Украсть право первой ночи - Наталья Александровна Сапункова Страница 38

Вернувшись, она заварила всё в котелке, нацедила в чашку.

– Сюда бы мёда, – посетовала. – Но ничего. Вам полегчает, вот увидите.

Ивин, не морщась, выпил всю порцию, слабо усмехнулся.

– Спасибо.

И уснул почти сразу.А Мариса, оставшись одна, могла теперь спокойно поразмыслить…

Рыжий вдруг перестал видеть башню и не смог найти её ночью, хотя находился буквально в нескольких шагах. Но когда она подошла – его зрение дивным образом вернулось и он башню увидел.

А может, у него просто бред? Явно ведь у бедняги голова ушиблена?

Он говорит, что потерял амулет, открывающий для него башню. Значит, на ней, Марисе, тоже есть какой-то амулет?

Но ведь на ней ничего такого нет! То есть, она всю жизнь считала, что на ней нет амулетов и быть не может. А на самом деле?

Ключик на шее, брачный браслет, который Реддит надел ей на руку после венчания, и простенькие серебряные сережки – дядюшка Фуртаф когда-то привез им с Лайной с ярмарки одинаковые. Лайна носила свои до свадьбы, теперь заменила на другие, яркие, подаренные мужем. Итак?..

Ясно, что если на ней амулет, то это ключ. И если его снять, а потом выйти из башни и заблудиться? Ещё не хватало. Кажется, она видела в верхней комнате большой моток тонкой верёвки…

Она перемотала веревку, один конец закрепила на поясе, другой привязала к ручке входной двери, а ключ сняла и оставила на пороге. Пошла прочь от башни, разматывая веревку. Там, где нашла утром рыжего, обернулась – всё в порядке, башня на месте. Через пару десяткой шагов обернулась снова – башня на месте. Идем дальше…

Веревки хватило до ручья, то есть башня осталась далеко позади. А может, с веревкой башня и не может потеряться?..

Она вернулась, постепенно сматывая веревку. Всё в порядке, башня тут, как будто её дожидалась, зияя распахнутой дверью! Ах, если бы отец Эвол был жив и каким-то чудом оказался здесь! Наверняка он мог бы что-то объяснить! Лайна права – бывший священник мог что-то знать про ключ, да и вообще про Марису?

Им с рыжим лучше бы догадаться обо всём. Они теперь связаны, на какой-то срок точно.

Если они сбегут из Финерваута, для рыжего всё станет проще. Вряд ли его всерьёз накажут за связь с чужой женой. Вот её положение, если принять, что она не подневольная пленница, будет хуже – и мужу вернут, и накажут…

Если муж попросит отдать виновницу ему на поруки, то и наказание будет в его власти. Это как решит граф. Или другой судья – если не в Финервауте. А если лорд Ивин возьмёт вину на себя, признает, что принуждал Марису – ему, скорее всего, назначат штраф в пользу Реддита и в казну, и ещё что-то по решению судьи, может быть. А Мариса будет не виновата.

Ей вдруг показалось, что она как наяву слышит спокойный, всегда доброжелательный голос отца Эвола, и он ей это объясняет – и про неё, и про рыжего. Ах, если бы добрый старик и теперь был жив! Тогда по-другому могло быть всё. Интересно, он одобрил бы её брак с Реддитом?

Да, ведь так приказал граф Финерваут. Или?..

Мариса совсем запуталась. И бессонная ночь сказывалась – она устала. Значит, лучше всего вытянуться на кровати рядом в рыжим и поспать. Она так и сделала.

Проснулась – кто б сомневался, – от прикосновений рыжего. Его ладонь скользнула ей под лиф платья и теперь поглаживала грудь, и это было приятно, но…

– Милорд, – она потянулась, повернулась к нему, оттолкнув нахальную руку, – кажется, вам стало лучше?

– Да, моя радость. Ты меня напоила правильным зельем, – согласился он, и плавным скользящим движением оказался сверху, – вот сейчас я тебя поцелую, потом ещё раз, а потом… решим, что делать.

– Пообедаем, да, милорд? – она сделала безуспешную попытку выскользнуть из-под него.

– Ну… В конце концов да. А если ты не назовёшь меня по имени, я буду тебя щекотать…

– Нет, неправильное зелье, – пробормотала Мариса. – вы и так себе разум повредили, а теперь и вовсе! Пустите, милорд!

– Значит, щекотка… Хорошо, твой выбор!

– Милорд! – Мариса смеялась, злилась, отбивалась, вырывалась, даже пыталась царапаться, но рыжий пресёк эту попытку, обхватив оба её запястья одной рукой и прижав к подушке. – Какая же ты несговорчивая! Меня зову Ивин! Это так трудно?

Он наклонился низко, так, что она смогла куснуть его за плечо, и только рассмеялся, отодвинувшись.

Мариса не была слабой, но Ивин, крепкий и жилистый, легко справлялся с её сопротивлением. И вовсе не сложно было назвать его Ивином, но её одолело упрямство. Его тоже.

– Зачем вам это нужно? – возмутилась она. – Вы лорд, я девка с мельницы! Успокойтесь и оставьте эти глупости!

– Для девки с мельницы ты слишком нахальная. Впрочем, нет. Ты милая, но если тебе задеть, кусаешься. И по речам ты не девка с мельницы, спасибо твоему отцу Эволу. Сколько ты прочла книг?

– Много! Пустите, милорд!

– Меня зовут Ивин. Я тебя точно защекочу!

Он не делал ей больно, наоборот, и щекотал и умудрялся ласкать одновременно, ей и нравилось, и хотелось по-настоящему подраться с рыжим.

– Ну, как меня зовут? – он уже справился с завязками её платья и спустил его до пояса, и теперь провёл языком по груди.

– Щекотно, злючка?

– Ивин! – она сдалась. – А теперь отставь меня в покое, Ивин Монтери!

– О, ну наконец-то, – он довольно улыбнулся. – Нет, в покое не оставлю. Мы ещё и не целовались.

– Нам надо поговорить!

– Поговорим. Пока не отвлекайся!

– Я вас чем-то опоила, да? – продолжала она вредничать. – Простите, я случайно.

– Угу… – он наконец добрался до её губ, и…

Отвлекаться и вредничать уже совсем и не хотелось.

А потом, когда они лежали, обнявшись, на кровати, можно было и поговорить.

И вот же… мысли Марисы потекли куда-то не туда.

– Ивин, если у меня родится ребенок… вы его признаете, милорд?

– Что? – в него как холодной водой плеснули. – Почему ты спрашиваешь?

– Так разве мы с вами делаем не то, отчего