Ваша честь (СИ) - Брэйн Даниэль Страница 38

Граф ван Агтерен самолично запер за нами дверь. Именно запер, на ключ. Или он намеревался меня прикончить, чтобы я не позорила его седины, или дать мне столько денег, что мне хватит на безбедную старость. Или он рассчитывал усадить меня писать ему по памяти учебники по уголовному и гражданскому процессу, и последнее меня бы устроило, но лишь за почасовую оплату.

— Думаю, у нас будет время разобрать это все. — сказал судья, глядя куда -то в сторону. Я посмотрела туда же и не увидела ничего, что могло бы привлечь внимание: столик, какие-то безделушки, на стене оленья башка, траченая сытой молью: предок «упоротой лисы», вздохнула я. — Все прежние дела, может, и будущие. Загадка, сплошная загадка,

— пробормотал судья, а потом соизволил наконец посмотреть на меня. — Одного только я не могу понять, откуда в вашей юной головке такие странные мысли, милая госпожа?..

Он знает?.. Я сделала шаг назад, потом еще один, выронив плащ. Затем подумала — почему бы и нет, это многое объясняет. Например, то, что я еще не лежу на скамье с голой спиной и меня пока что не лупят.

— Г осподин короле...

Я наткнулась на стул и села. Все-таки я графиня, так что теперь мне любым этикетом позволено взять и сесть.

— Вы думали, барон скроет от меня это? — пожал плечами судья. Он был спокоен — это пугало. — Ну что вы. Он же себе не враг. — А вот и большая политика, как я скучала. — Я ему кое-чем был обязан. Мало ли, что могло бы вас выдать, а я обещал барону, что помогу вам, если что. Как вас по-настоящему зовут?

Теперь я пожала плечами. Откуда я знаю? Есть ли разница? Мое имя теперь у той, которая станет или очередной сожженной на костре, или королевой. Но тут же стало любопытно, почему Мартин не рассказал судье все до конца.

— И зачем вам все это было нужно? — Судья, видимо, расценил мое молчание как «не твое это дело», но любопытство свербило.

— Господин барон вам не сказал? — не удержалась я.

Судья усмехнулся.

— Он попросил меня не задавать лишних вопросов. Сказал только, что вы исполняете поручение кого-то из королевской семьи.

Понятно, почему он засунул себе язык промеж булок и делал вид, что я его не слишком -то и бесила. Если бы мне все удалось, он мог бы потребовать хорошей награды, если бы я провалилась — он знать ничего не знал.

— Я не знаю, кто вы, откуда вы. Вестимо, подданная его величества и не крестьянка, но я никогда раньше не видел вас в Вельдериге. Допускаю, что вы знакомы с господином бароном с детства, но я напомню: он просил меня не вникать в детали, а я не горел желанием. Правда, тогда я не понимал, что вы нужнее не барону, а мне.

Судья сел. Мы сверлили друг друга взглядами. Граф ван Агтерен молчал, я тоже, мой желудок в полной тишине издал требовательное урчание. Между мной и судьей на столе трепетала свеча и бросала на наши лица тревожные тени.

— Не знаю пока, — прервал молчание судья, — что из этого выйдет. Хочу дать вам попробовать рассмотреть пару дел — разумеется, под моим руководством, сперва здесь, в этом кабинете, чтобы вы опять не наворотили. лишнего. Но можно сделать иначе, если вас, конечно, устроит такой вариант.

Я слегка наклонила голову.

— Вы исчезнете — как Бигге Керн. Или вам так дорог этот мальчишка? По мне, так он скомпрометировал себя не один раз. Вернетесь. не знаю, кем именно. Не ведаю, как вас зовут. Можно дать вам любое имя. Но вы вернетесь графиней ван Агтерен.

Через пару секунд я поняла, что рот все-таки стоит закрыть.

— Моей законной супругой и — если что — законным опекуном моих внуков. Что у вас не отнять: вы не глупы, а я очень немолод, и, как мне кажется, я могу их вам доверить. А еще — я не настаиваю на супружеской спальне, да и... — он усмехнулся, я постаралась не ухмыльнуться понимающе: негоже девице понимать, о чем речь. — Но вечера мы могли бы проводить вместе. Возможно, — и он покивал своим же словам, — ваше видение. процесса стоит. запечатлеть. Возможно, — он опять кивнул, словно сам себя в чем -то убеждая. — История знает немало случаев дерзких и великих реформ.

