Юлия Жукова - Замуж с осложнениями - 3 Страница 38

       Азамат выныривает и отряхивается по-собачьи, гизик с косы свалился, и непослушные волосы немедленно расползлись по поверхности, как разводы туши. Я лениво лежу на спине, мечтая о том, чтобы потянуться, но даже это лень. Азамат цепляет меня под мышки и принимается гонять вокруг себя, рассматривая моё тело сквозь толщу воды.

       — Ты с этой своей гимнастикой теперь ещё стройнее, чем когда мы поженились.

       — Неправда, — вяло отвечаю я. — Мне дотуда ещё четыре килограмма...

       — Это волосы отросли, — отмахивается Азамат. — Они же у тебя из золота. Кстати, помнишь, ты говорила, что у Алэка глаза могут потемнеть? А когда?

       — А кто его знает. Может, через полгода. Может, раньше... А тебе так хочется, чтобы он был твоей точной копией, что ли?

       — Нет, наоборот. Я бы хотел, чтобы они у него остались такими синими, как у тебя. Такое вообще может быть?

       — Теоретически может, хотя вряд ли.

       — Надо будет Алтонгирела попросить за это помолиться. Представляешь: "князь Алэк Синеглазый". Звучит, а?

       Я ухожу под воду побулькать.

       Когда мы возвращаемся, вокруг дома уже кипит работа. Маман всё распланировала, мужики приволокли из леса крошечные деревца и понатыкали их по маминому указанию, а теперь обильно поливают из шланга.

       — О, капитан, — Эцаган разгибается из-под микроскопической сосенки. — Как вы долго, мы уж думали, не послать ли спасательную экспедицию...

       — Я бы вам устроил спасательную экспедицию, — хмыкает Азамат. — До самого Ахмадхота бегом.

       Эцаган ржёт и подмигивает мне. Я ему грожу кулаком.

       — Вот, глядите, — мама возникает перед нами и делает широкий жест рукой. — Здесь у вас будет тенистая аллея.

       — Лет через тридцать? — спрашиваю.

       Азамат приседает и присматривается к лиственным задохликам, торчащим из свежевскопанной земли.

       — Нет, эти быстро растут. Через два-три года с меня ростом будут.

       — Ну ладно, — отмахиваюсь. — Ты нам только оставь лужайку какую-нибудь, и чтобы без колючих кустов по краям, а то ребёнка надо где-то выгуливать.

       — Оставлю, оставлю, я вас знаю, — заверяет маман. — Вон там вон, с одной стороны скала, с другой дом, а с остальных воткну какую-ниудь неистребимую полынь, чтоб мягко было. Ладно, — она поворачивается к мужикам и хлопает в ладоши. — Всё на сегодня, отдыхайте. Пошли, пошли! — машет руками, как будто мух отгоняет. Те ржут и расходятся.

       — То ли пойти искупаться, — Эцаган задумчиво чешет в затылке. — То ли поработать...

       Из-за угла выруливает Тирбиш с мелким.

       — Хотон-хон, вас очень просят.

       Мелкий и правда изображает слёзы — нос наморщил и ноет.

       — Давай сюда.

       У меня на руках ребёнок сразу раскрывает зажмуренные глаза и принимается с интересом смотреть вокруг.

       — По-моему, кто-то маленький манипулятор, — смеюсь я.

       — Капитан, раз уж мы все здесь, может, потренируетесь с нами? — предлагает Эцаган.

       — Можно, — кивает Азамат. — А то я уже тоже костенеть начинаю. Давайте, переодевайтесь и выходите на полянку.

       Все, кто не участвует в тренировках, рассаживаются в теньке смотреть.

       — Вам, Ийзих-хон, ужасно повезло, — говорит Орива. — Можно не ездить в столицу смотреть бои, всё равно все самые лучшие воины собрались здесь.

       Матушка смеётся, а Янка кривит губы.

       — Да ладно все, неправда! Если бы здесь все собрались, некому было бы страной управлять.

       — Тоже верно, — соглашается Орива. — Лучшие наёмники-то у нас нынче по должностям сидят.

       Поразмявшись традиционными играми, мужики переходят к поединкам. Первыми сцепляются Шатун с Бойонботом. Похоже, Азаматовы весенние уроки не пропали даром — уже этих двоих я почти не различаю, так быстро они двигаются. Сашка и мама тоже вытягивают шеи и всматриваются, то и дело удивлённо косясь на меня. В итоге Сашка решает проблему просто: достаёт телефон, записывает видео, а потом проигрывает вдвое медленнее.

       — Круто! Вот это я понимаю боевые искусства! Действительно почти балет!

       Зрители-муданжцы, видимо, различают борцов получше, чем мы, слабовидящие земляне. Наконец Бойонбот распластывается на земле, тяжело дыша, и заявляет, что сдался.

       — Рановато, — Азамат качает головой. — И я тебе скажу почему. Ты переносишь вес против инерции, от этого сильно устаёшь, а надо экономить силы. Ты же не пытаешься в унгуце планировать поперёк ветра? И тут не пытайся...

       — Как он такие мелочи различает? — поражается матушка. — Вот это глаза! Я только вижу, кто бьёт, а кто уворачивается.

       — А ты, Шатун, — тем временем продолжает Азамат, — левую руку бережёшь. В чём дело? Болит? Ломал недавно?

       — Да нет, так, потянул немного. Боязно подставлять.

       — Если надо лечиться, лечись, а если нет, то не бойся. Лучше уж руку подставлять, чем живот. Ну, Тирбиш, готов? Поехали!

       — М-да, чемпионат по ушу отдыхает, — протягивает Сашка. — Выучить, что ли, пару приёмчиков? Только, боюсь, засмеёт меня твой муженёк.

       — Саш, ну он же вежливый человек, он не станет над тобой смеяться, — возмущаюсь я.

       — Да? Ну ладно, можно попробовать, когда он с настоящими воинами закончит.

       Следующие два дня маман продолжает возиться в новоиспечённом саду и делиться с Ийзих-хон вязальными секретами, Сашка учится муданжской борьбе, я сижу с ребёнком, а молодёжь таскается в лес за грибами и ягодами.

       Азамат установил камеру ночного видения, и наутро мы с ним сели глядеть, на что похож ночной поедатель сливок.

       — Это тот самый парень, — говорю я, глядя, как на экране из леса украдкой выходит человек.

       — Слишком мелко, не могу разобрать, есть ли когти... — бормочет Азамат.

       Парень долго и тщательно осматривается, наконец подбегает к банке, хватает её и в три прыжка уносится обратно в лес.

       — Так, а кто же её обратно принёс? — Азамат потирает нижнюю губу и перематывает пустые кадры. — Ага, вот, снова появился.

       На экране всё тот же парнишка опять выходит из леса, всё так же крадучись, замирая от каждого звука, почти на всех четырёх подползает к тому месту, где мы оставляли гостинец. Там он прижимается к земле и достаёт из-за пазухи пустую банку. Ставит её ровнёхонько на прежнее место и стремительно удирает.

       Азамат просматривает оба появления по нескольку раз, наконец вздыхает и закрывает бук.