Знак обратной стороны - Татьяна Нартова Страница 39

Я щелкнула пультом. Экран телевизора погас, погружая гостиную во тьму. Вот ведь незадача! За то время, что мы со Славой спорили, можно было ни один раз домыть посуду. А еще пропылесосить и перебрать свои запасы круп.

Стоило распахнуть один из нижних ящиков, в котором хранились гречка и макароны, как из него на меня вылетела моль. Я только впустую хлопнула руками, ничего не поймав. Ругнулась, поднялась на ноги и встретилась со злорадным взглядом серо-голубых глаз. А в голове мелькнул запоздалый ответ: «Если бы ты был смертельно болен, я бы дала тебе умереть. Потому что милосердие и любовь – одного поля ягоды, они всегда приносят страдания тому, кто их дарит».

Женская туфля

Символ правой руки. В общем означает женское начало. Также знак подчинения, ведомости и депрессивного состояния. Никогда не пишется цветами из «теплой» части цветового круга, а также в сочетание с слишком темными тонами.

1/5

Площадь перед концентром залом оккупировали многочисленные палатки и лотки. Город праздновал свой день рождения с размахом, и организованная здесь выставка-ярмарка была не единственным крупным мероприятием. Среди клумб и фонтанчиков расположились мастера гончарного дела, изготовители всевозможных поделок из дерева, кожи, меха, бисера и камня, а целую аллею заняли художники со своими работами, превратив площадь в музей под открытым небом.

Погода не то, чтобы способствовала рассматриванию пейзажей и натюрмортов. Солнце добросовестно светило с вышины, как главный распорядитель торжества, однако резкие порывы холодного ветра заставляли как продавцов, так и потенциальных покупателей прятать руки в перчатки, а носы – за воротник или под защиту шарфа. Для особенно чувствительных граждан работало несколько палаток с горячими блюдами и напитками.

Лере тоже хотелось есть, а еще – в туалет. Она то и дело поглядывала на заветную голубую будочку, очередь перед которой не уступала толпе перед торговой точкой с календарями и открытками. Она дернула стоящего рядом мужа за рукав, вынуждая его переключить внимание с набора городских видов на нее.

– Я отойду, – Лера кивнула в сторону будки.

– Хорошо, подожду тебя здесь, – согласился Слава. – Обещаю, что без твоего разрешения не куплю даже булавку.

– Да ну тебя, – покачала женщина головой.

Они уже успели несколько раз повздорить за это утро. Причиной как всегда стала ее бережливость. Да-да, именно бережливость, а не скопидомство. И теперь муж то и дело сыпал своими низкопробными шуточками. Это и раздражало, и умиляло одновременно. Лера и сама не знала, что испытывает больше – досаду, что ей никак не удается перевоспитать Доброслава, или гордость за его несгибаемость.

Вот и опять, ко времени ее возвращения, Слава держал в каждой руке по набору с коллекционными рисунками.

– Вот думаю, какой взять, – задумчиво произнес он. – Тебе больше нравятся осенние виды или цветочные мотивы?

Стоящий за прилавком мужчина с интересом посматривал на Леру, тоже ожидал ее решения. А ей было все равно. Она не любила подобные бесполезные вещицы. Их можно было посылать в качестве сувенира или прилеплять на холодильник, но у Леры не было такого количества знакомых в других городах, а на холодильнике и так висело слишком много разных магнитиков, фотографий и прочей ерунды. Поэтому женщина ответили в привычной уже манере:

– Мне все нравится, но брать мы ничего не будем.

– Хотите, я покажу другие наборы? – словно не слыша последнюю реплику, влез продавец. – Как раз к юбилею города наша типография выпустила каталог работ Леха Сандерса – нашего прославленного земляка. Вы не увлекаетесь его творчеством? Вот, посмотрите, все работы были отсняты в специальной студии, фотографии прекрасного качества, на обратной стороне описание работы от самого автора и цитаты критиков.

Мужчина нырнул куда-то под прилавок, потом вытащил деревянную шкатулку, красиво украшенную в технике декупажа[30]. Внутри лежало несколько карточек на плотной белой бумаге. Что-что, а насчет качества продавец не слукавил. Лера бросила взгляд на снимки работ и не удержалась от гадливой мины:

– Уберите. Я знать не знаю, кто этот Сандерс. И тем более, не собираюсь платить почти пятьсот рублей за такую гадость. Пусть меня обвинят в отсутствии вкуса, но вот те картинки и то намного симпатичнее. – Лера ткнула куда-то за спину продавца.

– Какие, женщина? Вот эти?

– Нет, правее. Чуть ниже… Третий ряд сверху. Да, вот эти, – наконец, смогла объяснить она.

Теперь и Слава присмотрелся к указанному набору. Оформлен тот был гораздо беднее. Обычная картонная коробочка, даже не запечатанная пленкой. На задней стороне шел мелкий текст, на фронтальной разместилась картинка следующего содержания: лесная тропинка, по которой бодро шагает семья из трех человек – мамы, папы и ребенка не старше шести лет. Рисунок напомнил Лере другой, некоторое время стоящий у нее на мониторе в качестве заставки. Напомнил не столько техникой или палитрой, сколько атмосферой – довольного спокойствия. О чем она и сообщила мужчинам.

– Да-да, знаю-знаю, что вы имеете в виду, – активно закивал продавец. – Леонид Афремов[31], убийственно ярко и невыносимо скучно, хотя пользуется огромной популярностью. Такие картины я называю аналогом американской пиццы только в искусстве. Красиво, сытно, но к настоящей неаполитанской пицце не имеет никакого отношения. Импрессионизм для бедных.

– Зря вы так, – неожиданно вступился за работы Афремова Слава. – У него есть свой узнаваемый стиль, это уже о чем-то говорит.

– В любом случае, это не он. Это… это, – продавец надел очки, которые до того были сдвинуты на лоб, точнее, на серую вязанную шапочку. – Какой-то Роман Александров. Ничего не могу сказать об этом художнике. Может, здесь есть информация? Эх, глаза мои, глаза… Так… Изготовлено на типографии, мелованный картон, матовый… Нет, никакой информации.

– Ну и ладно, – пока мужчина разглядывал мелкий шрифт, Лера перебирала вытряхнутые работы. Все они отличались как по сюжету, так и по нарисованным на них персонажам.

Вот группа детей, стоящая рядом с железнодорожными путями. В середине группы девочка в джинсовой курточке, остальные дети окружили ее, словно с чем-то поздравляя. А за детьми проноситься товарняк. На другом рисунке мужчина, прижимающий к себе большущего серого кота. Всего Лера насчитала двенадцать подобных сюжетов, самых обыденных, но почему-то очень уютных.

– Странные картины… – раздался над ее ухом голос мужа. – Такое впечатление, что у