Я стала сестрой злодея (СИ) - Миллюр Анастасия Страница 38

Тут мозг поднапрягся, забарахтался и дал мне хороший такой пинок.

Я открыла глаза.

Который час? И как я оказалась в кровати? Неужели я пропустила приход брата? Нахмурившись, я собиралась уже было сесть, но вдруг поняла, что в комнате находилась не одна.

Ридрих, усевшись на пол, скрестил руки на постели и, положив на них подбородок, молча наблюдал за мной.

Наши взгляды встретились, и по коже прошла легкая волна дрожи. Я сжала одеяло, не предпринимая попытки пошевелиться или что-то сказать. Мужчина тоже ничего не говорил.

Почему он был здесь? Может, мне все это снится?

— Ридрих, — прошептала я.

— М-м?

И сердце пропустило удар от этого его: «М-м». Разум недовольно упер руки в бока и дал косяка на сердце, но то только руками развело, мол: «Ну, да, слабо я. Не выдержало. Каюсь».

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — продолжила я тихо.

— Больше не жди меня в гостиной. Ты ведь не собака, — произнес он.

Я поджала губы.

— Мне не нравится, когда ты ночуешь не дома. Я хотела с тобой поговорить.

Мои глаза привыкли к темноте, и я смогла различить, как его губы изогнулись в усмешке. А затем он протянул руку и коснулся моей щеки. Ридрих сделал это так ласково и осторожно, что в груди все затянуло, а сердце, хоть и держалось из последних сил, но пропустило еще один удар.

— Говори, — сказал брат тихо.

Я перехватила его ладонь у своего лица и сжала ее.

— Пора мне исполнять свое обещание, Ридрих. Таинство. Мы должны провести его в ближайшую неделю.

— Этот болтун, — с легким раздражением произнес Ридрих. — Регори сказал тебе, что я отправляюсь на войну.

Конечно же, брат не спрашивал, а утверждал. Кто еще кроме императора мог бы поделиться со мной такими сведениями? А я не стала его переубеждать.

— Это очень важно, — нахмурилась я.

А затем произошло то, к чему ни сердце, ни разум, ни я - никто из нас не был готов. Ридрих переплел наши пальцы, а затем поднес их к своему лицу и провел по ним носом. У меня по коже побежали мурашки, сердце заколотилось в груди, а разум побежал искать красную кнопку. Он говорил мне, что это конечная, и он собирался выходить здесь.

Я его не винила.

Мне бы тоже не помешало куда-нибудь выйти, потому что в комнате внезапно стало слишком жарко, а от аромата шафрана, который кружил голову и путал мысли, было некуда деться, как и от брата, который вел себя очень противоречиво.

Ридрих. Переплел. Наши. Пальцы. Что это такое?

— Я не хочу, — шепнул он.

— Что ты не хочешь? — сглотнув, спросила я, пытаясь угадать на его лице эмоции. — Проводить таинство?

— Не хочу, чтобы пропадала метка нашего контракта, — поразил меня ответом мужчина.

И тут я поняла, что он был пьян. Как же я раньше не заметила терпкий с древесными нотками запах алкоголя?

— Мне нравится, что на тебе лежит темная печать, — продолжил Ридрих, и, перевернув мою ладонь, прошелся носом по запястью, на котором был еле заметный узор нашего давнего договора.

У меня от подобных действий все слова растерялись, а сердце разбухло до размеров воздушного шара и мешало сделать вдох.

А мужчина, даже не понимая, что наносил мне урон, сравнимый со сбросом атомной бомбы, продолжил:

— Это делает тебя не такой чистой. Оскверняет тебя. И позволяет мне думать, что ты можешь оставаться со мной во тьме.

Оскве… Что? Я ему какая-то божественная статуя?

Я сглотнула, надавала пощечин пребывающему в полном коматозе мозгу и попыталась взять себя в руки. Наш разговор свернул в какую-то не ту сторону, мы вроде бы про другое начинали говорить.

— Ридрих, таинство… — попыталась я придать нашей беседе правильное направление.

— Ты знаешь, что пахнешь светом? — продолжил он и прижал мои пальцы к своему лицу. — Также пахнет в храмах. Сладкий запах османтуса, благовоний и божественной энергии. Я ненавижу это.

