Бракованный (СИ) - Надежда Олешкевич Страница 38

— Да, — произнес я, сдерживая очередной всплеск неподконтрольных желаний, не поддающихся логике.

Мужчина задумался. Пару раз удивленно моргнул, но вскоре ответил:

— Не пригодна оказалась. Утилизировали уже.

Я передернул плечами. Врет! Однако стоило повернуть голову на ту же трехмерную модель Джи, как увидел подтверждение сказанного. «Слияние провалено. Тело не пригодно к модернизации».

— Нет, — выдохнул я, и на моем экране разом замигало несколько красных надписей, предупреждающих о запрете разрушать человеческое имущество и уничтожать их самих.

* * *

Я очнулось от дикой встряски.

— Полуночные нарсы, ты можешь быть осторожнее? — полушепотом ругался мужчина над моей головой.

— Она ледяная! Пальцы немеют от холода.

— Скажи спасибо, что не тяжелая. Так, погоди, идут!

Никогда прежде я не ощущала себя вещью. Теперь же, когда не имела возможности пошевелиться, на сравнение с моим состоянием приходили одни неживые предметы, будь то доска или огромная льдина. Ни дыхания, ни сердцебиения, ни способности видеть. Будто мой мозг уже достали из черепа и поместили в переносной контейнер с функцией поддержания низкой температуры. Оставили на сохранность, на случай если пригодится для каких-нибудь нужд. Мало ли, вдруг в исследовательском корпусе ИИС для создания киборгов использовали не только тело, но и мозг представителей разумных рас.

Но как быть с нестыковкой?

Почему я различала звуки? Тихое бурчание где-то неподалеку. Глухой стук каблуков. А еще раздражающее слух поскрипывание снизу.

— Что это у вас? — громкий женский голос.

— Вывозим останки.

Как?! Меня?

— Покажите.

— Это труп, зачем его показывать? — фыркнул тот, что слева.

«Эй, я еще живая!» — вопил мой мозг, да только губы не шевелились. Движения сковывал холод. И сколько бы я ни прилагала усилий хоть как-то подать знак, это сейчас было за пределами моих возможностей.

А если они правы? Вдруг я на самом деле перешла за грань и обрела способность слышать только благодаря Миале? Она ведь еще живет некоторое время после смерти носителя. Наверное, моя маленькая «душа» слишком долго находилась в моей голове, поэтому сейчас…

А как же та операция и мои последние ощущения? Лишний удар сердца…

Я окончательно запуталась.

— Нарсы! Рой, мы оставили слишком много следов, — гневно шептал кто-то слева.

Хруст чего-то плотного, будто замерзшего целлофана. Затем возня возле моих ног и шуршание одежды.

— Посади ее. Да, вот так, к стене спиной. Или лучше положим, будто в обморок упала?

– Теперь еще и эта со стертой памятью, — продолжал свое бурчание один из них.

— Ты все сам видел! Что я мог сделать? Так! Сматываемся, пока нас еще кто-нибудь не заметил.

В мои руки и ноги вцепились с двух сторон. Зажужжал механизм. Алиита, я ощущала! И чужое прикосновение, и мелкую вибрацию снизу, будто меня везли на летающих носилках, и даже усиливающийся холод. Это радовало. Значит, мозг находился не в контейнере, а в черепе и взаимодействовал, хоть и на минимальной мощности, с остальным телом.

А не значит ли это, что теперь из меня сделали киборга?

В памяти начали всплывать обрывки последних фраз. Люди в синих халатах. Операция, обследование моего тела, потом мелкие куски слов, соединившиеся воедино. Точно! Меня подготавливали, чтобы превратить в биологический организм с механическими компонентами.

Поэтому мне насколько трудно управлять конечностями? Но ведь мужчины сказали, что везут труп.

Я беззвучно застонала. Как сложно!

Мой мозг уже готов был взорваться от бесконечных размышлений, как вдруг в глаза ударил яркий свет. Прищуриться бы, но даже этого не удалось. Тепло скользнуло по коже. Обоняния коснулся земляной запах. Немного сырости с отголосками ночных растений.

— Слушай, ее не переморозили? — взволнованный голос сверху и тень, заслонившая свет.

— Главное, чтобы они не ввели сыворотку, разрушающую мозг, — подметил один из них. После прикосновения к моей щеке появилось давление на глаз, и мне его открыли, отчего удалось рассмотреть небритого мужчину с широкой квадратной челюстью и смуглой обветренной кожей. — Не реагирует. Нарсы!

Странное ругательство. Не местное. Я его слышала только пару раз в жизни.

— Харлитсон будет зол.

Вновь темнота из-за невозможности самой держать веко открытым. Так и хотелось воскликнуть, что со мной все в порядке. Нужно всего лишь согреться! У них очень холодно, поэтому тело отказывалось слушаться. И нет, мой мозг не разлагался. Нет! Нет-нет-нет…

— Генерал поорет и успокоится. А пока нужно замедлить действие сыворотки, — тихо добавил он, и в шее появилось легкое давление.

— Мне бы твою уверенность, Рой. Смотри, как бы тебя на Тархай не отправили. Говорят, там сейчас жарче некуда.

Меня внутренне передернуло от упоминания межгалактической тюрьмы. Ночью на планете лютый мороз, а днем — знойная жара. На поверхность невозможно ступить, так как превратишься в ледышку или сгоришь заживо. Им опасались пугать детей. Оно упоминалось шепотом, как ужаснейшее из возможных мест обитания.

— Если и отправит, то короткой экспедицией с билетом в обратную сторону. Доставку какого-нибудь проходимца, не более. Но главное сейчас — вернуть под свой контроль шаля.

— В смысле? Я что-то пропустил? — в недоумении спросил второй.

Раздался тихий звук заведенных механизмов. Авто вздрогнуло, мягко оторвалось от земли. Я почувствовало, как нас понесло вверх. Дух перехватило от ворвавшейся в сознание надежды: это путь к спасению!

— Мы с ребятами привезли его вчера ночью. Передали Шанару, а тот до сих пор не сумел получить доступ к его системе. Шаля капитально заклинило! Даже через генерала не сняли блокировку.

— Шутишь?

— Как утверждает Норсон, его хозяйка — вот эта девица.

Я обратилась в слух. И будь у меня возможность, то затаила бы дыхание. Но из функционирующих органов чувств остался один. И его я напрягла в полной мере.

— Осталось привести ее к жизни и допросить.

— Эй, ускорься там. У нас тут полутруп, — крикнул один из них, скорее всего, водителю.

Я ощутила прикосновение к моей шее. Та же рука обхватила мое запястье, где обычно мигала зеленая точка.

— Пульса нет. А не опоздали ли мы?

— Тогда Харлитсон озвереет и отправит нас на Тархай уже на постоянку.

— Не будь бабой, кончай истерить, — фыркнул мужчина и положил мою руку обратно на живот.

Стало темно. Через прикрытые веки иногда различались мелькающие островки света, словно от фонарных столбов или рекламных вывесок. Мои спасители затихли, резко потеряв все темы для разговора. Периодически раздавалось кряхтение, кашель. До нас, прорываясь сквозь работу моторов, изредка добирался гул людских голосов. Видимо, мы пролетали над стадионом, где каждую ночь, вплоть до самого утра, проходило какое-либо мероприятие.

— Я вот что еще хотел спросить, — нарушил молчание тот, что боялся попасть на Тархай. — Артана ведь