Тайна короля (СИ) - Савченкова Алена Страница 39

— Про лорда Хокона, — ответила ей другая, и они продолжили о чем-то переговариваться, но так, что нельзя было различить.

— Этот лорд, по слухам, был незаконным сыном монарха того времени, — раздалось рядом, и Алекто с удивлением увидела короля. — Говорят, он терроризировал жителей поселения, которое раньше было на этом месте, вместе со своей шайкой.

— И был полубезумным, — добавил кто-то из его свиты.

— А еще влюбился в банщицу, — спокойно докончил Омод.

— Как романтично, — вздохнула фрейлина, интересовавшаяся про вонь.

Алекто краем уха услышала, что ее зовут леди Готелинда.

— И что же с ними сталось? — осведомилась мать.

Его величество пристально на нее посмотрел.

— Она ему отказала, и он выкинул ее из окна. Был такой вид казни в то время. Под окнами проходила река, поэтому девушку больше никогда не видели. А сам он обратился в этот столб, — он сделал жест в сторону колонны в центре площади. — Он такой же темный, какой была его душа, и никто не может сдвинуть его с места, кроме очень благочестивых людей.

— То есть вообще никто, — захохотал один из оруженосцев.

К колонне тотчас бросилось несколько его товарищей. Ухватившись, они попытались сдвинуть ее с места. Судя по побагровевшим лицам и заструившемуся по вискам и шеям, несмотря на холод, поту, усилия были нешуточными. Но колонна осталась равнодушна к их стараниям.

— Видать, толстяк был, этот лорд Хокон, — заметил один из них, отходя и отряхивая руки.

За этими словами последовало несколько неуверенных смешков и взглядов на короля, словно подданные не были уверены, можно ли тут смеяться, и ждали его разрешения.

Тоже посмотрев на него, Алекто обнаружила, что его величество уже отошел от них с леди Рутвель.

— В его величестве течет кровь того короля, — шепотом пояснила леди Рутвель, — поэтому такие истории могут быть неуместными, и лучше… более тщательно подбирать темы бесед.

— Смотрите, — захихикали рядом, — у леди Юлии брови потекли.

Алекто проследила за пальчиком и увидела, что брови упомянутой леди действительно обзавелись маленькими потеками.

Обнаружив, что на нее смотрят, дама нервно коснулась лица и, обнаружив оставшиеся на пальцах темные пятна, вскрикнула и опрометью бросилась обратно в замок.

— Что это значит? — тихо поинтересовалась Алекто у леди Рутвель.

— Она их накрасила.

— Для чего? — удивилась Алекто.

— Чтобы они были ярче, привлекали внимание.

— Как у непотребных женщин, — фыркнула леди Элейн, проходя мимо.

Алекто невольно коснулась собственных бровей, темно-рыжих.

— Еще бы губы намазала, — поддакнула леди Томасина, и обе с осуждением посмотрели вслед убегающей фрейлине.

Уточнять, кто такие непотребные женщины, Алекто не стала. Чутье подсказывало, что эта тема еще менее подходяща, чем история про полубезумного королевского бастарда, влюбившегося в банщицу.

— Итак, к кому из ремесленников мы направимся? — раздался голос кого-то из приезжих лордов.

— На золотую улицу, — воскликнула леди Готелинда, и ее поддержали остальные.

— Там живут ювелиры, — пояснила леди Рутвель, когда все они направились дальше.

Алекто заметила, что по краям площади уже собралось немало народу. Головы торчали также из окон и из проулков. Вылазка господ не осталась незамеченной. Кто-то из фрейлин кинул им монет, и началась давка, развеселившая гостей еще больше.

Алекто отшатнулась с дороги кинувшегося за деньгами мужчины и едва не наткнулась на козу, прогуливающуюся по улице и безразлично взиравшую на толкающиеся тела и руки, которые судорожно сгребали кругляши вместе со снегом. Еще несколько коз и гусей гуляли поодаль.

— Идемте, — позвала ее леди Рутвель.

Осторожно переступив через чьи-то руки, Алекто вместе со всеми свернула на улочку, которая вызывала у фрейлин столько трепета и волнения.

Сама улочка Алекто разочаровала. Она не знала, что ожидала увидеть, но уж точно не пару-тройку домов, отличавшихся от остальных разве что чуть большей добротностью и вывесками, на которых были изображены короны.

