Слуга Вампира - Любовь Ларина Страница 38

В глазах троилось, а на губах запеклась собственная кровь. Пора было заканчивать, но сил совсем не осталось и впервые меня это пугало до жути. Пока я пыталась привести себя в достойное состояние, с дверей начали прибывать новые вампиры. Множество молодых вампиров. Кто-то смотрел с яростью, кто-то с ужасом и испугом, но большинство решительно были настроены убить меня.

— Они стали такими из-за тебя. И своих родных убили, тоже из-за тебя. — Сказал Грегори.

— Я здесь не причем! — прохрипела я.

— Да? — искусственно удивился Грегори. — А вот они уверены, что причем. И я лично обещал им, что они могут тебя разорвать на тысячи маленьких Марик! — злобно прошипел он и хлопнул в ладоши.

Что было в следующие несколько часов, я помнила очень смутно. Кровь и боль, все смешалось в одну карусель. Когда очнулась, оказалось что я давно на улице, а вокруг меня сотнями лежат тела. Исковерканные и истерзанные тела вампиров. Солнце клонилось к закату, багровыми лучами освещая этот кошмар. Даже когда я наказывала совет, мне не было так паршиво на душе как сейчас. Тихий звук позади и мне перерезают горло. Грегори лично постарался, по-видимому, уже не боясь приближаться ко мне. За его спиной стояли ещё вампиры, и мне было их так жаль! Как жаль и те немногие людские деревушки, которые сумели выжить в округе.

— Зря! — пробулькала я.

Из горла вырвался хрип, ноги подкосились, и я упала на колени.

Вампир наклонился ко мне и улыбнулся, облизывая мясистые губы, пронзая и пронзая мне грудь ножом. На его лице застыла восторженная гримаса. Вот только она быстро сошла с холеного лица, когда моя кожа начала сереть.

— Вас не существует! Это не правда! — залепетал он, с ужасом глядя на меня и начиная отползать по земле. По земле, пропитанной кровью невинных молодых вампиров, которые были превращены без права выбора.

— Ты всё ещё хочешь знать, сколько мне лет? — Прошипела я измененной челюстью.

Меж моих губ за змеился длинный красный язык, я вовсю вдыхала такой притягательный аромат крови…вампиров.

— Высший вампир! — Последнее что он сказал и через мгновение я пила его кровь, попутно вырывая сердце и захлебываясь смехом.

В следующие несколько часов я утоляла свою жажду…своими же сородичами. Все верно, Грегори был прав. Я Высший вампир и для меня иссушить своих же — это деликатес. Жаль, что они вынудили меня обратиться, очень жаль. На несколько сот миль в округе не осталось ни одного живого вампира или человека, все были выпиты и убиты мной. Причём жажда уже была второстепенной, на первое место вышло желание убивать.

Высшие вампиры — бич! Мы погибель для всех! Наша жажда смерти равна полной безысходности всему живому!

Перед самым рассветом я остановилась. Жажда, что была во мне, лишь усилилась и просила большего. Но оглядевшись, я вернулась к замку Грегори.

Внутри жило опасение, которое сдерживало меня. А перед глазами постоянно вставало лицо нола. Пусть лучше связь порвётся — он переживет и сможет прожить обычную человеческую жизнь. А вот если мы встретимся, то жить он будет после этого всего несколько секунд. Сняв свою печатку с левой руки, я повесила её на сухую веточку дерева, а сама пошла в полуразрушенный замок.

Когда я родилась, не было таких понятий как колдовство и магия. Наши колдуны были простыми гоэтами. Они читали будущее и вершили суды, видя чистоту души и помыслов провинившегося.

Благодаря своим заслугам я получила дар Высшего вампира и прославила свой род на многие столетия. Именно тогда несколько тауматургов ("чудотворец" — целители, способные изготовить амулеты, талисманы и т. д.) сделали мне дар в виде родовых кулона и печатки. Они стали для меня драгоценностями, которые несли в своих гранях остатки моей души. И мне нужно было понять свои чувства ещё в тот момент, когда я без раздумий отдала кулон нолу, но теперь уже поздно.

В замке нашла лестницу, ведущую в подвалы. Минуя тюремные камеры и какие-то склады с продуктами, я пробиралась всё дальше и дальше под землю, стараясь сдержать свою жажду смерти. Найдя самое глубокое место, свернулась калачиком и послала мысленный импульс. Земля затряслась — посыпалась, и меня завалило, придавливая огромным каменным монолитом. Но на поверхности было ещё хуже, наверняка остался лишь прах и пепел от всего, что окружало замок. Печатка напитывалась жизнью долгое время и сейчас вкладывала эти силы в разрушающую волну.

В темноте и сырости, глаза закрывались, жажда отступала под усталостью и постепенно я погружалась в сон. Мысленно я представляла своего нола. Казалось, что его глаза видели меня насквозь, а ещё, в них была нежность ко мне. Сердце тупо заныло от боли: я совершила ошибку, просчиталась, и теперь расплачусь тем, что никогда не увижу его. На мгновение мне показалось, что я слышу его голос, зовущий меня, но сознание оставляло меня, начиная угасать как свечной огарок.

"Как жаль, что я не сказала тебе…" — не до конца прошелестела мысль, и я уснула.

Глава 37: Осознание

Кристиан

Весь путь до замка Грегори я проделал словно в тумане. На пределе своих сил и возможностей. Даже Ким отстал, не выдержав темпа, который я взял. Тело словно превратилось в сгусток огня, и было больно, но я бежал. Почти умирая, я бежал к своей миледи. Из спутанных объяснений оборотня, понял лишь, что Марика боялась за меня. А как же она?!

Я не мог поверить своим глазам. На месте замка Грегори теперь зияла большая воронка. И насколько хватало взгляда, толстым слоем лежал пепел. Он грязно-серыми жирными хлопьями ещё кружил в воздухе, забивая нос и не давая дышать полной грудью. Мне казалось, что я не выдержу этого вида, что прямо сейчас моё сердце разорвётся. Одна лишь мысль помогала мне не сойти с ума: что Марика где-то здесь, под этой грязью, живая, моя.

Колени дрожали, а глаза невыносимо пекло, но я начал с середины воронки. Обследовал камни, которые когда-то были замком Грегори и моей собственной тюрьмой. Обшаривал пепел, поднимая его в воздух ещё больше. Его оказалось так много, что я утопал в нём почти по колени. И звал, снова и снова звал её по имени, надеясь, что она отзовётся. Я дал бы ей крови, пусть даже всю, и она бы жила дальше.

Сколько времени прошло, я даже не мог представить, голод уже не доставлял хлопот,