Я облизнула губы. Старый ты змей, а ты своего не упустишь. Быстро сообразил, что можешь войти в историю как реформатор судебной системы, и я тебе здесь нужна не как ушлый секретарь-конкурент, а как лицо, которое от тебя зависит.

И какое решение мне принять?

— Не прошу ответа прямо сейчас, — улыбнулся судья. — Но мне кажется, вам будет над чем подумать.

Эту ночь я провела уже в другой спальне: на втором этаже, на мягкой кровати, ну и что, что и она была похожа на гроб. Утром мне принесли завтрак, затем знакомый слуга проводил меня до дверей, сунув в руку записку и мешочек с деньгами, и, конечно же, это значило, что у меня остаются считанные часы.

Я стояла под стенами дома судьи и читала в который раз название постоялого двора. Где он находился, я не знала, но не спеша дошла до рыночной площади и подрядила крестьянина довезти меня до места. «Веселый лодочник» — ни реки, ни пристани, ни весла — был довольно-таки солидным строением, и останавливались тут не только бедняки и купцы. Пару роскошных карет я рассмотрела, прежде чем моложавая женщина с «ведьминой меткой» проводила меня наверх.

Судья предусмотрел намного больше, чем я. Или соврал, говоря, что ничего он не знает.

Несколько сундуков, шкатулки, деньги. Деньги, которые ждали меня — много денег, и никто их не взял. Может быть, хозяин этого места был тоже судье обязан — да черт возьми, не может, наверняка. Получил постоялый двор, потому что предыдущий владелец не поделил со скамейкой пространство. Все может быть.

Сидела я в комнате в мужском платье долго. Срок, отпущенный мне, истекал. Неизвестность — или гарантии? Хоть какие. Или опять: это все будет зыбко и ненадолго.

Но у меня, как ни странно, была в запасе еще пара дней.

Эти дни я отдыхала, спала и ела, с удивлением отмечая, что на боках аппетиты не отражаются. Я не выходила из комнаты — со своими стрижеными волосами, но мылась, подолгу лежа в теплой ароматной ванне. Я не излечилась чудесным способом, но Луция, жена хозяина, травозная, принесла мне травы, и боль в ноге практически перестала мне досаждать. Травы эти было легко собрать, стоили они гроши, важно было лишь подобрать верный рецепт, и Луция с этим справилась.

Все эти дни я ждала новостей, и только когда их услышала, поняла, что послужило причиной моей уютной ссылки.

Нет, отбор не завершился внезапно в пользу Йоланды ван дер Вейн. Впереди были месяцы, как и говорил Мартин. Два, может, три месяца, или больше, но с графини ван дер Вейн уже были сняты все обвинения в колдовстве, как и с семьи Лувенхок. Графиню тотчас отправили из столицы — конечно, в виде слухов звучало как «она в тот же час покинула Вельдериг», но я не сомневалась, кто подсуетился: ее самозваная дочь. Йоланда ван дер Вейн была нонче в фаворе, я могла быть уверена, что через год она подарит королевству законного и желанного всеми наследника или наследницу — тут уж как выйдет... хотя что я, собственно, знаю о местной системе наследования престола? По поводу обещаний Армины — пусть я верила, что она их исполнит — мне оставалось лишь погрустить. Бигге Керн, талантливый самородок, сбежал куда -то — увы и ах. А может, и улетел — колдун, но скорее — Око и Глас Всех Святых, как с улыбкой заверила меня Луция.

Граф ван Агтерен был очень неглуп. Возможно, именно это все и решило, и наконец настал третий день.

Глава двадцать седьмая

Третий день — день моей свадьбы. По крайней мере, на этот раз, в этой жизни, она у меня была.

У Анастасии Ереминой никакого платья не было — мы приехали, расписались и отправились по делам, страшно оскорбив этим значительную часть наших родственников. Сейчас они бы наверняка были довольны, хмыкнула я, разглядывая себя в большом зеркале. И думая, что красный цвет платья вызвал бы у них бурю негодования.

А мне. не то чтобы нравилось, но я признавала, что девушке в зеркале оно и вправду идет. К тому же платье было довольно легким — в том смысле, что хотя его покрывала вышивка, она была шелковой, а не золотой и не серебряной. Цветы, всюду цветы и листья: я напоминала себе клумбу. Кроме шелка, платье было расшито чем -то вроде красноватого жемчуга — я прежде такого не видела, но, может быть, здесь добывали как раз такой. Ткань он здорово утяжелял, но все же не так сильно, как металлическое шитье.