— Короны — знак ювелиров, — указала на них леди Рутвель.

— А что означают седла и перья? — кивнула Алекто на те, что виднелись на соседней улице.

— Это знаки седельщиков и шляпников. А веревки в виде кренделей — веревочников.

— А волчьи гончие? — Сказав это, Алекто с удивлением воззрилась на дом, где был изображен королевский герб.

— Тут живет кто-то, обслуживающий двор. Вроде мясника, доставляющего дичь к нашему столу, или придворного живописца.

— Нет, он там, — заметила одна из фрейлин, указав на дом, в окне которого виднелась какая-то запачканная цветными пятнами раковина.

— Неважно, — прервала их леди Элейн. — Мы пришли куда нужно.

Фрейлины тотчас обступили окно-витрину ближайшего одноэтажного дома, отрезав возможность разглядеть хоть что-то из-за спин. Еще несколько вошли внутрь, и этого хватило, чтобы полностью заполнить его. Лишь когда спины на миг раздвинулись, Алекто сумела разглядеть в окне клетку с птицей, явно напуганной таким вниманием галдящих леди. Еще там лежал какой-то темный брусок, на котором едва угадывались блестящие разводы.

Сам ювелир оказался стариком с длинной, но довольно жидкой седой бородой и глазами в окружении складок и морщин. Эти глаза с беспокойством следили за руками, беспечно швыряющимися среди перстней и камней. Несколько вылетели и звонко покатились по глиняному полу.

Воспользовавшись тем, что одна из дам вышла, Алекто скользнула внутрь. Комнатушка за пределами ларца с украшениями не представляла особого интереса. Разве что окно было необычайно широким, и Алекто никогда не видела таких крупных и чистых фрагментов, из которых оно состояло.

Обитавший здесь человек жил довольно скромно. Была еще боковая лестница, уводившая куда-то вниз. Оттуда исходил резкий запах, и доносилось бульканье, словно что-то кипело.

Пробиться к украшениям не получилось бы, да Алекто и не слишком этим интересовалась. Она уже хотела выйти, когда рядом пронзительно чирикнула птица. Алекто с любопытством уставилась на нее, и птица вдруг замерла, повернув голову боком и тоже глядя на нее черной бусинкой глаза.

Это показалось ей забавным.

— Ты беспокоишься из-за нас?

Птица одним прыжком переместилась ближе, уцепившись лапками за прутья и словно стараясь придвинуться к Алекто.

— Зачем она здесь? — обернулась она к ювелиру.

— Птицы чувствуют ядовитые испарения, миледи. И если нечто вредное утечет, Ральф об этом сообщит.

Алекто просунула пальцы сквозь прутья и легко коснулась хохолка. Птица наклонила голову в другую сторону и вдруг издала такую мелодичную трель, что бывшие в комнате с удивлением обернулись.

— Это оно? — испугалась Алекто. — Она что-то почувствовала?

— Нет, — рассмеялся старик. — Так Ральф проявляет, что вы ему понравились.

Алекто снова повернулась к птице.

— Так ты меня понимаешь? И беседуешь со мной?

В ответ снова раздалась трель, и Алекто рассмеялась. Птица начала хлопать крыльями по клетке со стороны дверцы, словно прося выпустить ее. Она будто хотела прорваться к Алекто.

— Смотрите, она хочет ко мне, — произнесла Алекто.

А в следующий миг клетку вдруг резко накрыла ткань.

— Уберите эту мерзкую птицу, — холодно произнесла мать, которая только что это сделала. — От ее криков раскалывается голова.

— Простите, миледи, — засуетился ювелир и понес клетку к лестнице.

— Идемте, Алекто, — обратилась к ней мать. — Вам здесь не место.

— Вы были с ним очень резки, — заметила Алекто, когда они вышли. — Он не сделал мне ничего дурного.

— Он вовсе не должен был с вами говорить.

— Но я сама его спросила.

— Значит, это вы не должны были с ним говорить.

— Почему вы такая?

— Потому что забочусь о вас.

— Заботитесь, лишая меня радостей прогулки и портя настроение?

— Когда я была в вашем возрасте, настроение мне поднимала похлебка из картофельных очистков, если удавалось поесть хотя бы раз в день.