Няня для главы сыскной полиции - Диана Маш Страница 39

- Я хотела написать отчет, но если можно не марать бумагу…

- Маша…

Она сглотнула.

- Да слышу, я слышу, - не выдержав, девушка подняла руки и уперлась в его скрытую тонкой сорочкой грудь, обозначивая расстояние. От жара, что излучало тело Мирона, ее немного потряхивало. – Не произошло ничего необычного. Я всего лишь раскрыла дело и нашла убийцу. Модистку отравила мать хозяина квартиры, где она проживала. Шерше ля фам, или как там говорится?

- И как ты его раскрыла? – скептично приподнял бровь глава сыска.

- Все оказалось не так уж сложно. Вы бы сами пришли к правильному ответу, но потратив немного больше времени. Дверь в кабинет была закрыта изнутри. То есть никого там на момент смерти госпожи Кабацкой не было. Ваш врач сообщил, что ее отравили, но желудок жертвы оказался пуст, а на столе не нашлось даже графина с водой. И что это значит?

- Отравой было пропитано что-то из ее вещей?

- Бинго! – стрельнула одним из своих непонятных словечек Маша. – Сняв отпечатки, я вернулась сюда и запросила у господина Кукурина, начальника архива, доступ к найденным рядом с трупом вещам. Милейший человек, надо заметить. Он-то и рассказал мне о внезапной болезни одного из твоих подчиненных. Некого Плевина. Который на следующий день после посещения кабинета Кабацкой, слег с легкими симптомами отравления. А единственной уликой, вывезенной им из ее дома, была банкнота в сто рублей, которую жертва сжимала в ладони.

- Отрава была на деньгах? – нахмурился Мирон.

- Угу, - бойко кивнула заметно расслабившаяся девушка. – А значит, убийца тот, кто дал Кабацкой эту купюру. Сверив отпечатки на купюре, помимо неизвестных мужских, которые, как мне думается, принадлежат Плевину, нашла еще двое. Самой госпожи Кабацкой и… Елены Марковны.

- Той женщины, что устроила здесь представление? – Мария поморщилась и кивнула. – А что там насчет ее сына?

- Тут история интереснее. Все же иногда полезно посплетничать с прислугой. А женщина женщине всегда найдет, что рассказать. По словам приходящей горничной, у Божены Велимировны была любовная связь с сыном Елены Марковны, который на десять лет ее младше. Узнав об этом, старушка, контролирующая все деньги и имущество великовозрастного детины, взбесилась и сослала сына в деревню. А сама, по-тихому – ну как ей думалось – разобралась с «проклятой искусительницей». В день смерти или немного загодя, кто-то подбросил под дверь госпожи Кабацкой конверт. Он был найден в мусорном ведре. Внутри сторублевая купюра, а на ней - смертельный сюрприз. Елисей привез в участок старушку. Я предъявила ей обвинение, обрисовала перспективы и… дальше ты все видел сам. Она даже отпираться не стала. Признательные показания у нас есть. Дальше, дело за тобой…

Пауза, возникшая после ее рассказа, несколько затянулась. Мирону понадобилось время, чтобы мысленно поизумляться дедуктивным способностям этой удивительной особы, а затем облечь мысли в слова.

- Если ты не шпионка, откуда у тебя такие познания в сыскном деле?

- Прекрати, ну какая из меня Мата Хари? Просто я люблю химию и детективы Агаты Кристи.

- Я даже спрашивать не хочу, кто все эти люди. Но изволь ответить, какого черта ты не придумала ничего лучше, чем вызвать ее сюда и самой с ней говорить? Почему не позвала меня? Все могло закончиться намного плачевнее.

Девушку не на шутку разозлили его слова. Сузив глаза, она сжала губы и толкнула Меньшикова в грудь. Мужчина, впрочем, не сдвинулся ни на миллиметр.

- Это был мой триумф. Почему я должна была им делиться?

- А потому, моя пустоголовая, что вы с Полиной могли пострадать.

- Но здесь был Елисей и парочка твоих подчиненных.

Пришла очередь Мирона оскалиться и грубо схватить ее за плечи.

- Маша, помолчи, ты играешь с огнем!

- И не подумаю! Я, между прочим, раскрыла преступление. Где мое вознаграждение? И учти, заикнешься о десяти рублях, я.. я… - договорить она не успела. Не найдя иного способа закрыть ей рот, Меньшиков воспользовался собственными губами. Но поцелуй, вместо ставящего на место, вышел диким, необузданным и… слегка затянулся.

- Ты моя погибель Маша, мое наваждение, - между паузами, бормотал Мирон, медленно спускаясь к ее шее. – Увезу вас Полей… в деревню… к тетке… в глушь…

- В Саратов? – не уступая ему в страсти, прошептала превращающаяся в желе Маша.

- Почему в Саратов? В Псковскую губернию… Боже… откуда ты такая сообразительная на мою голову?..

- Я еще и крестиком вышивать умею, - тяжело хватая ртом дыхание, просипела она. – Настоящая Мэри Поппинс. А вот тебе не мешало бы подлечить нервишки.

- Учти, на твой семинар я не запишусь. Ни за что!

- Больно надо. Я вообще не про это…

- Хвала небесам, - рассмеявшись, Мирон резко подхватил ее под бедра и усадил на стол.

 Глава 20. Рататуй

Устав бороться с подолом моего платья, Мирон, одним резким движением, задрал его к талии. Затем его грубые ладони коснулись ажурной ленты у края моих панталон и начали медленно скользить по бедрам вверх, оставляя за собой след из мурашек.

Небритая щека царапала мою шею, а обжигающие поцелуи прокладывали на коже красные дорожки. Настоящее безумие, грозящее перерасти в фейерверк эмоций.

Страх, волнение, нетерпение, предвкушение слились во мне в единое целое.

Я задыхалась. Будто выброшенная на землю рыба, хватала ртом воздух. Цеплялась руками за широкие мужские плечи. И даже, вроде бы, умоляла о большем. Не помню.

Мирон назвал меня своей погибелью… наваждением. Фразы из исторических любовных романов, которыми я зачитывалась в подростковую пору, наконец-то обрели смысл и казались… правильными, вызывая дрожь во всем теле.

Мои волосы пышным каскадом рассыпались по плечам и спине. Ткань его сорочки превратилась в непреодолимое препятствие. Я тянула