Наследный принц - Оксана Зиентек Страница 4

Добыслава метнула строгий взгляд на открывшую было рот Людмилу и на понятливо промолчала. А тетка улучила момент, когда остальные женщины отвлеклись на свои сборы, и шепнула на ушко племяннице: «Ты бы тоже поменьше своих девиц за собой таскала. Я да Мерана — понятно, а чем меньше этих красавиц, тем спокойнее. А то братец ведь их не с полей понабирал, отвечай еще потом перед их родителями». Либуше ничего не стала говорить, только слегка склонила голову, показывая, что поняла. Убор невесты, при всей своей красоте, был нелегким и заставлял постоянно следить за собой, держа горделивую осанку, как пристало княжне.

После приема, уставшие гости и хозяева отправились на обед. А на вечер воеводина велела истопить баню.

— Попаришься напоследок, — ласково улыбнулась она племяннице. — Заксы — тоже народ чистоплотный, но наших бань строить не умеют. Будешь у них, как дитя малое, в лохани плескаться.

— Ничего, — утешил воевода Богувер, — подучим родичей, пусть у себя в имении баньку поставят. За реку тебе, княжно, конечно, хода теперь не будет. Сама понимаешь, не к удельному воеводе в жены идешь. Но вот родичей навестить на Пограничье, наверное, никто не запретит. Можно даже с мужем. Особенно, пока Эрих на троне прочно сидит, и ты не крулева у заксов, а только крулевна.

— Родичи… — Задумчиво протянула Либуше, попивая кисель, который, как и положено, подали в конце обеда. — Расскажите по них. Тата рассказывал кое-что, но сказал, что вам на месте виднее. Что за люди?

— Хорошие люди, — не задумываясь, в один голос ответили Богувер и Добыслава. — Он — из дружинников королевских, она — тоже, видать, ему ровня. Из пришлых.

— Из пришлых? — Либуше удивилась. В то, что у большой княжеской семьи могла остаться какая-то кровная родня в приграничных землях, она бы поверила легко. Но откуда взяться княжеской крови у пришлых? — Из заксов?

— Из них самых. — Богувер улыбнулся. Хоть и учил Любомир дочку десять лет, а учиться ей еще и учиться, чтобы не было впредь в новом доме таких оговорок. Но при всей родне напоминать об этом княжне не стоило. Лучше Добыслава как-нибудь потом на ушко шепнет. В дороге, как случай выдастся.

— Ты не дивись, княжно. — Добыслава удивление племянницы поняла. Мы сами тут дивились поначалу, но все сходится. Где-то как-то кто-то… Замуж за реку, а дочку — за соседа, а тот — за приятеля… И нашлась нам родная кровь чуть ли не на фразской границе. И в добрый час боги подсобили, а то смыло бы нам полгорода и деревни по реке.

— Их бы город тоже смыло, — заметил Воемир. Он еще немножко дулся за то, что его, «как маленького», оставляют в городе.

— И, все равно, не всякий за чужих людей не задумываясь на верную смерть пойдет. — возразил сыну воевода. — И не всякая жена за мужем в омут кинется. Да и человек надежный их проверял, его словам сам князь веру имеет.

— Но это еще не все, — Добыслава, не мешая мужчинам спорить, решила продолжить разговор. — Есть у тебя еще одна родичка, в самой столице.

— Принцесса их, — кивнула Либуше, — отец рассказывал.

— Да, принцесса. Она соседке нашей из-за реки — сестрыница. Так что не такой этот дружинник простой, как на первый взгляд кажется, раз его на крулевской родне женили. В общем, отец твой нас просил к новой родне присмотреться, да и тебя, наверное, тоже.

Либуше только кивнула, соглашаясь.

После бани тетка лично помогла племяннице переодеться в новую сорочку. «Вот и все», — вздохнула она. «Завтра уже в заксонском поедешь». Либуше только вздохнула. Заксонских платьев у нее был целый сундук. Еще два или три сундука — с драгоценными тканями для них. Княгиня решила, что нечего зря добро переводить, все равно за модой не угонишься. Но на первое время было и что надеть, и в чем жениху показаться.

Платья эти Либуше носила и дома, чтобы привыкнуть и не выглядеть потом на королевских балах ряженой. Но свои, вендские наряды были привычнее. И, если так посмотреть, не уступали заксонским ни по богаству, ни по красоте. Только и того, что старые люди говорят: «Цо край, то обычай».

Уходя на ночь, тетка Добыслава весело подмигнула княжне: «Ну, на новом месте…». Либуше только фыркнула тихонько. Вот еще! Мало ей Предславы, готовой каждый день рассматривать и обсуждать портрет кронпринца, так теперь от него ее и ночью не избавиться? Вот только ночью княжне снился не жених. Точнее, может, и жених, точно она не помнила.

Княжна полночи прометалась на пуховых подушках, то ныряя в тяжелый сон, то снова выныривая в явь. Во сне она куда-то бежала, от кого-то спасалась. Кто-то тяжелым взглядом следил за ней, и от этого взгляда было одновременно и стыдно, и жарко.

Закончилось все тем, что нянька, разбуженная очередным вскриком подопечной, хорошенько взбила ей подушку и перевернула ее другой стороной, приговаривая: «Куда ночь, туда и сон. Куда ночь, туда и сон…» Только после этого девушке удалось уснуть уже нормальным сном.

Наутро воеводина Добыслава только ахнула, глядя на припухшие глаза княжны.

— Да ты что же, Либуше, всю ночь не спала, что ли? Куда теперь такую красавицу людям показывать?!

— Ой, лучше бы не спала, тетко, — пожаловалась княжна. Такая муть полночи снилась, что, думала, до утра не усну.

— Ой-йей! — Всплеснула руками Добыслава. — Сейчас скажу Мечку, чтобы волхва из святилища тайком позвал. Как бы не сглазили вчера на приеме.

Волхв пришел быстро. Шутка ли, княжеская дочь! Седовласый старик в вышитой оберегами рубахе долго водил руками вокруг княжны. Потом велел пить родниковую воду и долго смотрел в чашу.

— Ничего. — С облегчением сказал он наконец. Ему вторили не менее облегченные вздохи воеводиной и Мераны. Остальных, саом собой, в такое дело не посвящали. Нечего.

— А что же это было, Радославе? — Спросила воеводина. Женщине было неловко, ведь это в ее доме племянница должна была отдохнуть и отоспаться. А, получилось, наоборот.

— Испереживалась. — пожал плечами волхв. — С невестами такое частенько бывает. Да и, небось, заморочили дитя своими наказами. Знаю я