Темные Фейри - Каролайн Пекхам Страница 4

Похоже, я переезжаю в Академию Авроры.

2. Элис

Две недели спустя

Я стояла перед зеркалом в ванной комнате дрянной квартиры, которую всю жизнь называла своим домом. Мамы больше не было. Я продала единственную вещь, о которой она когда-либо заботилась: рубиновое обручальное кольцо, которое отец Гарета подарил ей перед тем, как нашел свою Элизианскую Пару и бросил ее, как мешок с дерьмом. Да, именно так все и происходило для Фейри: в одну минуту ты планируешь свою жизнь с мужчиной, которого любишь, а в следующую — созвездия сходятся как надо и он оказывается под звездами с другой женщиной — своей единственной настоящей любовью. У вас есть только один шанс укрепить эту связь с ними, иначе вы навсегда останетесь без звезд.

Я не могла винить его за то, что он решил попытать счастья в настоящей любви — кто бы не хотел этого? Но это оставило мою маму в одиночестве. Она уже была беременна Гаретом, когда это случилось, но так ничего ему и не сказала. Она просто встала и ушла, переехала в эту квартиру, устроилась на работу стриптизершей и… делала другие вещи со своей красотой и телом ради денег. Потом она влюбилась в моего отца и он тоже исчез. Пуф. В один день был здесь, в другой исчез. Она утверждала, что кто-то похитил его, но более вероятно, что он не хотел оставаться с ребенком и сбежал, когда понял, что она беременна мной. Какой бы ни была правда, дважды разбитое сердце стало для нашей мамы концом, она сосредоточилась на своей работе и детях и больше никогда не влюблялась.

Это сломило ее. Мы всегда знали это, когда росли. В ней чего-то не хватало. Но как бы тяжело ни было, она никогда не продавала это кольцо. Ее любви к детям было почти достаточно, чтобы сделать ее счастливой. Но не теперь. Гарет был мертв и та маленькая надежда, за которую она цеплялась, умерла вместе с ним. Она была просто оболочкой. Она даже не заметила, когда я сняла кольцо с ее пальца.

На деньги, вырученные от его продажи, я оплатила для нее год в оздоровительном центре в восточной части города. Кто бы мог подумать, что в этом украшении был бесценный кровавый рубин, а не кусочек граненого стекла? Но это было так. И несмотря на то, что мудак, купивший его у меня, пытался меня ободрать, мне удалось выбить из него приличную цену.

Правило первое, урод: не пытайся врать вампиру, я слышу, как бьется твое гребаное сердце.

Может, он учуял вонь смерти на мне. Может, он видел пустоту в моих глазах. А может, я просто была чертовски страшной. Кто знал? Важно было только то, что она в безопасности и центр сделает все возможное, чтобы вернуть ее к себе, пока я буду работать над местью за Гарета.

Я поджала губы, глядя на себя в зеркало. Я стояла в черном нижнем белье, татуировка, проходящая по моим ребрам, читалась в стекле задом наперед. Даже ангелы падают… Эти слова говорили мне во сне в ночь после смерти Гарета и я набила их на своей плоти, чувствуя правду в них так остро, что стало больно.

Я откинула свои длинные белокурые волосы на плечи и нахмурилась, подняв ножницы. Я никогда не была похожа на Гарета: у него были темные, сильные черты лица и запавшие глаза. Мой цвет кожи, должно быть, достался мне от отца. Белые волосы, бледная кожа, веснушки на носу и яркие зеленые глаза, проглядывающие под длинными ресницами. Я выглядела хрупкой, как кукла и раньше меня это не смущало. Но теперь мне нужно было быть более жесткой. И я должна была быть уверена, что никто в Академии Авроры меня не узнает. Это было маловероятно: я никогда не была там в гостях, а Гарет никогда не приводил друзей домой, чтобы они меня встретили. Мы не были похожи и у нас даже были разные фамилии. Но оставался шанс, что он говорил обо мне, у него были мои фотографии. К счастью, он всегда называл меня Эллой. Единственный человек, который всегда так называл. Мое сердце немного сжалось, когда я поняла, что больше никогда не услышу, как он меня так называет.

Ну же, Элла, теперь ты должна научиться бегать с большими мальчиками.

Его голос эхом отдавался в моей памяти, преследуя мои сны. Он никогда не считал меня хрупкой; он всегда знал, что я свирепая. И теперь это было все, чем я могла быть.

В любом случае, у Эллы были длинные светлые волосы, так что перед тем, как отправиться в академию, я должна была это исправить.

Я взяла ножницы и глубоко вдохнула, прежде чем отрезать длинные локоны по линии подбородка. Я была осторожна, но сомневалась, что это выглядело как профессиональная работа. Ну и ладно.

Когда волосы упали на землю вокруг моих ног, я слегка тряхнула головой, удивляясь ощущению воздуха на затылке и легкости головы. Стрижка делала мои черты лица более выразительными, привлекая внимание к высоким скулам, полным губам, большим глазам. Я выглядела по-другому даже для себя и я еще не закончила.

Я бросила взгляд на бутылочку, которую держала на краю раковины и дважды проверила инструкции, прежде чем вылить ее на волосы. Я нанесла краску и вернулась в спальню, чтобы проверить сумку с вещами, которые я возьму с собой в Академию Авроры. Моя жизнь выглядела довольно жалкой, упакованной в один большой рюкзак, но это было так.

Элис Каллисто: горсть одежды, туалетные принадлежности, пара записок от мамы и единственная вещь, которая представляла для меня настоящую ценность — папка с набросками Гарета. Я не могла заставить себя расстаться с ними. Да и не похоже было, что он подписывал их своим именем. Я могла бы легко заявить, что нарисовала их сама, если бы кто-нибудь спросил. Не то чтобы у меня была хоть капля его таланта в этом отношении. Я подумывала о том, чтобы вытатуировать одну из них на своей коже, но в конце концов решила отказаться. Я просто не думала, что они будут иметь такое же значение на моей плоти, как те листки бумаги. Он нарисовал их сам, это были его карандашные штрихи, его страсть, выплеснутая на страницу.

Я