Некромантия. Задачи и упражнения - Мара Вересень Страница 39

– Я хотела посмотреть, а не поучаствовать. Мика, что происходит? Эти ваши танцы… Не могли просто по-человечески поорать друг на друга раз было из-за чего? А то одна с горящим глазами выбегает прочь, второй тихо бесится и тоже вон, Альвине куда-то пропал, Халатир лыбится, будто все так и надо, Арен-Тан с бокальчиком и акульим взглядом из угла наблюдает, а у приглашенных эльфов гляделки круглые от любопытства. Угадай, к кому они все за ответами побежали?

– А ты сюда? Прятаться?

– Ни стыда, ни совести… – упрекнула Лукреция. – Твое счастье, что пришла, а то так и стояла бы тут с безумными глазами в луже крови. По-другому нельзя было?

– Нельзя, сама же сказала, что в суть вросло, – я покосилась на погасшее кольцо. Луж крови тут не было, это ба преувеличивает, так, накапало слегка, но очищающее заклинание хорошо работает, уже и не видно практически. И платье чистое. – Ба, а когда ты вошла, тут со мной больше никого… не было?

– А кто должен был быть? – насторожилась она, и ее глаза превратились в два буравчика.

– Никого, кажется…

– И давно кажется?

Я неопределенно пожала плечами и на зеркало покосилась. Лукреция посмотрела вслед за мной, но с того угла кровати, где она сидела, ей смотреть было неудобно, вот так, со взглядом не пойми куда, она и сказала:

– Нельзя было тебе в некромантки идти, а с Холином связываться и подавно. Это его тьма твою разбудила.

– Ты поэтому меня Альвине сватала? – Лукреция коротко кивнула, продолжая смотреть в сторону. – Сколько нужно света, чтобы избавиться от тьмы? От всей?

– Весь свет.

– Уходи.

– Мика…

– Уходи. Не Холин меня разбудил, чудовище родилось из вашего с отцом молчания, недоговорок и тайн.

– Мика…

Я молча встала, подобрала с пола кольцо и бросила его в ларец к другим украшениям. На миг задержала взгляд в зеркале. Платье сидело идеально. И янтарная капля. В глубине глаз дрожала искра, синяя… зеленая… алая… Безумно красиво. Когда обернулась, в комнате уже никого не было. Только руку саднило и дергало. Руку, не сердце. Это куда легче.

В стекло снаружи постучали. Я отодвинула занавеску и открыла окно.

– Прогуляемся? – сказал эльф и подал мне руку.

Я неловко ступила на подоконник, платье мешало. Альвине ссадил меня на траву, подхватил руку и подул-пошептал на ранку. Я вздохнула и обняла его.

– Не скажу, что мне это не нравится, но обычного “спасибо” было бы достаточно.

– Куда мы идем?

– К границе Золотого леса, только тсс, без разрешения Фалмари туда нельзя соваться.

– Зачем же мы идем именно туда?

– Там полно светлячков. Ты пропустила Вечер небесных огней, а светлячки – это почти то же самое, только помельче. И не так высоко. Но их больше.

Я окончательно перестала понимать, что вокруг меня происходит. Арен-Тан с его тестами, Холин с упреками, Ясен какую-то дрянь подсунул, а я. как дура, выпила… Или это уже была Лукреция с успокоительным? Хорошая вещь, надо с собой носить и прикладываться почаще, а что мозги в кашу, так у меня там и так порядка нет. Вот сейчас, к примеру, иду смотреть светлячков, которые почти то же самое, что фонарики.

Почти то же самое… Ясен первый был, кого я из них двоих встретила, а потом Альвине влез и своими же руками меня оставил там, где я Мару попалась. Вот такой вот темный треугольник...

Одуряюще пахло травой и жасмином. На скамейке было влажно от росы. Эфарель пожертвовал верхнюю часть своей этой непонятной одежды, чтобы усадить меня. Прошел чуть вперед и обернулся. Тьма… до чего же он все-таки красивый

– Теперь смотри. – Пальцы врастопырку корзинками сложил и будто воздух от себя оттолкнул. Усыпанные цветами кусты мотнулись, и с них горошинами во все стороны порскнул свет, очертив фигуру Альвине. Какой-то дурной жук врезался Эфарелю в глаз, и он совсем даже по-человечески ругнулся бездной. Посмотрел своими дивными глазами. Было светло от луны и от взбудораженных светлячков. Некоторые уже прекратили метаться, сели обратно на куст и теперь казалось, что в чашечках цветов тлеют золотистые искры.

– Ты плачешь. Это было так ужасно?

– Это было очень красиво, ты – очень красивый…

– Ты тоже очень красивая, – в тон мне отозвался Альвине и голову на бок склонил. Нашел, кем любоваться.

– Почему у меня все не как у людей? – я стерла воду с лица.

– Ты ведьма, а у ведьм все всегда не так, даже если все именно так и должно быть, – непонятно ответил он.

– Я согласна.

– С чем, звездочка?

– Я принимаю твое предложение, Альвине Эфарель, – сказала я и зажмурилась, чтоб не видеть прекрасных глаз с оттенком затаенной грусти, – давай поженимся.

– Митика, не нужно, не решай в порыве обиды, – он присел рядом и взял мои мокрые от слез руки в свои, достал платок, аккуратно и осторожно вытер. Достал другой, будто у него в кармане пространственная дыра в ящик с платками, и потянулся к лицу. Я мотнула головой, и он просто вложил платок мне в руки. – И потом, это немного жестоко с твоей стороны, так говорить. Ведь я и согласиться могу.

Темные ресницы опустились, скрывая взгляд. Я вздохнула.

Раздались шаги, с жасмина снова посыпались светлячки, а из тени появился Халатир собственной персоной.

– Мало того что пришел, куда гостям запрещено, так еще и девушку до слез довел. Наказать тебя, тьен Эфар?

– Я и так наказан, нолдор Фалмарель.

– И то верно. Поэтому я пойду показать ей Золотой лес вместо тебя, раз ты за триста лет так и не научился обращаться с девами. Мироздание жестоко карает за женские слезы.

– Разве это не про слезы эльве поговорка?

– Она веда, они пришли в мир раньше нас. Идемте Митика, пусть этот грубиян остается здесь один.

– Альвине?

– Иди, я подожду.

Мне не очень то хотелось идти куда-то с Халатиром. Если Эфареля, которому (мрак и тьма!) триста лет, еще можно было понять, то что творится в голове у этого представителя дивного народа – вообще за гранью. Интересно, сколько лет ему?

– Думаете Арен-Тан здесь только из-за вас?

Я не ожидала, что он