Тонкости зельеварения (СИ) - Элина Литера Страница 39

утром они с дочерью вышли из гостиницы свежие и выспавшиеся, прошлись по магазинам и приехали к обеду, когда Алсайны достаточно отдохнули, чтоб спуститься вниз. Женщины сердечно обнялись. Было видно, что они давно знакомы и состоят в хороших отношениях. Граф Нейдрел не смог приехать, поскольку недавно повредил ногу, и ближайшие месяцы будет передвигаться в кресле на колесах, а старший сын Нейдрелов взялся помогать отцу. Но я подозреваю, что мужчины семьи Нейдрелы решили дать женщинам возможность от них отдохнуть.

Граф Ансельм представил меня прибывшим. Лайла Нейдрел была чуть моложе подруги, а ее дочь Зои, пожалуй, на год или два младше меня. Лорд Ансельм увел графа Алсайна в курительную комнату, а мы с женщинами, в ожидании обеда, расположились в гостинной. Графини смотрели на меня с любопытством. Зои поглядывала с неприязнью на меня и на Дану.

— Леди Мадлен, вы не возражаете, если я буду вас так называть? — Я не возражаю, если вы будете звать меня по имени, — улыбнулась я. — О, благодарю. Мы в нашем узком кругу стараемся обходиться без церемоний, правда, Кора?

Графиня Алсайт кивнула, и Лайла снова взялась за нить разговора: — Расскажите нам о себе. До нас еще в середине осени доходили разные слухи. Одни говорили, что в замке теперь заправляет ужасная особа… простите, я не буду углубляться в подробности, — она кинула быстрый взгляд на дочь. — Да-да, — авторитетным тоном заговорила Дана, — мы все уже наслышаны о легендах, будто в академии только и занимаются, что бесчинствами и развратом.

Брови старших дам слегка приподнялись, а лицо Зои, растеряв часть враждебности, проявило живой интерес. — Наша бывшая экономка, эта старая дева Файсан, и дня не проходило, как рассказывала всем страшные сказки про магичек, — моя юная подруга кинулась в бой на мою защиту. — Но уверяю вас, под ними нет совершенно никаких оснований. Мадлен — зельевар третьего класса, который она получила всего-лишь через год после академии. Смогла бы она обладать подобными знаниями, если бы тратила время не на учебу?

— Да, мы тоже сочли эти рассказы некоторым преувеличением, — улыбнулась Лайла. — Тем более, что другие говорили, что за графством Байрок, наконец, начали приглядывать и решать некоторые его проблемы. Но я, признаться, не ожидала, что этим займется столь юная леди. — Леди Лайла, я вам признаюсь откровенно: леди я стала лишь месяц назад. Я родилась и выросла в провинциальном городе Шалпии в семье обычных горожан. Я надеюсь, вы простите мне мой далекий от идеального риконбрийский.

Дамы благосклонно покивали. Действительно, мой язык стал довольно сносным. С наступлением зимы большую часть времени, когда я не варила зелья для обитателей замка и поселян, мы с Даной занимались изучением языка.

Я продолжала: — Я знаю жизнь простого народа, я провела детство среди этих людей, я сама была такой. После академии в Бристоне я занималась благотворительностью. Я варила недорогие зелья, которые моя добрая приятельница раздавала нуждающимся в кварталах бедноты. Приехав в замок как компаньонка для Даны и зельевар, я увидела, что обитателям графства Байрок нужна помощь, и не могла остаться в стороне. Мой статус графини Байрок позволяет мне заниматься делами своим именем, без риска, что кто-то оспорит мои распоряжения и мое право.

Я прочитала удивление на лицах и решилась пояснить: — Да, я не буду уверять вас в неземной любви между мной и графом Ансельмом. Он, безусловно, достойнейший человек, переживший невосполнимые утраты. Я надеюсь, сейчас ему чуть легче, когда он знает, что мы с Даной занимаемся делами. — Однако, — покачала головой леди Кора Алсайт. — Не ожидала от вас такой прямоты, не ожидала. Но, видимо, это и к лучшему, что между нами нет никаких недомолвок. Я не вижу здесь лорда Лиама. Ему не сообщили? — Лорд Лиам побывал в замке перед Зимнепраздником. Он повел себя… бесцеременно. После его угроз нам и пришла идея пожениться. — Откровенно говоря, дядя повел себя как последний мерзавец, — горячо вставила Дана. — Он шантажировал Мадлен, он угрожал комиссией расследования в графстве. — Она слегка смутилась, — дедушка был плох многие годы, и дела и правда были не так хороши. Но Мадлен принялась все исправлять! А дядя… — она не нашла больше слов и взялась за чашку.

Я накрыла ее руку свой ладонью, чтоб успокоить. — Раз уж у нас такой открытый разговор… — Кора с сочувствием посмотрела на Дану. — Я помню Лиама как молодого развращенного бездельника. Он поздний ребенок, и я предупреждала покойную Элинору, что не стоит так баловать мальчика. Но увы… Дорогая, — она обернулась ко мне. — Если Лиам все же попытается воспрепятствовать тебе, знай, что у тебя есть поддержка. Мы засвидетельствуем твои добрые намерения. Я думаю, ты догадываешься, что мы знаем о делах соседей. — Если тебе нужна помощь, ты можешь к нам обратиться, — кивнула Лайла. — А я ей не верю! — внезапный крик Зои разорвал мерное течение нашей беседы. — Матушка, вас же предупреждали, что это хитрая и изворотливая интриганка, и что ее опыт в академии и в Бристоне казался не только зелий, не так ли, ле-е-еди Мадлен? — Зои! Как ты себя ведешь? Еще немного, и я сочту, что ты столь же дурно воспитана, как Лиам! — Вы наговариваете на него! Она наверняка пыталась его соблазнить, но куда ей, простушке, до блестящего лорда из столичного света! Лиам ей отказал, и она переключилась на графа Ансельма! И теперь рассказывает нам сказки! — Зои, прекрати немедленно и извинись перед леди Байрок, иначе я отправлю тебя наверх.

Мы с Даной переглянулись. Теперь понятна их неприязнь друг к другу. Юная дурочка влюбилась в этого хлыща, а Дана пыталась раскрыть ей глаза, но не преуспела.

— Лорд Лиам сделал мне предложение, — сказала я, глядя в глаза Зои. Та замолчала и побледнела. — Он согласился, чтоб я занималась графством на условиях, что я выйду за него замуж, произведу ему наследника и стану перечислять ему часть дохода графства для его развлечений в столице. Более того, он настаивал на таковом разрешении вопроса и даже принялся мне угрожать, если я не соглашусь стать его женой. — Вы лжете, лжете, — прошептала она. — Если вы подождете, я принесу вам доказательство. Он уехал за два