Падение Мэроу (СИ) - Ли Мери Страница 38

– Какие глупости.

– Нет. Ты показала мне, что я в этой жизни далеко не всё видел и испробовал. До тебя, я не встречал "врага" достойнее.

– Ты приписываешь мне то, чего никогда у меня не было.

– Возможно, ты сама не замечала, какая ты? Не придавала этому значения? Почему Колум ходит за тобой как приклеенный, он ведь сделает всё ради тебя, жизнь отдаст, если потребуется. А Эметнейм? Он бы ни за что на свете не связал себя узами брака с кем-то… посредственным. Да и я бы тоже никогда не сохранил жизнь тому, кто нарушил закон и пронёс оружие в залу к королю.

– Мне сохранил.

– И продолжаю это делать.

Мурашки нервозности проходятся по рукам, и я потираю их холодными ладонями. Бросаю взгляд на принца и спрашиваю:

– Ты сейчас ждешь от меня благодарности?

Он улыбается, так, что я вижу его клыки, и говорит.

– Нет. Но было бы неплохо.

– Ты же понимаешь, что я не могу тебе доверять и принять все слова за чистую монету?

– Ты спросила, я ответил, – дальше голос равка становится агрессивным, а взгляд твердым. От улыбки не остается и следа. – И я думаю, между нами всё было бы иначе, если бы не ситуация из твоего прошлого.

Перед глазами возникает лицо Шрама, и я тут же говорю:

– Я не хочу об этом говорить.

– Он будет страдать. Я тебе это обещаю.

– Для чего тебе всё это? У тебя есть нареченная, и я никогда не претендовала на её место. Я не давала тебе повода. Никогда.

– Это так. Но, – равк подносит руку к сердцу и, прикасаясь двумя пальцам, говорит, – ему-то не прикажешь.

"Ты не влюблен в меня".

Это очередная уловка. Но моё сердце начинает отбивать совершенно не свойственный ему ритм.

– Я не знаю, как это назвать, но я мог уже больше пяти раз лишить тебя жизни, но это не входит в мои планы. Я мог воспользоваться "словом" как мне заблагорассудится, но я этого не делаю.

– Почему?

– Я не буду заставлять тебя. Мне просто нравится, что ты находишься где-то рядом. Пока этого достаточно.

– Ты не будешь требовать "слово"?

Равк не успевает ответить на вопрос, скала отодвигается, и оттуда появляются все те же шесть ликанов.

– Бастиан, Эванжелина, Древнейшая ждёт вас.

Глава 27. Древнейшая

Ведьмы и колдуны были первым кланом, что явился новому миру. Они были прекрасны в своём первозданном виде. Безумно красивые, но хрупкие создания, сотворенные для главной цели – баланса. Их тотемным животным стал ворон. Символом клана является угольно-черная птица, перья которой стали такими из-за соприкосновения с погребальным костром. Огнём, который вечно горит на пересечении живого и загробного миров. Ворон, как колдуны и ведьмы, – это посредник между мирами. Между жизнью и смертью. Матерь и Отец дали в дар первому клану большую часть своей магии. Колдуны и ведьмы могли управлять стихиями, возрождать умершее и даровать новую жизнь. В обмен на магические способности Матерь и Отец сотворили равновесие. Если колдуны используют магию, они обязаны отдавать что-то важное взамен.

(Книга Матери и Отца. Глава вторая).

Поднимаюсь с насиженного места и иду к ликанам. Как они узнали наши имена? Равк подстраивается рядом, и мы движемся по нескончаемому лабиринту. Здесь нет света, но я вижу. Кажется, что сами камни сделаны из магии, и подпитывает их нечто поистине сильное. Если для создания нового дворца короля равков нужны были сотни магов, заточённых в стены, то что нас ожидает здесь?

Озноб проходит по коже. Я хочу в тишине обдумать все слова Бастиана, но мне на это никто не дал времени.

Бастиана?

Когда это я начала называть его по имени?

Видимо, только что.

Поворачиваем в седьмой раз и оказываемся в огромном пространстве. Но я даже не могу рассмотреть, что происходит по сторонам, всё моё внимание приковано к ней… к молодой милой девушке. На вид ей не больше пятнадцати Алых Лун. Её лик прекрасен и мил. Зеленые глаза сверкают изумрудами, светлые волосы длинные и гладкие. Но её тело, ноги и часть живота вросли в камень и представляют собой глыбу черной породы. Камень, словно юбка, расходится в стороны и соединяется со скалой. У этой самой юбки стоят два серебряных фужера. Они пусты. За спиной ведьмы скала, но она представляет собой ни что иное, как едкий туман практически черного цвета.

