Тайны адептки Фрэй, или Попаданка против (СИ) - Цвик Катерина Александровна Страница 38

– Что?! – взвилась девушка. – Что ты несешь?!

– Душу она тебе калечит. Сама моральный инвалид и тебя такой же сделала.

– Дура! Это я твою душу сегодня съем! Я тебя покалечу и уничтожу!

Я смотрела на беснующуюся Лайзу и мне было… жаль её. Иррациональное чувство в сложившейся ситуации, но я смотрела, как черты ее лица исказила злоба и ненависть, и могла только жалеть Лайзу, которая не осознавала, что с ней творила собственная мать во славу какого-то там кровавого божка.

– Что ты смотришь на меня своими голубыми пуговицами?! Это я должна тебя жалеть! Я отобрала у тебя даже отца! Это меня он любит и балует, а тебя считает недалекой дурочкой, не способной даже связно говорить! Думаешь, он будет переживать, когда узнает о твоей смерти? Не будет! Потому что у него есть я! Я заняла твое место!

– Я — последняя буква в алфавите, – на автомате выдала я еще школьную дразнилку, стараясь не показать, как мне больно от ее слов.

Не за себя, а за Тэйлин. Ей так не хватало отца, хоть одной родной души, которая бы просто была рядом и поддерживала в трудные моменты.

Медальон внезапно потеплел, и я положила на него руку. Показалось, что так он пытается меня поддержать и согреть. Может, так и было. Может, именно это тепло долго не давало Тэе окончательно сдаться?

Мой жест Лайза поняла как желание закрыться от ее ранящих слов и с радостью начала ковыряться в этой ране, но я просто перестала ее слушать, сосредоточившись на тепле, которое дарила частичка драконьего сердца.

«Тэйлин…» – послышался еле слышный женский шепот в голове, и от неожиданности я выпустила амулет из рук.

К этому моменту Лайза с победным видом уже шла прочь, а я поймала на себе сочувствующие взгляды узников. Но никто ничего сказать не успел, потому что к нам уже подходила мачеха.

На ее лице змеилась предвкушающая злорадная улыбка, от которой у меня мороз побежал по коже. От этой женщины я не ждала ничего хорошего.

– Линни, – почти пропела она, – тебе идет эта клетка. Жаль, ее не примерила твоя мать. Но тогда наш Орден еще не был столь силен, мы вынуждены были обходиться без ярких декораций…

Я захлопала глазами. Моя мать? Мать Тэйлин? Вот уж о ком не ожидала сегодня услышать.

– …Что смотришь? Это я ее выпила! – и стерва заливисто рассмеялась, увидев мое вытянувшееся лицо. – Это было просто. Всего-то нужно было оказаться в день родов рядом с лучшей подругой, а потом угрожая твоей смертью добиться, чего хотела. Женщина в этот момент особенно уязвима, а я умею быть убедительной. Так что можешь не сомневаться: она умерла из-за тебя! – и снова расхохоталась. – А твой отец — осел, каких свет не видывал. Но очень удобный осел. Было так забавно смотреть, как он страдает, а потом утешать его и по крупице вытягивать любовь к умершей жене и внушать ненависть к единственной дочери. Мне понравилось. Только знаешь что… — она заговорщицки пододвинулась к моей клетке и прошептала: – как только Лайза выйдет замуж, я от него избавлюсь. Уверена, его душа понравится мне не так сильно, как душа Айлин, но будет приятно, – и снова расхохоталась, увидев ужас в моих глазах. – А знаешь что, Линни? Я ведь ее тоже так звала, – на мгновение в ее глазах мелькнуло что-то человеческое, но тут же пропало. – И тебя растила, зная, что ты предназначена моей дочери. Какой веселый получается каламбур: мы с Лайзой выпьем по Линни, – она снова расхохоталась — слишком громко, слишком напоказ, будто пьяная.

Хотя почему будто? Не знаю, сколько она уже выпила. Ее смех резко прервался. И это тоже смотрелось жутко. Она запрокинула бокал, желая выпить, но он оказался пуст. Мачеха в задумчивости покрутила его в руках и пошла в зал.

Чудовищность ее слов не давала мне проникнуться сказанным. Только поэтому я сейчас не рыдала и не билась в истерике. Я была в ужасе и искренне сочувствовала Тэйлин и ее матери. Столько перенести по вине одной интриганки, которая решила стать бессмертной за счет жизней невинных людей. И ведь их тут таких целый зал!

