Записки охотницы (СИ) - Муравская Ирина Страница 38

Кто не знает, насколько они дороги подобным существам, поясню — это тоже самое, что копье для валькирий. Потерять оружие – значит потерять себя. У меня даже непроизвольно внутри что-то жалостливо сдавило. Представляю, насколько ей паршиво. И тем более удивительно, что она всё равно не теряет позитивного настроя.  

Будучи особой редкостно неделикатной, не могу сдержаться и в какой-то момент задаю ей вопрос буквально в лоб. На что получаю (даже удивлена) честный ответ:

— Когда-то давно меня поймали эйнхерии. Издевались, препарировали как лягушку, в общем, отрывались по полной. Им было плевать, что я не похожа на сестёр, что не вела их образ жизни, что была другой… Дмитрий тогда спас меня. Забрал, привез сюда, где меня выходили и приняли как родную. Здесь неважно, кто ты и какой жизнью жил прежде — важно, кем ты пытаешься стать.

Смотрю, как она весело болтает ножками, сидя на ограждении циркового манежа и даюсь диву. Ангелина рассказывает о случившемся, как о чем-то неважном и само собой разумеющимся. Ни злости, ни разочарования, ни давней обиды. Я на её месте возненавидела бы не только эйнхериев, но и весь божественный пантеон.

Заодно, раз пошли откровения, задаю и терзающий меня всю неделю вопрос:

— Почему? Если это место что-то вроде резервации, почему Дима и Стас спокойно приезжают? Почему их принимают?

— Ты не знала? — кошачьи сиреневые глаза блеснули удивлением. – Именно Дмитрий и подал идею создать цирк. Даже больше, отвоевал нам Митино и убедил своих заключить альянс. Для нас он желанный гость. Всегда.

Присвистываю, почесывая за ухом. Вот так-так. Какой скромняга, однако.

— А Стас?

— Станислав редко балует нас визитами. Помогает по необходимости, но чаще на расстоянии.

— Помогает? Каким образом?

— Эти территории под нашим пользованием, но откуда сама подумай, взять средства для его благоустройства? Только благодаря посторонней помощи району дали шанс на процветание. Иначе мы бы до сих пор жили среди грязи и котлованов.

— То есть ни боги, ни валькирии не могут ступить на эти земли?

— Могут. Но обязаны сохранять нейтралитет. Никакой открытой агрессии, иначе по договору мы имеем право ответить.  

Сдерживаюсь, чтобы ещё раз не присвистнуть. Это сколько же прошло мимо, пока я пряталась в Петербурге? Такое ощущение, что несколько веков я просто была в спячке и только сейчас, наконец, проснулась. И с удивлением обнаружила, что мир, каким я его знала, уже далеко не тот.

Задумчиво пожевываю губу и обвожу взглядом пестрящий красками цирковой манеж. До чего ж сложная конструкция. И это не считая несметного числа оборудования и декораций. А эти подвесные лестницы, канаты и качели, гнездящиеся под купольным потолком…

С чем тут точно не возникает проблем, так это с техническим обслуживанием. Неудивительно. У тебя никогда не будет проблем со светом, если за кулисами притаился электрический демон. Нет, я серьезно. Тут такой есть.

— То есть… вам ничего не будет за то, что вы приютили у себя убийцу?

— Нам нет, а вот тем, кто тебя привез, скорее всего, придется давать ответ. Незамеченным остаться сложно. За нами следят. Всегда следили, — Ангелина проворно спрыгнула с невысокого барьерчика, разминая руки и плечи. Ну точно птичка, ей и крылья не нужны. Она же и так летает. — Ты главное дружи с нами, и мы тебя в обиду не дадим. Своих не бросаем.

“Своих”. Слово какое. Я как-то мало подхожу под него. Хотя уже и сама не знаю, кем себя считать. Для действительно своих я давно чужая, для этих циркачек тоже максимально чужая… и где моя золотая середина?  

Из-за кулис появляется выбритая голова Васи. По размерам с хороший такой арбуз. Он, кстати, был вчера у нас на десерт вечером. Не Вася. Арбуз.

— Тут к тебе пришли.

Смотрит на меня, значит “к тебе” — это ко мне. Срываюсь с места и иду на улицу. Резко торможу и чувствую, как расползается широченная улыбка на лице. Ева. Сердитая, нахохлившаяся и пинающая колесики чемодана, запутавшиеся в траве. Моего чемодана, между прочим. А вот второй стоящий там же уже её.