От созерцания Древнейшей, как называют её ликаны, волоски на затылке становится дыбом, а дыхание спирает. Её взгляд, кажется, смотрит не то что в самую душу, а гораздо дальше. Туда, куда даже я не смею заглянуть.

– Преклонить колено! – говорит ликан, и у меня даже не возникает желания воспротивиться.

Мы с Бастианом преклоняем колени, то же самое делают и ликаны.

– Можете идти, – говорит каменная ведьма.

Её голос девичий и чистый, как ручей с питьевой водой.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с ней взглядом. Не открывая рта, она говорит:

– Приветствую тебя, воровка моего имени.

– Я ничего не крала.

Древняя склоняет голову набок, её губы по-прежнему бездвижны, а вот в глазах я замечаю искры интереса.

– Совсем? А как же Салли? А множество одежды и оружия? Еда?

Безумно жутко оттого, что ведьма говорит, но её губы не шевелятся. Вдвойне жутко, из-за того, что она знает куда больше, чем должна.

– Поднимитесь с колен.

Встаём в полный рост, и древняя продолжает.

– Я знаю, кто вы и зачем явились сюда. Но вы не знаете, кто я. Позвольте представиться. Дарованное мне Матерью имя – Эванжелина. Я – та самая древняя, первая ведьма из первого клана. Матерь вложила в меня слишком много и лишила голоса, но молитвы и поклонение ликанов вернули мне способность говорить. Немного иначе, но всё же. Бастиан, ответ на твой вопрос, за которым ты шёл так долго и упорно. Если твой брат обменяется с Матерью "словом" то, Мэроу придёт конец. Мир падёт и больше никогда не восстанет из пепла. Эва, ответ на твой вопрос – нет.

Что?

– Я ничего не спрашивала, – говорю я.

– Эмета к жизни не вернуть. То, что предлагала тебе Матерь, – ложь. Она утратила эту силу, даровав её ведьмам.

От её слов становится дурно. Я ведь действительно думала об этом. Жаждала. Краем глаза замечаю, что Бастиан смотрит на меня, а я задаю Древнейшей вопрос:

– А ты можешь вернуть его?

– Нет. Мне жаль доблестного Эметнейма, но часть его продолжает жить и процветать.

– Его сын…

– Нет, – говорит ведьма. – Вы были с ним связаны браком, и с его уходом, значимая часть охотника осталось с тобой. Его устремления и доброта. Нет никакой гарантии, что Аргос вырастет таким, а вот ты уже стала меняться. Ты должна быть ему благодарна.

– Я благодарна, – шепчу я. – А мать мальчика, она выжила?

– Нет. Я очень тщательно оберегаю земли ликанов и, к сожалению, ваш корабль пал под натиском моей силы. Вы выжили, только по велению высшей судьбы и нитей.

Набираюсь смелости и спрашиваю:

– Почему ты здесь? С такой силой, ты могла бы…

– Мне не нужна власть. Я её никогда не хотела, но Матерь решила иначе. В тот день, как гласит книга Матери и Отца, прародительница вернулась на Мэроу и обнаружила леса ведьм и колдунов разрушенными, а нас мертвыми. Если верить писанию, то первые равки безжалостно убивали нас.

– Но это не так? – спрашивает Бастиан.

Древнейшая переводит взгляд на принца и продолжает молвить, не шевеля губами.

– Конечно, нет. В нас не было злобы и агрессии. Мы, все кланы жили в мире. Мы нашли общий язык и стали сотрудничать, но в один момент всё изменилось. Я влюбилась и была жестоко за это наказана.

– Почему? – спрашиваю я.

– Я влюбилась в человека. На тот момент я не знала, кто он. Встретила его в лесу и сама не заметила, как моё сердце перестало принадлежать мне. Я была счастлива. Но не могла никому рассказать о своей любви. Мы встречались иногда, это были короткие, но важные встречи. С ним мне даже не нужен был голос, он и так понимал меня лучше, чем кто бы то ни был. Но Матерь узнала. Она увидела нас вместе. Заметив нас, она изменилась в лице, и от доброй и отзывчивой женщины осталась только память. И в тот ужасный день я поняла, что моим возлюбленным был сам Отец. Тот, кто создавал нас вместе с Матерью и более того, он был её супругом. Я не могла объясниться, ведь задолго до этого прародительница лишила меня голоса. Она покарала всех. Мой возлюбленный ничего не сделал. Он просто исчез. Как трус спрятался в своём мире и больше никогда не покидал его. Матерь была свирепа и полна гнева. Не только на меня, но и на весь мой род. Она истребила деревню и в пылу ярости выставила всё это таким образом, чтобы виды уничтожили друг друга. Об этом и повествуют записи в Книге Матери и Отца. В писании вообще мало правды. В основном вымысел и недосказанности.