Люмен. Город туманов (СИ) - Алиса Болдырева Страница 37

— Ей никогда не нравилось то, чем мы с отцом занимаемся. Она не понимала, почему именно дети членов Конгрегации на момент своего восемнадцатилетия должны становиться последователями ордена. Поскольку я был единственным ребёнком в семье, она всячески хотела оградить меня от этой участи, но отец, который на момент моего рождения уже занимал пост Главы Конгрегации, настоял на своём. На фоне этого у них постоянно возникали ссоры и склоки. Я частенько засыпал под ругань из соседней комнаты. Мать была совершенно не создана для такой жизни, а отец этого не всё никак не мог понять. Иногда мне кажется, он до сих пор этого не понял. Как-то раз, когда я уже закончил обучение, и целый год жил вдали от них, небольшая группа последователей ордена отправилась в один тихий район Лондона, где по данным хронометра скопилось не менее дюжины демонов. Мы сражались храбро, безжалостно уничтожая демонов, но одному из них знатно удалось меня помять в тот день. Узнав об этом, мать тут же закатила жуткий скандал отцу, — на некоторое время он замолчал. Молчала и Лин, боясь, что он прервёт свой откровенный монолог. — Была уже глубокая ночь, когда мать запрыгнула на свою горгулью Тэру, и отправилась в Люмен.

Лин чувствовала, с каким трудом ему даётся этот рассказ, и несильно сжала его шершавую ладонь, пытаясь выказать молчаливую поддержку.

— Она не успела далеко улететь. Байрирон, демон огня, настиг её на полпути к особняку. Когда отец заметил пропажу и поднял тревогу, было уже слишком поздно. Они нашли лишь их обугленные останки где-то на крыше одного из обшарпанных зданий, — отрешённым голосом закончил Сэмюэль.

— Мне так жаль, Сэмюэль, — прошептала Лин, вновь повернувшись к нему лицом.

— Я всё думаю, почему отец не остановил её, когда она собиралась лететь ко мне. Сейчас она была бы жива. Дня не проходит, чтобы я не винил себя. После её смерти я долго приходил в себя, даже взял её фамилию, чтобы навсегда сохранить частичку её рядом с собой. Знаешь, в какой-то момент я возненавидел и орден, и членов Конгрегации, мечтая о том, чтобы они все исчезли. Просто взяли и испарились в один момент вместе со всеми демонами, — он горько рассмеялся. — Я даже хотел перевестись в орден Нью-Йорка, но Дерби каким-то чудом уговорил меня остаться здесь.

В полумраке комнаты голубым огнём полыхнули его глаза. В них плескалось столько невысказанной боли, отчаяния, и вины.

— Именно после её смерти я поклялся себе, что у меня никогда не будет семьи. Никогда! Я не хочу, чтобы с теми, кто мне дорог, произошло тоже, что случилось с матерью, — вглядываясь в её лицо, произнёс Сэм. — Ты понимаешь меня, Лин? Ты понимаешь, что я хочу сказать? — Он прижался лбом к её лбу. Ей показалось, что у него горячка, его дыхание сделалось прерывистым. — Если с тобой вдруг что-то случиться…

Она всё понимала. Вся его ледяная отчуждённость, и порой грубые слова, были вызваны желанием отгородиться от неё каменной стеной, оттолкнуть её из боязни привязаться. И тот поцелуй, что он так внезапно прервал…

— Но Сэмюэль… — попыталась возразить она, но он оборвал её на полуслове, приложив палец к губам.

— Ч-ч-ч! — Его горячее дыхание коснулось её щеки. — Я знаю, о чём говорю, Лин. Жизнь последователей ордена редко бывает долгой и безоблачной. Я видел, как мучилась моя мать, каждый день, разрываясь между любовью к отцу и страхом за наши жизни. А ты… Ты заслуживаешь большего, Лин.

— Сэмюэль, наши жизни теперь тесно переплетены, хочешь ты того или нет. И в любой момент моя жизнь может оборваться, так же как и твоя, даже если тебя не будет рядом. Я не знаю, что меня ждёт завтра. Я не знаю, что будет, когда я попытаюсь закрыть врата в наш мир. Как оказалось, я вообще мало что знаю о себе, — сказала Лин. — Моё будущее туманно и размыто. И так же непредсказуемо, как и твоё, Сэмюэль.

— Я боюсь за тебя, Лин, — выдохнул он ей в лицо. Горячее дыхание опалило губы.

— Не нужно бояться, Сэмюэль, — прошептала она ему в унисон, проведя ладонью по его щеке. — Лучше поговори с отцом. Помирись с ним. Он переживает. Ему так же больно, как и тебе. Я видела это.

— Ты сейчас говоришь, совсем как Дерби! — проворчал Сэмюэль.

— Сэмюэль, просто мы волнуемся за тебя, — сказала Лин, вглядываясь в его лицо. В полумраке комнаты оно казалось угрюмым.

Сэмюэль молчал. Молчал долго, и Лин решила, что он ей не ответит вовсе.

— Уже поздно. Давай поговорим об этом в другой раз, — наконец, вымолвил он, сильнее сжимая её в своих руках.

Закусив от досады губу, Лин кивнула, и уткнулась носом ему в шею. Не прошло и нескольких минут, как её сморил крепкий сон. А Сэмюэлю напротив, не спалось. Обнимая Лин, он напряжённо думал. Думал о том, что она сказала. Думал об отце. После смерти матери он настолько погряз в своём горе, что не замечал ничего вокруг себя. А что, если отцу и в самом деле было так же плохо, как и ему? Он не задумывался об этом. Просто не хотел.

Сквозь приоткрытое окно в комнату проникал воздух улицы, наполняя её запахом дождя и ночной прохладой. Лин что-то прошептала во сне, но Сэм не разобрал слов. Уже погружаясь в сон, он подумал о том, что возможно, она права, и ему следует поговорить с отцом. С этими мыслями он, наконец, забылся.

Лин проснулась, когда в окнах забрезжили сероватые краски рассвета. Рядом с ней на кровати лежал Сэмюэль. Его лицо во сне было столь безмятежно, что невольная улыбка коснулась её губ. Осторожно высвободившись из кольца его рук, Лин поправила одеяло. Сэмюэль не проснулся. В комнате было по-утреннему прохладно, и Лин закрыла сворку окна, которое всю ночь оставалось открытым. Задёрнув тяжёлые портьеры, она создала в комнате лёгкий полумрак.

Бросив ещё один взгляд на Сэма, она на цыпочках вышла из комнаты, и в свою спальню.

Ложиться спать было бессмысленно, поэтому Лин включила лампу и принялась читать "Демонологию". Буквы складывались в слова, слова в предложения, предложения перетекали в строчки. Лин читала страницу за страницей, вглядываясь в старинные разноцветные гравюры, изображающие жутких тварей. Сейчас при естественном освещении они не казались ей такими уж пугающими, какими бывали в тёмное время суток при тусклом свете лампы.

Она посмотрела в окно, за котором хмурилось небо, нависая над линией горизонта. Собирался