Смотрит на меня. А я всё стою с глупой улыбкой.

— Хочешь меня обнять, да? — какая проницательная.

— Хочу.

— Тогда я тебя укушу. Лучше забери своё барахло. Знаешь сколько я его на себе перла?

Голос недовольный (как обычно), но я то вижу, что она тоже рада меня видеть. И ей так же неуютно среди блуждающих по улице людей. Для меня людей, а вот Ева без проблем видит их истинные сущности. Надеюсь, её предупредили, что доставать здесь копье лучше не стоит.

— Ты одна?

— А ты ждала делегацию? Уж прости, придется обойтись моей кислой физиономией. Ты, кстати, в курсе, что тут творится… — Ева с дернувшейся скулой косится на Кирилла, местного фаерщика, преспокойно виснущего на вбитом тут же на улице турнике.

Представляю. По всем существующим логикам турник должен давно уже провалиться в землю и отправиться изучать недра земли, так как драконы далеко не малыши по комплекции. Однако Кирилл безмятежно болтается тощей колбасой на перекладине и металлическая конструкция преспокойно его выдерживает. Ох уж эти мороки.

Забираю чемодан и зову гостью в свой трейлер. Как же я рада новообретенным шмотках, кто бы мог знать! Неделю хожу в одном и том же и чувствую, как медленно превращаюсь в бомжа. Нет, несколько местных утопленниц, конечно, предлагали мне свои вещи, но я в жизнь не позволю себе одеть что-то, что было на них… Уж лучше голой ходить.

Трейлер, что отдали мне под личное пользование, не блещет изысками, но вполне сносный. Этакий маленький передвижной домик на колесиках. Тут тебе кухня, гостиная, спальня и все это в пределах двух шагов. Туалета с ванной нет (они тут общие, что на самом деле редкостная жесть), но жить можно. И что мне больше всего нравится, крытый навес на улице, под которым стоит маленький складной столик и стульчики.

Их мне преподнесли в первый день, когда увидели, как я расположилась на траве с сигаретами. Так что теперь по вечерам я сажусь там и, закуривая, наблюдаю за неспешной жизнью местных циркачей.

Развешанные по периметру горящие огоньки, летний вечер, полыхающий костер, возле которого обычно все собираются с наступлением сумерек, бренчание гитары и свежий прохладный воздух. Если честно, вот это мне действительно нравится. Только комары бесят.

— Ничего так, миленько.

Ева с любопытством обошла мои “скромные хоромы”. Даже порылась в мини-холодильнике и откопала бутылку газировки. Не знаю, положено ли электричество в подобных трейлерах, но когда среди ближайших соседей затесывается “бессмертные электрики” жизнь определенно упрощается.

— Новости есть?

Меня слишком съедает нетерпение, чтобы дать гостье передохнуть с дороги. Не знаю, на чем она добиралась, но вид у неё взмыленный. Будто пешком сюда шла прямо от Выставочной.

— Меня отстранили и хотят назначить апелляцию.

— На каком основании?

— Моей компетентности. Все знают, что я помогла тебе сбежать. А должна была сдать начальству. Так что если мы не найдем доказательств твоей непричастности, я окажусь в той же заднице, что и ты.

Тада-да-дам… отлично, не хватало втянуть во всё ещё и Еву.

— Совсем никаких сподвижек, да?

   В принципе, и так знаю, что никаких, но вдруг что изменилось за последних пару суток.

— По нулям. Если кто-то и верит, что это дело рук Фенрира, без веских подтверждений всё равно ничего предпринимать не будет.

— А норны? Они ведь ведут списки. Там должно быть хоть что-то…

Ева плюхается на узкий кухонный диванчик и сердито ойкает, зацепив металлический стол.

 — И, наверное, было, — шипит она, потирая ушибленный локоть. — Только вот свитки украли. Почти тогда же, когда и убили Тамару. Норны в ужасе, а выуживать что-то из этих чертовых феминисток заведомо бесполезно.

— Класс.

— Ага, — к многострадальному локтю приставлена холодная бутылка. — Так, и где я буду ночевать?

Не могу сдержать улыбки. Где-то мы это уже проходили.