— М-моя мама служила в церкви до того, как стала любовницей отца. Наверное, поэтому… — пробормотала я, потому что Ридрих очень близко подошел к тому, что ему еще рано было узнавать.

— Плевать. Раздражает, что столько отбросов могут вдыхать твой запах. Хочу закрыть все храмы.

И вот тут настало время для тяжелого дыхания. Мое бедное-бедное сердце уже отбросило всякую надежду на то, чтобы пережить сегодняшний вечер. Оно бешено колотилось, словно стремилось вырваться из груди. А я пыталась не подпускать к себе слишком близко слова, произнесенные по пьяной лавочке. Но получалось с трудом.

— Ридрих, давай спать, — прошептала я, понимая, что еще пара таких выходок с его стороны, и я за себя не ручаюсь.

Бог с ним, с таинством. Завтра поговорим.

— Спи, — согласился он, не выпуская моей руки.

Какой тут спи?!

— Ложись рядом, — пробормотала я, сама не веря в то, что говорила.

— Когда ты просишь с таким видом, сложно тебе отказать, — ответил мужчина, но не сдвинулся с места.

— Тогда и не отказывай, — шепнула я, поймав взгляд его глубоких черных глаз.

— Азалия, — произнес он, словно предупреждая меня быть полегче на поворотах.

Но я уже отняла у него свою руку и отодвинулась подальше от края, давая ему пространство, чтобы лечь рядом.

— Я скучаю по тебе, брат, — добавила я еле слышно, а в следующее мгновение мир перевернулся.

Я оказалась лежащей на спине, а Ридрих навис надо мной, упирая руки по обе стороны от моего лица. Его глаза проскользили по моему лицу, запнулись на губах, а затем нашли мой взгляд.

— Раньше меня раздражало до помутнения, что я не мог читать тебя, — проговорил он хрипловатым низким тоном, от которого у меня в животе все затянуло и потеплело, и пришлось невольно сводить ножки вместе. — Но кажется, это наше спасение.

Я не вполне понимала, о чем говорил Ридрих, но ясно мне было одно. Сейчас мы топтались у самой грани. И если кто-то из нас не выдержит и шагнет за нее, то я уже не смогу с уверенным видом заявить, что мы просто брат и сестра.

А заходить за эту черту было опасно. Ридриха ждало таинство, основной сюжет и Кементина, и все это говорило мне намотать сопли на кулак и лучше забыть про свои чувства.

Я не хотела давать нам шанс, а потом спасаться бегством, зализывая раны. Лучше уж и вовсе никогда не узнать, каково это - быть его возлюбленной.

Поэтому сейчас вместо того, чтобы податься вперед, обвить его шею руками и зацеловать до безумия, я лишь улыбнулась, вскинула руку и мягко коснулась его щеки.

— Идем спать, брат.

Он еще какое-то время молча меня рассматривал, рождая миллиарды мурашек по всему телу, а потом улегся рядом и накрыл нас одеялом.

Между нами оставалось пространство, но я все равно ощущала тепло его кожи. Я прикрыла глаза и, перевернулась на бок, поворачиваясь к нему спиной.

— Спокойной ночи, — прошептала я, молясь о том, что бы быстрее заснуть.

Я почувствовала, как он коснулся пряди моих волос и услышала:

— Спокойной ночи, Азалия.

ГЛАВА XIX

Когда я проснулась, вторая половина кровати была пуста. Это меня не удивило. Почему-то я знала, что так и будет.

Вообще, у меня создавалось впечатление, что Ридрих меня избегал. Быть может, я просто себе надумывала, или раньше мы проводили слишком много времени вместе, но это ощущение не покидало меня.

Горничные помогли мне собраться к завтраку и напомнили, что сегодня состоится бал в резиденции маркизы Стеф, на которой я согласилась прийти. Пока девушки шнуровали мой корсет и приводили волосы в порядок, я прикидывала в голове планы на сегодня.

После завтрака мне нужно было съездить во дворец на занятия с отцом, затем вернуться и начать готовиться к вечеру – иными словами, выходило, что день ожидался довольно насыщенный. Ещё бы как-то пробраться к Ридриху и все же поговорить с ним про таинство, и было бы вообще все супер.

Я спустилась в столовую и села за стол, с тоской вспоминая то время, когда мы с Ридрихом завтракали вместе. Как давно это было? Кажется, что целую вечность назад.