьбы. Она все еще хороша и так же мила, как прежде.

- А что она думает о ваших намерениях?

- Не представляю, - Рене пожал плечами. – Пока не спросишь, не узнаешь, верно? Я никогда не перестану любить твою мать, Анри, но ведь живым нужны живые. Я слишком долго был один.

- Разве я вас осуждаю, отец? Я всего однажды видел леди Адалин и плохо ее знаю, но одно то, что ей пришлось терпеть Беннета, вызывает у меня глубокое сочувствие. Да и Джеффри мне теперь как младший брат. А уж то, что Хьюго женится на сестре Мэрион, и вовсе не может не радовать.

- Значит, ты не против, если я предложу ей стать моей женой? – с неожиданной робостью спросил Рене.

- Конечно, нет. Но ведь вам, как и мне, придется просить разрешения на этот брак у короля.

- Я думаю, он будет сильно удивлен. Сначала ты хочешь жениться на дочери Беннета, потом я на его вдове. Послушай, Анри, ты едва на ногах стоишь. Всю ночь ведь не спал. Иди отдыхать. А вечером мы устроим пир. Я уже распорядился.

Анри вошел в свою комнату и, скинув сапоги, упал на кровать. Голова шла кругом, глаза слипались, но от сильной усталости сон не шел – лишь легкая дремота, которая перемежалась воспоминаниями и мечтами. Так, что было не понять, где прошлое, а где будущее.

…Как только Анри получил оправдательную бумагу с печатью юстициария Уолтера, они с Хьюго выехали из Кентербери в Портсмут, а оттуда отплыли в Нормандию. Без месяца два года назад.

- Если б нам удалось захватить Кале, - ворчал Хьюго, - не пришлось бы делать такие круги. Да и по воде из Дувра до Франции рукой подать, не то что из Портсмута в Барфлёр.

Однако путь оказался не таким долгим и тяжелым, как недавний, из Нормандии в Англию. По ночам подмораживало, копыта лошадей уже не вязли в густой грязи. Дни стояли тихие, прозрачные, и подслеповатое солнце вряд ли было ярче облетающих листьев. Вот только холод пробирал до костей, не спасали даже меховые пелиссоны.

После победы над Филиппом при Фретевале король стоял лагерем в Вандоме, куда и направились Анри и Хьюго. Аудиенции пришлось подождать. Весть о смерти Беннета добралась до Нормандии быстрее, и рассчитывать на доброе расположение Ричарда не приходилось. Первым – как приближенный – к королю попал Хьюго.

«Как вы посмели в этом участвовать, де Деньян?» – таким был первый вопрос, о чем Хьюго после рассказал Анри. И о том, как объяснял, что произошло. Только через несколько дней гнев короля улегся, и он приказал привести к нему Анри.

- Вы хотите жениться на дочери графа Скайворта, де Дюньер? – спросил Ричард, отвернувшись и глядя в окно. – Я даю вам разрешение. Однако вы и де Деньян должны вернуться в Англию и уплатить в казну щитовой сбор. Я признаю Божий суд, но не желаю вас больше видеть. Обоих.

- Мы легко отделались, - заметил Хьюго, когда они выехали из Вандома в Фонтевро. – Король был зол, но здравый смысл ему все же не изменил.

- Мне жаль одного, - вздохнул Анри. – Что вам из-за меня пришлось оставить службу при дворе.

- Не жалейте. Как знать, может, вы наоборот мой спаситель. Война с королем Филиппом продолжается, а мне хватило всего пары сражений, чтобы понять: это не мое. Но разве можно было показать себя трусом? А теперь я вернусь домой. Наверно, даже женюсь. Если найду девушку, похожую на Мэрион.

- Надеюсь, мы всегда будем с вами друзьями, Хьюго?

- Можете не сомневаться, - заверил тот.

До аббатства новости тоже успели долететь. Их проводили к герцогине. Мэрион – бледная, похудевшая, одетая в унылое серое блио – сидела рядом со своей госпожой и изнывала от нетерпения. Рассказав о турнире в Кентербери и о разрешении короля на брак, Анри замолчал.