Как же разросся Орден. Куда смотрит Тайная канцелярия, которой меня пугали?

Внезапно дверь в очередной раз открылась, и все смолкли. В зал вошел высокий мужчина в балахоне, его лицо полностью закрывала пепельная маска. Стоило ему остановиться посреди зала, все орденцы склонились в глубоких поклонах.

Понятно. Верховный заявился. Сейчас нас будут убивать.

Глава 17. Смерти вопреки

Не то чтобы я надеялась на какое-то чудо, что мачеха с Лайзой одумаются, но оказаться первой на жертвеннике не рассчитывала. Нет, я не думала об очередности, но…

…страшно. Страшно смотреть, как затухают свечи по углам, оставляя зловещий полумрак, а пол посередине зала сначала разбивается на сегменты, а потом тихо исчезает. Вместо него со дна получившейся дыры поднимается ритуальный столб в форме змеиного тела, который венчает огромная голова гадюки. Ее глаза из драгоценных камней и искусно вырезанная и отполированная чешуя поблескивают в свете оставшихся свечей и наводят жути.

К моей клетке подошли два адепта Ордена в балахонах и, удерживая стальной хваткой с двух сторон за предплечья, потащили к центру зала. Я понимала, что сопротивление бесполезно, но тело без участия разума упиралось пятками и пыталось вырваться.

– Отпустите ее, изверги! – внезапно бросился на прутья клетки Люц.

Попытался что-то еще крикнуть, но один из сопровождающих сделал в его сторону пасс — и парень не смог больше сказать ни слова. Девушка в другой клетке забилась в угол, будто это ей поможет избежать участи жертвы, и, поскуливая, плакала. А Морис стоял, опустив голову и лишь до побелевших костяшек пальцев сжимал кулаки.

Я кожей ощущала взгляды всех собравшихся, видела, как алчно блестят глаза орденцев, и решила не дать им насладиться моими страхом и болью. Выпрямилась и сама, без понуканий конвоиров, медленно и с достоинством пошла вперед. Страшно было так, что поджилки тряслись, но я шла к змее-постаменту, гордо подняв голову. Пусть подавятся собственным страхом!

По тому, как скривились стоявшие рядом с жертвенником мачеха с Лайзой, я поняла, что веду себя правильно. Но выдержки хватило ненадолго. Когда мои руки развязали, я рванулась неизвестно куда и зачем. Конвоиры оказались к этому готовы, и мой отчаянный рывок не вызвал даже заминки. Меня прислонили к змее, и я… будто прилипла к ней, не в силах пошевелиться. Магия… опять магия.

Торжество в глазах Лайзы было почти осязаемым, и я прикрыла веки, не желая его видеть.

Но почему они медлят? Или это мои субъективные ощущения шалят. Я снова обвела зал взглядом и по недоуменным переглядываниям поняла, что мне не показалось. Все поглядывали на Верховного, который продолжал невозмутимо стоять чуть в стороне и, видимо, ожидали его отмашки или какого-то знака.

Внезапно дверь зала с грохотом отворилась. Первым делом в него влетело закованное в сталь тело алебардиста и с грохотом проехало по полированному полу, а следом в клубах тьмы вошел злой и сосредоточенный магистр Арнар.

– Грэг, – невольно вырвалось тихое у меня, но в наступившей тишине это услышали все.

Его имя словно стало спусковым крючком. Все присутствующие тут же ощетинились заклинаниями, а вокруг магистра взбурлила тьма, заключая его в непроницаемый кокон. Он сделал шаг вперед, и в этот момент Верховный усиленным магией голосом повелел своим адептам:

– Стоять! – и скастовал какое-то заклинание, направив его не в магистра, а куда-то в потолок. Вниз обрушилась, спрятанная до этого под иллюзией, сверкающая багровым мелкоячеистая сеть, усыпанная множеством мелких острых иголок.

Грэг упал на полушаге, как подкошенный. Тьма вокруг него пропала, а я, стоя на возвышении, видела, как ранит и выжигает отметины на его коже эта сеть и каждая ее иголочка.

– Ну наконец-то! – хлопнул в ладоши Верховный. – Мы тебя уже заждались. Я уж думал, спектакль, разыгранный для тебя Лайзой, не подействовал, или ты слишком слаб для темного, чтобы справиться с таким плевым воздействием.